Принц для злой сестры

Да пожалуйста. Только не курице, которая устроила скандал в магазине из-за моего отказа заменить ей телефон, который разбила во время ссоры со мной же. А вот была ещё одна, которая вела огонь на два фронта и была при этом уверена, что может еще по–думать-повыбирать.

В общем, общения с бывшими я избегал как мог.

Но тон Олеси наводил на мысль, что она жалеет о поставленном ультиматуме про «жить вместе или до свиданья».

Обычно для меня их сожаления не играли роли…

Но Олеся – не Алина, вот что играет роль.

Ботиночки со стразами внесли свою хозяйку в кафе. Девушка всегда носила сног-сшибательные каблуки, и, честно говоря, ножки её выглядели в них очень даже. Навер-ное, меня она на них и словила. Очень стройные ножки. И выше ничего так. Сейчас это «ничего» скрывала широкая юбка, но я же помню…

Хотя, вообще-то уже начал забывать. Всего-то пару месяцев… Я просто выбросил её из головы, и если бы не Алина, то выбросил бы насовсем.

А сейчас мне нужно отвлечься. У Олеси есть всё, чтобы вскружить голову. Фигура, голос, облако ароматов, всё может зажечь, закрутить, опьянить…

Она заказала только зелёный чай с пирожным?

Хочет показать, что не собирается объедаться за мой счёт, или собирается разыграть комедию с раздельной оплатой?

Впрочем, её проблемы.

Я просто обнаружил, что всё это волшебство перестало быть таковым. Никаких ча-рующих эмоций от аромата её духов, никакого настроения не поднимает блеск её глаз.

Бывшие должны оставаться бывшими.

Объяснил это ей, и… внезапно она поняла. Более того, не удивилась. Допила чай, поскребла недоеденное пирожное на тарелочке. Попыталась оставить деньги, но это я пресёк категорически. Пусть, на прощание, не разорюсь.

И оставила меня с мыслями об Алине.

То, чего я так хотел избежать. Ощущение её суховатых, горячих, смелых губ, её ме-няющийся от холода к жару голос, сердитый пронзительный взгляд.

Она преследовала меня, ненадолго отступая под натиском других мыслей, и возвра-щаясь, стоило только попытаться расслабиться. Сон отвлекал, но я всё боялся, что она вот-вот проберётся и туда.

Сколько я выдержу так? И почему вообще должен выдерживать?

15. Алина

На самом деле жалко. Я давно заметила – чем привлекательнее парень, тем легче его отшить. Самым неприятным вообще не объяснишь, что он не нравится. А если объясня-ешь, то еще и объясни – почему не нравится, что мнение не изменится, почему мнение не изменится… А на следующую встречу всё по второму кругу.

А этот вот взял и ушёл после первого игнора.

Хорош, конечно. Тёмный, глубокий, пронизывающий взгляд. Уверенная, подтянутая фигура. Аккуратная одежда и причёска, при этом не скрывающая хорошие волосы. Мне нравятся красивые волосы у мужчин, но у многих они даже не обязательно чистые.

А голос! Рокочущие нотки пробирали дрожью, и горячая волна обдавала от этого звучания.

Вот только у него две машины, каждая из которых стоит как квартира на Проспекте, костюм, который смотрится соответственно машинам, манеры человека, которому все должны и запросы хозяина жизни. Мне такое сокровище совсем ни к чему. Губу всё рав-но придётся закатать, он избалован женским вниманием, и просто нашёл нечто необыч-ное – девушку-автомеханика. Даже не какую-то симпатичную, просто – ого, девушка в спецовке! Интерес пропадёт сразу, как только он увидит другую девушку – в костюме девушки.

А я интерес парней к себе не умею подогревать… Да и не то, чтобы хочу. Простые парни и так бывало, появлялись, а вот такие, блестящие…

Надо его познакомить с Мирой. Вот уж друг другу подошли бы!

Я старалась проводить больше времени с моей единственной любовью на всю жизнь. Мощные, яркие, фигуристые, они говорили со мной мелодичным басом, и я лечи-ла тех, кто начинал кашлять или похрипывать. Благодарно они выбегали из ворот и мча-лись, подмигнув огнями на прощание.

И тогда я чувствовала эйфорию.

Звонок от отца – одна из тех вещей, которые спускают с небес на землю.

Опять. Его бухгалтер вообще ничего не может сделать. Я же говорила, что мужчина не лучше женщины только из-за содержимого штанов. Папа просто не может выбрать хорошего специалиста. И говорила, что бегать от налогов не надо, особенно если выиг-рыш настолько мал.

Но теперь мне надо ехать в его офис и снова исправлять эти таблицы.

Из сервиса все уже ушли, и я хотела подольше посидеть, всё-таки до конца разобрав «Fоrd Mustаng». Мне еще «Мустанги» не попадались, и общаться с этим оказалось инте-ресно. Стоило вставить немного жизненной энергии, и его ровные, тугие мускулы тихо вибрировали, регулярно сбивая ритм. Маленький хромой звучок сквозь сексапильный бас шестерней. Конь храбрился, стараясь не показывать мне свои слабости, и мне надо залезть к нему в душу, снять твёрдую, лоснящуюся кожу, и найти ту заминку, которая нарушила гармонию.

Но я должна отложить инструмент, переодеться и ехать разбираться с бухгалтерией.

16. Алина

Папа был там и вздыхал, разглядывая смету, которую зачем-то распечатал. Я прошла мимо, забрав у него пачку.

– И надо было портить бумагу?

– Алина… – он вздохнул устало. - Говорю же, мне так удобнее. У Миры после май-ских праздников открывается выставка.

– Опять?! Сколько у неё этих выставок! Работать она так и не пробовала?

– Алина! – рявкнул отец – понарошку, скорее. Мира продавала картины, рисовала на заказ портреты, иллюстрации в печатные издания. И да, это не примитивный автосервис. Поэтому она могла сказать «пап, я не могу тебе помочь сейчас, у меня вдохновение – или заказ».

А я не могу сказать, потому что мой автосервис не может прокормить семью, если учесть мои кредиты.

А папин бизнес кормит.

Я могу только беситься и в ответ слышать, что у Миры талант.

Да, у неё талант, а у меня нет! Да, я делаю то, что и без меня делали бы.

Но мне это нравится. А я должна перебирать папины бумажки, потому, что у меня нет таланта.

Как я ненавижу это Мирино художество, её вдохновение, все эти её выставки!

Ночью я легла очень поздно. Завтра я должна быть в сервисе, а послезавтра выход-ной, и я посвящу его папиной просьбе.

Чёрный «Мустанг» оказался тёмной лошадкой и возиться с ним пришлось долго, в перерывах между двумя другими клиентами. Я даже опоздала сменить Диму в приём-ной, но он, как обычно, стеснялся жаловаться.

Я только направилась переодеться, как услышала шум машины. Поторопиться я не могу, надо ещё отмыть грязь. Придётся Диме еще и этого принять.

Осторожно выглянула с заднего окошка. Может, узнаю клиента. По записи сейчас никого не должно быть, и так три машины в мастерской.

И увидела, как медленно паркуется бежевая «А8».

Сердце попыталось выпрыгнуть и забилось о рёбра. Я ворвалась обратно в приём-ную:

– Дима, выручай!

Тот сделал серьёзное лицо, очевидно, это далось ему с большим усилием, судя по паре гримас:

– Что, опять тот клиент?

– Да, это он! Меня нет! Совсем нет, не моя смена! Посмотри машину сам! Я тебя честно-честно сменю, когда он уедет!

Одежду обратно сунула в шкафчик и вернулась в мастерскую. В ней стояли баналь-ная «Кiа Riо» и изученная вдоль и поперёк «Rеnаult Sаndеrо». Конкуренцию божествен-ному «Мустангу» они составить не могли никак.

Я еще покопаюсь, пока Ρодин не уедет. А для гарантии я спрячусь за машину, если оставить пока в покое двигатель и начать снимать крыло, меня не будет видно.

17. Андрей

За столом Алина не сидела.

Сам этот факт вывел меня из равновесия.

А когда парень в мятой рубашке, глядя честными глазами, сообщил, что сегодня её нет, так как смена не её, я готов был взорваться.

Но самоконтроль и здравый смысл помог успокоиться. Нет – надо найти, чего злить-ся?

Парень её координаты, разумеется, не дал. Ну это логично, он начальницу явно по-баивается.

Тогда попробуем по-другому.

– Можете, пожалуйста, позвать Кирилла? - попросил вежливо.

В ответ услышал, что его тоже нет.

Это как?

Бадаев не упоминал, что есть еще какие-то мастера. И я здесь никого больше не ви-дел, только Алину, Кирилла и двоих молодых парней.

Не могли на зелёную молодёжь оставить дела.

Значит, кому-то парят мозг.

Я прошёл к двери в мастерскую и рванул её. Она открылась с лязгом и возмущён-ным окриком парня за спиной.

Свет горит.

Я захлопнул дверь и, подумав, задвинул большую железную защёлку.

– Алина!

Три машины и ни одного человека?

Как же!

Я обошёл первую. Никого. И тишина.

Вторую.

За третьей, внизу, за колесом глянули чуть испуганно её глаза.

— Ну привет, - сама собой на лицо вышла довольная улыбка.

Не её смена, надо же!

Глаза, как небо в грозу, подёрнулись злостью, и она порывисто встала, сжимая ключ в руке. Я невольно отошёл на шаг.

– Покиньте ремонтную зону! – почти прошипела она.

Ну ладно, может, у них тут техника безопасности.

– Давай выйдем и поговорим.

– Я работаю! Покиньте ремонтную зону!

– Потише, я…

– Вас сейчас отсюда выставят!

– Кто, парень на входе? – мысль сама по себе смешная, как только она пришла ей в голову?

Ручка в грязной перчатке сжала ключ еще более угрожающим жестом. Она что, се-рьёзно?!

Я перехватил её руки и вытащил инструмент. Аккуратно положил на пол. Заглянул в глаза.

– Лишение свободы на срок до двух лет, - сообщил ей, наблюдая, как злость с новой силой вспыхивает на лице.

Не дожидаясь, пока с её губ сорвётся очередная гадость, целую их, подтягивая её ближе. От её уверенного ответа крышу окончательно срывает.

Она должна сопротивляться, вырываться. Если бы хотя бы не целовала меня в ответ, я бы, может, и взял себя в руки. Но то, что она делала, совсем не совпадало с тем, что говорила.

Внутри с новой силой вспыхнуло желание… не то ударить её, не то… Я оторвался от неё, вглядываясь, пытаясь понять.

Взгляд с поволокой страсти. И слова, от которых веет холодом.

– Я попросила вас уйти!

Эмоции больше не сдержать, и я хватаю её, подтаскиваю, поворачиваю и толкаю грудью на капот чужой машины. В её тихом вскрике больше нет ни холода, ни злости. Сдёргиваю бейсболку, пальцы натыкаются на какую-то непонятную заколку.

Ну её, и так есть чего пощупать.

Свободные лямки комбинезона практически сами спадают, обнажая тонкие ножки и кружевные трусики, которые сногсшибательно подчёркивают формы. Задираю ей фут-болку, прижимая грудью к холодному металлу, и она прогибается со вздохом, от которо-го кипит кровь.

Где холодность и недоступность? Я уже не смогу сбавить обороты, почему она не остановит меня, почему поддаётся, прижимаясь попкой, выгнув спину и вздыхая?

Её кожа бархатистая на ощупь и солоноватая на вкус. Она дрожит, явно не от холода, дрожь пробегает от моих губ и рук на её теле.

Я стягиваю её трусики и она переступает, освобождаясь от них. Проблеска сознания хватает, чтобы положить их на капот подальше, а не бросать на грязный пол мастерской. Ставлю её поудобнее и расстёгиваю брюки.

Она не оборачивается всё это время, не возражая ни словом, ни жестом. Меня толь-ко и хватает на то, чтобы войти медленно, давая ей привыкнуть.