Масло

— Вот потому-то я терпеть не могу женщин-журналисток! — взвилась Манако. — Они слишком эмоциональные, истеричные и бесхребетные — никакого профессионализма! Довольно с меня! Я отказываюсь от интервью!

При виде раскрасневшейся, гневно раздувающей ноздри женщины в сердце Рики ничего не дрогнуло — она сама удивилась своему спокойствию.

— Ваше право, — ответила она. — Я работаю на постоянную ставку, поэтому, даже если не смогу взять интервью, работу не потеряю. А вот ваши потери действительно будут серьезными. Образно выражаясь, вы снова вернетесь в те времена в Агано, когда на вас никто не обращал внимания.

Рика совершенно точно увидела, как лопается тонкая кожица темного винограда, на который так походили глаза Кадзии. Засверкала нежная зеленая мякоть, пропитанная соком. Еще немного, совсем чуть-чуть, — и капли сока побегут сквозь трещины. Кажется, она сумела перехватить инициативу у этой особы. Теперь главное — не спешить.

— До встречи с тем мужчиной, вероятно, первым для вас, вы ведь не готовили. Но ели всегда охотно.

Каждый раз, когда Манако ударялась в воспоминания о малой родине, она говорила о кафе и ресторанах. Не факт, что она в них была, но представления юной Манако о «красивой жизни» формировались именно под воздействием вкусной и обильной еды. Это было частью того, что она недополучила в детстве.

— Знаете, после поездки в Ниигату мне стало вас жаль. Если бы у вас был близкий человек, как у меня Рэйко… Неважно, какого пола… Просто кто-то, кому можно открыть душу, ваша жизнь могла бы сложиться иначе. Вам бы не пришлось самостоятельно справляться со всеми проблемами и сжигать за собой мосты. Пожалуй, оступись я однажды, я могла бы стать такой, как вы.

Чутье журналиста подсказывало Рике: сейчас она непременно получит ответ. Впервые с начала встречи она заглянула собеседнице в глаза и спросила:

— Скажите, где сейчас Саяма Рэйко?