Кто хочет процветать

ГЛАВА 27

Но выбраться в театр на следующий день не удалось. Срочно нужно было доработать уже отобранные варианты обложек. Где изменить шрифт, где усилить оттенки, где, наоборот, ослабить слишком бьющий в глаза цвет. Фролов работал с увлечением, тем более что имел под началом неплохих специалистов. В голове же во время перекуров с неизменным постоянством пролетали две мысли: одна тревожная — о том, что он сможет разузнать в театре, а другая — радостная и тоже тревожная — о выставке цикла его рисунков «Последнее впечатление». Вера уже договорилась с владельцем одной очень престижной галереи.

Когда макет обложки новой книги Астровой был готов, Сергей понес показать его Вежиной. Он шел по коридору, придирчиво рассматривая свое творение. С размаху открыл дверь в ее кабинет. Услышав, что кто-то вошел, Ксения подняла глаза. Сергей не смог скрыть улыбку, демонстративно держа перед собой макет. Ее взгляд сосредоточился. Фролов подошел ближе. Она кивнула и выдохнула:

— Отлично! — Жестом попросила положить макет на стол. — Отлично! — повторила она. — Даже лучше, чем я представляла, — и, не удержавшись, провела пальцами по бумаге. — Сергей, мне нет смысла вам льстить, но вы сделали новое. Это редкость в наше время, когда, кажется, что все, что только можно, уже сделано. Вы внесли такие неожиданные нюансы… Великолепно!

Фролов широко улыбался. Забытое, забитое чувство творческой радости вдруг наполнило его грудь. Но тут, словно джинн из бутылки, в сознании возник образ Веры и напомнил, что ему следует поговорить с Вежиной, ведь она тоже была в театре в тот роковой вечер.

«Да, — мысленно согласился Сергей, — лучшей возможности не представится». Он кашлянул, отрывисто вздохнул и сказал:

— Жаль… Жаль, что Милена Пшеничная… хоть она меня и не жаловала, но я уважал ее за умение работать… — «Что я несу? Это же чушь несусветная…»

Но Ксения не придала значения форме, она почувствовала смысл. Чуть опустила голову и тоже вздохнула, а из-под очков появились две блестящие дорожки.

— Простите, — спохватился Фролов, — вам, несомненно, тяжело вспоминать, тем более что это произошло на ваших глазах.

Ксения вынула из стола пакетик с бумажными платками:

— Не знаю, к счастью ли… Да, все-таки к счастью, я этого не видела.

Фролов выразил изумление:

— Вы же были в театре!

— Да. Но только на первом действии. Неудобно было отказаться, сам режиссер прислал нам пригласительные. Вначале я немного даже расстроилась, очень хотела посмотреть этот спектакль, а потом оказалось, что все к лучшему, если так можно сказать. Сразу после первого действия мы с Ладимиром… Новгородцевым, — уточнила она, — поехали в клуб. У художественного руководителя его театра был день рождения, и он пригласил Ладимира. — Ксения, слегка задумавшись, усмехнулась с долей грусти. — Не оттого, что он ведущий актер в его театре, а оттого, что он хорошо поет. Вот ведь сам худрук признает, что Новгородцев актер талантливый, а ходу не дает. Никого нет за спиной Ладимира, и потому его талантом пользуется избранный круг. Держат для себя. Многие приглашают его петь на своих юбилеях, вечерах… — махнула она рукой. — Обещают, обнадеживают, но отчего-то не хотят пропустить. Только один из режиссеров сдержал свое слово. Пригласил в телесериал. Роль небольшая, но запоминающаяся. Ладимир сыграл блистательно, — невольно хвастаясь, произнесла она. — Так вот, в тот вечер мы поехали в клуб «Медальон». Бывали там? — Фролов отрицательно мотнул головой. — Дурацкий клуб; Представляете, каждый, кто хочет, может на неделю, на месяц, короче, за сколько заплатит, вставить свою фотографию в один из огромных медальонов, оправленных в имитирующие драгоценные камни стекляшки. И получается, что ночь напролет ты сидишь в окружении каких-то совершенно идиотских физиономий. Клубу, конечно, прибыль, дураков-то хоть отбавляй.

Фролов расхохотался:

— А по-моему, идея неплохая. Только называться он должен не клуб «Медальон», а клуб дураков.

Ксения тоже расхохоталась:

— Осторожней! Там много влиятельных… дураков.

— К сожалению, их везде много, а не только там.

Они вновь принялись рассматривать макет обложки.

— Да! — вспомнил Фролов наставление Астровой. — Я тут как-то видел Новгородцева… — он замялся, подыскивая следующую фразу, — меня очень лицо его… заинтересовало, как художника. Дело в том, что замыслил я одну картину и… — Фролову стало жарко. — Мог бы я обратиться к нему с просьбой позировать мне, всего два-три сеанса, как вы думаете?..

Ксения рассмеялась:

— Уверена, ваша идея встретит горячее сочувствие в лице Ладимира. Он любит себя на сцене, любит в кино, любит на снимках в журналах, к сожалению, очень редких, а тут ему предлагают запечатлеть его черты на полотне!..

— А вы колючая! Не прощаете актеру маленьких слабостей.

— Ошибаетесь, я их замечаю — это правда, но прощаю все!