Принц для злой сестры

– Я только села.

– Да пусть поработает, Мира, – махнул рукой отец. – Потом поужинает.

26. Алина

формулы быстро превращали числа, которые я им подставляла, в значения, которые удовлетворят отца. Мерный стук клавиш лучше любой музыки сейчас. Работа не давала уйти от мыслей – ведь есть мужчины, которые не предпочитают Миру мне.

Те, под гладкой кожей которых упругий металл без мягкого белка.

Они журчат тихим рокотом, готовясь к путешествиям. И им не важно, прикасаться ли тканью обивки к прекрасной попке нашей феи – или к моей тонкой офисной юбке. Всё равно глубоко вибрируют, готовясь к бешеной скачке или неторопливой прогулке. Но ко-гда начинают покашливать или замолкать – не Мира, а я для них так много значу. Как бы отец не злился от этой моей любви.

Они собирались ужинать или болтать?

Слишком громко, как я должна работать вообще?

Хотя я без проблем могла отвлечься. Не слушать. Не слушать почти ничего.

Почти.

– Костя Алексеев сказал, что у него много инвестиций, и есть возможность угово-рить на новые. Это будет уже другой масштаб, доча. И тобой он заинтересовался.

– Пап, - удивлённый голос Миры, – ты правда считаешь, что я буду встречаться с человеком, который мне не нравится, только ради инвестиций? Я могу сама добиться.

– Тебе он не нравится? – чуть разочарованно.

Пауза.

– Ну вообще-то нравится. В нём есть такая интересная мужественность. Он так держится, уверенно, такие позы, доминирующие, я бы сказала.

Да, доминирующая поза, порывистые движения, голос, сам по себе способный вы-звать оргазм, контраст холодного металла снизу и его горячих губ на шее и спине…

– Я понимаю, что вы только познакомились. Но ты просто присмотрись. Ты ему, вроде бы понравилась.

Она всем нравится. В чём новость?

– Думаешь, – смущённый голос.

Бесят.

Я встала и захлопнула дверь в кухню.

27. Андрей

Номер Миры у меня есть. Она без колебаний его дала. Номера Алины нет по–прежнему. Но, по крайней мере, я приблизился вплотную.

Одна только проблема. Слишком жестоко – использовать это невероятное создание. Кажется, она считает, что вызвала мой интерес.

И не то, чтобы это не так. Как вообще она может не вызвать интереса? Она распахи-вает свои прекрасные глаза, и в них искрятся звёзды. Её хочется саму установить на по–стамент посреди галереи, как главный и наипрекраснейший экспонат. И табличка: «рука-ми не трогать!»

Просто прикоснуться к ней – волнующее приключение.

И когда она спросила, приду ли я на выставку завтра, что я мог ответить?

Зачем вообще люди ходят два дня подряд в одну и ту же картинную галерею, если она не слишком большая, и всё получается рассмотреть и в первый раз?

Я пришёл встретиться с Мирой. Добрался только вечером – не могу же я пропускать работу, когда хочу. Выставка уже закрывалась.

Она заметила меня не сразу, только когда я подошёл поближе. И воскликнула обра-дованно:

– Я вас ждала!

Ни словом, ни интонацией не упрекнула за опоздание. И неловкость ушла:

– Только смог вырваться с работы.

– Прекрасно, что у вас всё-таки получилось. К сожалению, здесь не поговорить нормально и днём, а сейчас мы закрываемся.

Я воспринял это как намёк и галантно пригласил её в маленький ресторанчик за уг-лом. Мира просияла, по–детски обрадованная. Ну, если подумать, неизвестно сколько она на ногах и как давно не ела.

Мы разместились за столиком и сделали заказ. Девушка устроила сумочку рядом с собой и улыбнулась мне:

– Спасибо, что пришли. Мне очень нужна поддержка. Папа, к сожалению, не может быть рядом всё время, у него свои дела, сестра тоже, - она грустно вздохнула, и сразу поднялась досада на папу и сестру, которые бросили бедняжку одну. Я раздражённо по–морщился, отгоняя всю эту сентиментальность. Что она сказала про?..

– Я не видел вашу сестру на выставке.

– Алина говорит, что была. Но я тоже не видела, - она подняла на меня глаза, в ко-торых билась смешинка, - но даже если и не было, её стоит извинить. Ну не могут все люди любить искусство. Она технарь и любит возиться с машинами. Жестоко заставлять её перебирать гамму чувств, созерцая маленькие порталы в чью-то душу.

– Это откуда у вашей сестры такое неженское увлечение – машины? – не упустил я случай.

– Ой, я не знаю. Внезапно ей захотелось мужской работы и самостоятельности. Она даже продала машину, которую ей купил папа, импортный кроссовер, и купила другую, отечественную, представляете? - Мира засмеялась. - Пусть хуже, но своя. У неё свой бизнес.

– Какой же? - очень интересно. Почему Алина пересела на «Ладу»? Не по карману импортный кроссовер? Или… нужны были деньги? «Захотелось самостоятельности» звучит бредово. Но – похоже на Алину, честно говоря.

У неё отец – бизнесмен, который неплохо имеет на аренде недвижимости, неужели не мог дать дочке денег на автосервис?

И где, в таком случае, она взяла остальное? Оборудование стоит явно не разницу между подержанной машиной и продуктом «Автоваза».

А мне-то какая разница?

Я отогнал лишние мысли и обнаружил, что Мира по–прежнему о чём-то щебечет. Она посмотрела на меня и смущённо опустила глаза:

– Я вас утомила? Простите. Вы работали, а теперь еще и выслушиваете мою бол-товню.

Заверил её, что мне очень интересно. Особенно, не мелькнёт ли где в этом потоке её сестра, но последнее озвучивать не стал.

Стоило сосредоточиться на её словах и вступить в диалог, как появился интерес. Мира оказалась приятной собеседницей. Мы говорили о живописи, и она ни разу не дала мне почувствовать себя профаном.

Я предложил ей подвезти её, но она отказалась. Её заберёт сестра.

Снова волна адреналина. Ещё один шанс поймать её.

– В таком случае я провожу вас.

Попросил счёт, пока она ходила звонить.

Вернулась Мира озабоченная.

– Благодарю вас за вечер, но провожать меня не надо. Алина торопится, она просто меня подберёт, и всё.

Та-ак. Похоже, она спалилась моей неуловимой пташке, что я веду охоту.

– Я вас не задержу. Просто доведу до машины. Время позднее.

Но Мира с совсем огорчённым видом начала упрашивать:

— Ну пожалуйста! Алина заберёт меня, только если я буду одна. Зачем вы пытаетесь заставить меня спорить с сестрой? Неужели это настолько принципиально?

Как можно огорчать фею? Её волшебные глаза погрустнели, губки слегка надулись.

Я выругался про себя. Против двоих я не выстою. Алину не взять, если просто идти напролом. Нужно что–то более тонкое.