Медная гора

IX

Васька вновь проснулась в объятиях, которые теперь казались знакомыми. Убаюканная плавным покачиванием девочка забыла и о потере и горе, которое она принесла.

Медведь. Батюшка. Одиночество.

Эти слова выветрились из мыслей, осталась только пустота и теплые руки, что аккуратно поддерживали её невесомое тельце.

− Мы снова встретились, − сквозь марево сна расслышала Васька теплый тягучий голос. — Ты ступила на свою тропу. Теперь всё будет так, как предначертано.

Мягкое облако тишины и спокойствия окружало Ваську.

− Он придёт за тобой, − продолжал юноша, − но ты и сама справишься. Сможешь преодолеть все трудности в одиночестве. Я помогу тебе, а ты, наконец-то избавишь меня от этого проклятия.

Васька ощутила влажное прикосновение камня и прохладу — теплые объятия мягко покинули её. До слуха доносилось пение капель, со звоном отпрыгивающих от каменного пола пещеры.

− Они хотели избавиться от неурожая, − в голосе юноши слышалась щемящая сердце грусть. — Их нельзя винить, но Лес не прощает жестокость. За неё он платит стократно. Твой отец поплатился за своё желание навредить живому существу. Также когда-то жители нашей деревни навлекли на себя беду. Но это больше не повторится.

Васька почувствовала теплое касание ладони к своей щеке.

− Спасенная душа за однажды сгубленную. Теперь всё честно. Теперь мы разорвём круг ненависти.

Звонкая капель вторила его надежде радостной песней.

***

Медная гора, которую местные так прозвали за рыжеватый отлив листьев деревьев, произраставших на отравленной змеем земле, угрюмо взирала на путников, задумавших в бесстрашии пробраться сквозь Дремучий лес до её подножия. Обитель чудища пребывала в спокойствии. И то ли змей спал, тот ли бесчинствовал в мирных землях, да только для юноши, упорно пробиравшегося сквозь колючие ветви болотных зарослей, удачнее момента пробраться в жуткое логово чудища и не предвиделось.

Вот уже десять лет он засыпал и просыпался с мыслью об этом дне, о дне возмездия. Сколько раз он глядел в сторону Дремучего леса, мечтая однажды ступить на топкие земли и добраться до того, кто держал в страхе его родную деревню несколько десятков лет. Но сейчас настало время исправить то, что много лет назад сотворили жители Подлесной. Пора снять проклятие, пора освободить невинных от гнёта огнедышащего змея.

Иван, запыхавшись с долгой дороги, взглянул на багровевшую в лучах заката гору, в центре которой чёрной дырой темнела пещера.

«Пора. Пора покончить с этим, − с грозным воодушевлением подумал Иван, крепче сжимая рукоять меча. − Пора закончить то, что начал Добрыня».

Лёгкий ветерок всколыхнул море сочной зеленой травы. Иван посмотрел на небо: лёгкие облака проплывали по яркому голубому небу, но нет-нет срывались капли грибного дождя.

«Не бойся, Васька, я отомщу за тебя. Я исправлю то, что сотворил однажды», − с этой мыслью юноша начал своё восхождение.

***

Василиса посмотрела по сторонам. В пещере никого не было. Лишь она одна, да стук капель прохладной воды о каменный пол пещеры.

«Всё, как в тот день, − думала Василиса, глядя сквозь врата пещеры на лёгкие облака, гуляющие по небу и яркое солнце, которому дождь не был помехой, чтобы обдавать жаром Лес и гору. — Только вот я другая, да и всё теперь другое».

Сколько зим и весен прошло с тех пор, как она забрела в эту пещеру в тумане отчаянной скорби. Вечность пронеслась перед взором юной девы, в один миг потерявшей всё, кроме ненависти к тем, кто обрёк её на страшную участь.

Новый звук отвлек думы Василисы. Девушка опустила взор на каменный приступ перед собой. На нём медным блеском заходящего солнца сиял меч.

«Батюшкин. В самом деле его».

Сапфиры и изумруды приветливо сверкали в полутьме пещеры.

Василиса еле слышно поднялась на ноги и медленно двинулась к мечу, будто боялась спугнуть видение.

«Как же он здесь оказался? Неужто принёс кто, пока я спала. Да как же я его не видела ранее? Али совсем голова моя помутилась от горя».

Продолжая обдумывать неожиданное явление из прошлого, Василиса осторожно опустилась на корточки рядом с мечом, девушка протянула ладонь к рукояти и, глубоко вздохнув, ухватилась за неё. Тело Василисы прошлось дрожью, и девушка чуть было не выронила драгоценную находку. Но меч, на удивление, оказался лёгким и сразу же удобно лёг в ладонь девушки, словно продолжение её самой.

«Батюшка и в самом деле постарался на славу. Значит, то поражение было не его виной. Добрыня не справился, а во всем ложно обвинили отца моего».

Василиса дрожала, но не от страха и волнения, а от злости, несправедливости, обрушившейся на её дом.

«Я докажу им! Докажу им всем, как горько они ошибались в своих злобных наговорах. Каждый в мире будет знать о славе меча-кладенца, творения отца моего! Каждый воин захочет обладать им! А я, хозяйка его, буду даровать меч лишь достойному, тому, кто выдержит испытания, кои я нашлю на его голову.

Но сначала…»

Вдалеке послышался грозный рев трехглавого чудища.

«Но сначала, нужно даровать отцовскому мечу заслуженную славу непобедимого».

Василиса, покрепче сжав рукоять, твердо встала на ноги и вышла из пещеры. Последняя капля грибного дождя соскочила с каменного уступа прямо на нос Василисе.

Время пришло. Пора на встречу с судьбой.