Безжалостные парни

Я не ожидаю испытать оргазм — большинство новичков не испытывают — но он всё равно поражает меня, этот яростный огонь, этот пылкий порыв, который взрывается во мне яркой волной. На этот раз, когда я обнимаю Спенсера, меня трясёт по другой причине.

Я чувствую себя лёгкой, невесомой, воздушной.

Он продолжает двигаться, добавляя эти маленькие всплески удовольствия к моему безмятежному расслаблению. Спенсер тоже кончает, всё ещё погружённый глубоко в меня, прижимаясь носом к моей макушке, в то время как его тело дрожит и напрягается.

— Господи, Чак, — бормочет он, а затем перекатывается на спину, тяжело дыша и уставившись в потолок. Я не могу пошевелиться. Почти уверена, что мои ноги превратились в желе. Я едва могу дышать. Это, и я чувствую себя опустошённой теперь, когда Спенсер отдалился от меня.

Мои щёки горят, и я поворачиваюсь на бок, просто чтобы убедиться, что он действительно здесь.

— Это было… неожиданно, — шепчет он, бросая взгляд на спящего Рейнджера, закутанного в одеяла и слегка похрапывающего.

— Неожиданно, — начинаю я, всё ещё пытаясь подобрать нужные слова. Спенсер встаёт, чтобы выбросить презерватив в мусорное ведро в изножье кровати, прежде чем забраться обратно и обхватить меня рукой за талию.

— Неожиданно, но охуенно потрясающе, — добавляет он, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать меня. На этом всё не заканчивается, одним касанием губ. Нет, удовольствие пронзает меня насквозь, и я выгибаюсь навстречу ему.

Я понимаю, что большую часть своей жизни я была в некотором роде титулованной засранкой. Никогда это не было так очевидно, как в этот момент. Может быть, я действительно учусь заботиться о ком-то, кроме себя?

— Хотя я всё ещё зол, — добавляет Спенсер, слегка хмурясь, когда отстраняется от меня, его глаза изучают моё лицо. Я понимаю, что он, вероятно, часто этим занимается, встречается со случайными девушками. Он не знает, что это мой первый раз, и я чертовски уверена, что не собираюсь ему говорить.

«Однако, если ты прямо не скажешь близнецам этого не делать, они это сделают. Чёрт возьми, даже если ты прямо скажешь им «не делайте этого» они, вероятно, всё равно проболтаются».

— Я не могу поверить, что вы, ребята, лгали мне.

Мои глаза наполняются слезами, а глаза Спенсера расширяются.

— Ты в порядке? — спрашивает он, быстро моргая. Он наклоняется ближе и запечатлевает поцелуй на моём лбу. — Я не хочу портить этот момент. Мне не следовало даже заговаривать об этом, прости меня.

— Дело не в этом, — выдыхаю я, обхватывая пальцами его руку, просто чтобы удержать его на месте. — Мы все думали, что ты мёртв, Спенсер.

— Я сейчас в таком замешательстве, — говорит он, садясь. Я тоже сажусь и тут замечаю, что его взгляд блуждает вниз. Одна из моих сисек выглядывает из-под рубашки. Вспыхнув, я убираю её и скрещиваю руки на груди. Я дрожу, но это неудивительно. Внутри меня бурлит так много эмоций, что это практически буря. — Ты сказала, какой-то парень покончил с собой?

— Студент с серебристыми волосами, одетый в спортивную форму, был повешен на дереве в лесу. — Я смотрю Спенсеру прямо в лицо. — Всю эту неделю никто не мог тебя найти, и полиция не разглашает имя студента. Мы все подумали, что это ты.

Он просто смотрит на меня, как будто понятия не имеет, как на это реагировать. На его лице появляется чувство вины, и он проводит пальцами по волосам.

— Я в ярости швырнул телефон в дерево и разбил его… а потом решил, что мне будет лучше без него. Иногда, злясь, я совершаю глупые поступки. — Спенсер поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и я чувствую, как моё сердце колотится в ответ.

«Я только что потеряла девственность с этим парнем», — думаю я и заканчиваю тем, что облизываю нижнюю губу. Он замечает это и слегка улыбается. Это длится всего секунду, прежде чем пропасть, как будто он наконец понимает, насколько это серьёзно.

— Ты в порядке?

— Я только что провела, типа, целую неделю, думая, что ты мёртв, — шепчу я в ответ, и губы Спенсера поджимаются. Он придвигается ближе и сажает меня к себе на колени, напоминая мне Тобиаса. — И твои друзья тоже. Я никогда не видела Мику таким… испорченным.

— Вы, ребята, правда думали, что я мёртв? Всё это время? — я киваю, и Спенсер тихо чертыхается, прижимая меня к себе. Рейнджер был так прав: я должна была сказать ему раньше. Чего я так боялась? Этого? Потому что я признаю: это очень много.

У нас со Спенсером неоспоримая связь, которая, если быть честным с самой собой, пугает меня до чёртиков. Это так интенсивно, так грубо. Я никогда раньше ни с кем так себя не чувствовала.

— В ту ночь в душе на меня напали двое людей в толстовках. Они взобрались на чердак и пролезли через весь чердак в комнату Марка Грэндэма. Затем они заманили нас в туннели под школой, прежде чем запереть там. — Я поднимаю глаза и вижу, что Спенсер смотрит на меня, разинув рот, его тёмные брови приподняты. Он весь вспотел, и я тоже. Свернуться калачиком в его объятиях прямо сейчас и заснуть — это был бы рай.

Но мы должны разбудить других парней. Они заслуживают того, чтобы знать, что их друг жив.

— Рейнджер чуть не умер. На самом деле, дважды. Он чуть не утонул. Мне пришлось сделать ему искусственное дыхание…

— С кем ты разговариваешь? — бормочет Рейнджер, переворачиваясь и садясь. Он обхватывает голову руками, запуская пальцы в свои тёмные волосы, прежде чем, наконец, оглядывается, глаза затуманены и тяжелы ото сна. Когда он видит, на чьих коленях я сижу, его глаза расширяются, и он с рёвом вскакивает с кровати. — Где, блядь, ты был?! — он рычит, дёргая Спенсера за руку. Я сползаю с его колен и вспоминаю, что на мне нет штанов…

Рейнджер этого не замечает. Вместо этого он кладёт ладони на обе обнажённые руки Спенсера, и его трясёт, когда он смотрит на своего друга сверху вниз своими пронзительными сапфировыми глазами.

— Я… разбил телефон, и просто пытался расслабиться. Я понятия не имел, что здесь творится такое дерьмо. Я был дома у Джека, накуривался…

— Тебя всю неделю накуривали в доме твоего брата, в то время как мы, блядь, умирали за тебя?! Ты с ума сошёл? Ты знаешь, через что ты всех нас заставил пройти?

— Чак только что рассказал… Чёрт, прости, я не знал. Не знал. — Рейнджер убирает руки с плеч Спенсера, оставляя красные следы. А потом он обнимает его, одним из тех крепких, сжимающих объятий, которые мне так нравятся. Настоящее объятие. Никакая хрупкая мужская чушь не помешает Рейнджеру Вудраффу обнять лучшего друга. Моё сердце раздувается на три размера, как у Гринча или кого-то еще.

Затем Рейнджер поднимает взгляд и видит, что я сижу там в нижнем белье. Моём очень, очень мокром нижнее белье. Я неловко ерзаю, и его брови поднимаются вверх. Он выпрямляется и смотрит на Спенсера, потом на меня, потом снова на Спенсера.

— Вы, ребята… только что трахались?

— Твои снотворные таблетки делают тебя мёртвым для всего мира, чувак, — говорит Спенсер, безуспешно пытаясь рассмеяться. Он выглядит так, словно его вот-вот стошнит. Рейнджер снова пристально смотрит на меня и бросает на меня такой… Я не знаю, взгляд.

Чёрт.

Я бросаю на Рейнджера ответный взгляд, который говорит: «Пожалуйста, ничего не говори», — и он наклоняется, чтобы поднять с пола мои брюки и бросить их мне.

— Я схожу за Черчем и близнецами. Оставайтесь здесь. — Рейнджер открывает дверь и идёт по коридору, чтобы разбудить других парней. Мне не нравится, что он идёт туда один, но это всего в нескольких шагах отсюда, так что я решила, что мне лучше надеть чёртовы штаны.

— Это безумие, — шепчет Спенсер, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на меня. — Я всё ещё не могу поверить, что ты девушка. — Он прищуривает на мне глаза. — Ты знаешь, сколько гей-порно я посмотрел, готовясь к нашему первому разу? Я изучал, как правильно сосать член. — Я улыбаюсь, но на глаза снова наворачиваются слёзы. Я просто чертовски счастлива, что он всё ещё жив. — Никаких резких реплик или остроумных комментариев?

— Я… Я просто… — впервые в жизни я буквально теряю дар речи.

Спенсер делает паузу, а затем отводит глаза в сторону, как будто он действительно напряжённо думает о том, что он хочет сказать дальше. Когда он оглядывается на меня, я просто знаю, что это будет глубоко.

Потом, конечно, дверь распахивается, и вваливаются близнецы.

Они опрокидывают Спенсера на кровать Рейнджера, и я не могу сказать, смеются они или плачут.

— Ты кусок дерьма, — вопят они в унисон, потираясь своими щеками о его. Он смеётся и пытается оттолкнуть их, но безуспешно.

— Мы должны надрать тебе задницу за то, что ты заставил нас думать, что ты мёртв, — говорит Мика, и Тобиас хмурится.

— Мы должны выбить из тебя всё дерьмо.

— Оу, послушайте, вы, ребята, действительно любите меня, — произносит Спенсер, садясь и изо всех сил стараясь выпутаться из длинных конечностей близнецов МакКарти. Они набросились на него, как рыжеволосые коалы или подобное дерьмо. Я улыбаюсь, хотя снова плачу. Фу, это быстро надоест. Я должна вернуться к своей прежней стервозной девчонке из Долины, да?

Или… может быть, это хорошая перемена? Думаю, мне предстояли кое-какие перемены.

Пока близнецы трутся о друга, Черч медленно и бесшумно входит, всё ещё хмурясь, а затем останавливается в центре комнаты, а Рейнджер стоит прямо за ним. Его глаза на мгновение встречаются с моими, и в них я вижу это: он знает.

Они все узнают.

Я сижу в комнате общежития с кучей парней, и они все узнают, что я только что сдалась Спенсеру. Я была бы смущена, если бы меня не переполняло так много других чувств.

Все замолкают, когда замирает Черч, одетый в бледно-голубую с белым атласную пижаму, которая, кажется, соответствует его индивидуальности. Цвет симпатичный, но рубашка застёгнута на все пуговицы до самого верха — очень серьёзное заявление. Он пристально смотрит на друга своими поразительными янтарными глазами.

— Черч, — осторожно произносит Спенсер, садясь, когда близнецы отодвигаются, чтобы дать ему немного места. Тобиас встречается со мной взглядом и приподнимает брови. Вместо этого я смотрю на Черча, отказываясь замечать его вопросительный взгляд.

— Спенсер, — отвечает Черч, и затем его рот расплывается в одной из тех огромных, заоблачных улыбок. — Ты, хуесосущий кусок дерьма.

— Чувак, у меня не было… — начинает Спенсер, когда дверь распахивается во второй раз, проламывая гипсокартон. Росс стоит там в розовой пижаме, разрисованной маленькими овечками. Уголки его рта опущены почти комично, а из его обычно прищуренных и злых глаз просто текут слёзы. — Э-э, Росс, ты в порядке, чувак?

— Ты… ты придурок! — вопит Росс, врываясь в комнату и бросаясь на Спенсера. Он рыдает, и близнецам приходится буквально оттаскивать его, прежде чем он задушит Спенсера своими яростными объятиями. Однако, как только Росс немного отступает, он хлопает Спенсера в грудь тыльной стороной одной руки, а другую кладёт себе на бедро. — Ты что, дурак? Ты живёшь в пещере? Или, может быть, ты живёшь в девяностых, будто забыл, как отправлять текстовые сообщения или проверять социальные сети?