Лучше бы я согрешила

Он встал из-за стола, вернулся в коридор, где висела верхняя одежда, и что-то взял из куртки. Потом подошел ко мне и сказал:

– Я хотел все сразу тебе отдать. А то давал бы каждый месяц по кусочку, ты бы снова нам возвращала. Короче, вот,твои деньги.

Передо мной на столе лежали несколько упаковок пятитысячных купюр, перетянутых разноцветными резинками. Вот тут я не могла пошевелиться.

– Зачем, Архип? - почти шепотом спросила его. - Я же помогала тебе, всей семье. Не надо мне этих денег.

– Неужели ты думаешь, я бы просто так их взял у тебя? Я брал в долг. Правда, затянул с возвратом. Зато теперь можешь и поехать, куда хочешь,и в квартире что-то поменять.

– Не отдам! – закричала Лана и бросилась прямо по столу к нам. – Это мои деньги! Ты у детей отбираешь, чтобы отдать этой шлю…

Не договорив, она попыталась схватить пачку купюр, но брат успел быстрее. Мне показалось,что Лана сейчас зарычит и вцепится в него. Взглянув в этот момент на маму, я увидела в ее глазах страх, смешанный с самодовольством: «А я же вам говорила!»

Мне стало невыносимо находиться в этой комнате. Я встала и вышла вслед за папой, прихватив свою куртку и его телогрейку.

Не сразу удалось его найти. Я уже начала дрожать от холoда; куртка, футболка и джинсы не очень-то удерживали тепло, а погода решила заменить солнечный день хмурым вечером с пронизывающим ветром. Да и неспокойно было на душе от безразличия папы.

Обошла весь небольшой огoродик, за дом заглянула, на улицу вышла, даже хотела пройти на участок брата, но потом опомнилась: уж туда-то папа вряд ли пошел бы. Двухэтажный огромный дом Архипа всегда казался мне чужим, я и была там всего пару раз, не тянуло к ним в гости. Даже не задумывалась, почему, просто не чувствовала желания зайти, пообщаться, словно воздуха там не хваталo.

Наконец, увидела папу с опущенной головой, сидевшего на пеньке в самом углу огорода. Я медленно приблизилась, накрыла его плечи телогрейкой и села рядом. Он так глубоко задумался, что, казалось, даже не заметил меня. А потом вдруг заговорил:

– Я стал ненавидеть людей. Всех. У меня появляется такое раздражение, что хоть в петлю лезь, а потом усталость накатывает. Что случилось? Когда? Как? Где наша семья? Ведь она была. Или нет? Почему все изменилось? Твоя мама не была такой, когда мы встречались. А знаешь, она ведь чуть за другого замуж не вышла. Да-да. Я-то жил в Иванове, а она в деревне. Познакомились, влюбились, она обещала меня из армии ждать. Три года в морфлоте. Я вернулся , а она к свадьбе готовилась. Как увидела меня в тельняшке, в фoрме, с кучерявым чубом… Эх, кажется, что и не было этого вовсе. Но ведь было! А потом родился Архип, и она стала другой. После твоего рождения еще хуже. Чисто генерал в юбке, а мы все перед ней несмышленыши. Поначалу это было забавно, я даже посмеивался на ее поведение , а потом уж поздно стало. Так вошла в роль, что только бы и развестись, но куда я от вас. Да и ее любил… А сейчас вот никого не хочу видеть. Умереть бы скорей.

– Папа! – вскрикнула я и заплакала. - Ты что? Как ты можешь так говорить? А я? Что мне делать тогда?

Он повернулся ко мне и посмотрел так, будто тoлько сейчас понял, что я рядом. Голубые родные глаза с сеткой морщин вокруг, снежно-белые волнистые волосы и улыбка, вдруг несмело появившаяся на губах.

– Стася, малышка, да зачем я тебе? Старый больной дед. Ты молодая красивая, может, ещё устроишь свою жизнь. Правильно сделала, что ушла от Юрки. Как клещ, вцепился. Пусть живет в семье, мучается, как я.

– Пап, а давай я тебя к себе заберу, а? Я сейчас буду дома работать, ты и супчик мне приготовишь, и прогуляешься по городу,и с тетей Зоей поговоришь. У нее там такие перемены!

– Да знаю, звонила она, хвасталась матери. Что ж, Виктор серьезный мужик. Хоть и поздно, но нашел свое счастье.

– Ничего не поздно. И ты можешь изменить свою жизнь. Подумай, ладно?

– Да куда я от своего генерала? Разве брошу ее? Нет уж, помирать, видно, здесь придется. Может, в лес уйду, а там и…

– Все, хватит, – перебила его, чем очень удивила, - перестань говорить такие слова. Я что-нибудь придумаю. Оставаться рядом с этой зловонной клоакой – нет, ни за что.

– Ты прости меня, что не выгнал эту дуру из собственного дома. Да только я уж наученный горьким опытом, пробовал один раз – она так забилась в истерике, что вся улица сбежалаcь на ее крики «убивают». Больная, одно ей слово.

– А Архип что же?

– Так его не было дома-то. Он в Ковров ездил со своим товаром, а эта пришла к нам, начала мать науськивать, я и погнал ее. Прости,дочь, старика слабого.

– Перестань, пап, я и не думала обижаться. Я когда-то давно слышала разговоры в деревне, что там есть такая семья, где по женской линии передается эта болезнь, но никак не могла представить Лану… Она ведь красивая была, помнишь? Худенькая, робкая, голубоглазая, так и жалась всегда к Архипу.

– Красота. Что с нее толку? Увяла, а души нет, вот и получил твой брат за спешку свою. Как с цепи сорвался, ведь месяц-два после армии, и женился, вот вам и семья. Да ну их. Ты лучше утри слезы, да скажи мне, чего светишься, как ясно солнышко? Никакая грязь тебя не цепляет? А? Признавайся, влюбилась, нечто?

– Пап, а ты прямо все видишь, - засмущалась я, а потом вдруг решил рассказать ему, пусть не все, но самое главное. Может, подниму ему настроение. – Никому не говори. Я в командировке пoзнакомилась с мужчиной. Он такой! Необыкновенный. Но он младше меня на восемь лет.

– И хорошо. Мужики-то меньше живут. Тосковать не будете друг без друга. А звать-то его как?

– Не знаю, – ответила я с улыбкой и покраснела.

– Спросить,что ли, не успела? – хитро сверкнув глазами, усмехнулся папа.

– Не захотела.

– И где же он,такой необыкновенный? Почему не забрал к себе?

– Нет, пап, он не будет делать первый шаг. Я знаю, мы говорили о многом. Я сама должна все решить.

– И он будет тебя ждать?

– Не знаю… Только молчок!

– Само собой. Этим… только дай повод. Но я рад за тебя, Стасик,ты заслуживаешь счастья, как никто другой. Прости, что наговорил тут.

– Пойдем в дом. Архип уже увел Лану. Да и мама раза три выглядывала из-за угла. Пойдем. И пока я буду с ней говорить, пожалуйста, не возражай. Я знаю, что делаю.

– Ты меня все больше удивляешь. Может, ещё стоит пожить?

– Конечно, стоит! Не то слово!

Стоило нам зайти, мама, как в чем ни бывало, начала воспитывать и папу, и меня.

– Что вы устроили? Ушли оба, оставили меня с этой змеей.

– Мама, – строго начала я, – я решила забрать папу к себе. Εму там будет лучше. А тебе очень нравится строить планы и воевать с этой змеей. У тебя будет больше времени для своего удовольствия.

– Чего? – спросила она, да так и села на стул, открыв рот.

– Я все сказала ясно и понятно. Даю срок до следующих выходных, чтобы ты собрала его вещи.

Мама переводила взгляд с меня на папу и не могла ничего сказать. А я решила продолжить разговор.

– Где деньги, которые мне отдал Архип?

И тут она сразу пришла в себя, погрозила мне указательным пальцем, как в детстве, когда ругала за дырку на колготках или ссадину на коленке.

– Станислава. Как ты разговариваешь с матерью? И деньги эти Архипа, ему нужнее.

– Мама, нет, это мои деньги. Верни их. И не позорься перед папой.

– Что? Перед кем? Да ты ополоумела, что ли?

Ее растерянность и взгляд в сторону папы чуть пошатнули мою уверенность, но отступать было нельзя. Да и его улыбка, которую он пытался спрятать, придали мне решимости.

– Мама, деньги.

– Не дам! – закричала она.

– Мама, верни Стасе ее деньги, – прозвучал за спиной голос Архипа.

Я оглянулась: брат стоял, засунув руки в карманы брюк, широко расставив ноги, наклонив голову вперед и глядя исподлобья. Мне он показался чернее тучи,даже не по себе стало. Мама попятилась назад, всхлипнула, коротко махнула рукой и достала пачки денег из карманов кофты. Положив их на стол, ушла в другую комнату, откуда тут же послышались ее всхлипы. Папа вздохнул, посмотрел на меня и подмигнул. Я думала, он пойдет маму утешать, но нет – вернулся на улицу.

– Стась, прости меня за жену, - тихо сказал Архип. – С ней редко такое бывает. Обострение снова.

– Все так сложно… Я просто не понимаю, как ты будешь дальше с ней жить. Ведь лучше не будет. Я-то уеду, а вы тут все время. Догрызут они вас. Папа уж еле держится.

Он прошел к столу, тяжело опустился на стул.

– Слабак я, Стаська. Люблю ее, хоть убей меня. Как увидел двадцать два года назад, так и люблю. Бывают моменты, когда сил нет, так, кажется,и бросил бы все, и ушел к чертям. Да она посмотрит своими невинными глазами, улыбнется, как ребенок, и снова все по-старому. Полжизни вместе. Не смогу я ее оставить. Дочка-то вся в нее: двадцать один год, а работать и не думает. Я попробовал, отправил ее продавцом в мой магазин, так она приворовывать начала, а потом все больше. Нет уж, пусть дома сидит, беды меньше. А сын… – Брат улыбнулся, витая где-то в своих мыслях. - Я ведь не знал, что Ланка беременна. Она сказала об этом, когда уж срок на пятый месяц пошел. Шок. Я не хотел, честно скажу. А сейчас? Что бы я без него делал? Одна радость в жизни.

Я молчала в ответ. Мне нечего было сказать. Это его жизнь.

– Прости за слабость, - сказал и вышел.

– Вот и съездила к родителям, - прошептала, оглядывая чужие стены. – Нет, надо что-то менять,или я останусь сиротой…

Рано утром папа проводил меня на автобусную остановку. Я решила не ждать вечернего рейса, ведь ночь, проведенная без сна, подарила мне отличную идею. Теперь только бы все получилось!