Афера Сатаны

— Тот самый, Марк.

— Послушай, Зи, я не знаю, что ты думаешь, я сделал, но ты все неправильно понял.

— Правда? — спрашивает Зейд, его сухой тон излучает скуку.

— Да! Слушай. Речь идет об утечке видео, не так ли? Я ничего об этом не знаю, клянусь! На том видео был мой партнер.

При упоминании о его партнере оживает еще один старик — тот, у которого затекли ноги. Приглушенные крики заставляют вибрировать скотч на его рту, и он начинает отчаянно сопротивляться с новыми силами. У него беспорядочные пучки седых волос на лысой голове, и он смотрит на Марка с жаром сверхновой звезды.

— Правда, Марк, ты собираешься свалить весь свой садистский ритуал на Джека? Как неоригинально. Твое лицо видно ясно как день, придурок.

Я вздыхаю, мне все больше надоедает этот разговор.

— Да, мы знали, что эти люди были злыми и эксплуатировали невинных девушек. Давай поскорее приступим к убийству, Зи, — хнычу я.

Зейд оглядывается на меня через плечо и бросает на меня взгляд «чего ты ждешь».

— Как бы то ни было, начинай убивать, — говорит он, махнув рукой в сторону трех других мужчин. — Не позволяй мне останавливать твое убийство демонов.

Я почти бросаю в него свой нож. Хуже всего то, что этот засранец стоит ко мне спиной, что означает, что он не чувствует угрозы с моей стороны.

Большая ошибка.

Очень большая ошибка.

Решив, что мне уже все равно, мой гнев берет верх. Я метнула нож прямо в его затылок. С кошачьими инстинктами Зейд изворачивается, и нож вонзается Марку в живот. Из горла мужчины вырывается громкий, неразборчивый крик. Из раны хлещет ярко-красная кровь.

Медленно Зейд поворачивает голову и смотрит на меня. Инстинктивно я сглатываю и делаю небольшой шаг назад. Его лицо — чистая маска, но в глубине его глаз сверкает что-то темное и звериное. Это самый леденящий взгляд, который я когда-либо видела, и он пробирает меня до самого мозга костей.

Я никогда не видела, чтобы кто-то уклонялся от ножа, даже не заметив его приближения. Или откуда он летит.

— Ты в порядке, истребительница демонов? — спрашивает он, вздернув бровь. Мне хочется что-нибудь проткнуть каждый раз, когда он одаривает меня этим глупым взглядом. Терпеть не могу, насколько это пугающее действие. То, как он вздергивает бровь, так же неоспоримо манит, как и угрожает.

— Прекрати насмехаться надо мной, — выплюнула я. Как бы ни нравилось этому человеку выглядеть устрашающе, я уверена, что он не сможет причинить мне вреда.

— Считай, что это твое прозвище, — небрежно говорит он, прежде чем повернуться обратно.

Пыхтя, я топаю к одному из тех мужчин, которых еще не идентифицировали. Мне все равно, как его зовут. Главное, что он истекает кровью.

Я упираюсь ногой ему в грудь и отбрасываю его назад. Сквозь скотч звучит приглушенный крик, когда он падает назад. Его руки связаны за спинкой стула, и он приземляется прямо на запястья. Он кричит. Должно быть, сломал запястья.

Упс.

Белая горячая ярость все еще затуманивает мое зрение, когда я забираюсь на его тело и погружаю свой нож в его грудь и шею. Остальные мужчины начинают кричать, видя жестокую смерть своего друга.

— Господи, — бормочет Зейд позади меня.

Мне все равно. Он постоянно насмехается надо мной, всегда смотрит на меня как на сумасшедшую!

— Не смей так смотреть на меня, Сибель. Ты выглядишь сумасшедшей, а Бог не принимает сумасшедших в свое Царство.

— Я покажу тебе истребительницу демонов, — прерывисто бормочу я, нанося новые удары.

Кровь заливает всю переднюю часть моего тела. Мое лицо, мои волосы, мое уже испорченное платье. Глаза мужчины закатываются к затылку, когда он захлебывается собственной кровью.

— Думаю, он уже готов, — объявляет Зейд позади меня, звуча немного раздраженно.

Мне по-прежнему все равно. Я продолжаю наносить удары. Нож вызывает влажные, хлюпающие звуки. Я меняю траекторию и начинаю всаживать нож в его лицо. В какой-то момент его глазное яблоко попадает на кончик моего ножа и выпадает из глазницы.

В это время Марк повернулся на бок и начал вырываться.

Я едва улавливаю вздох, вырвавшийся из уст Зейда, и спокойные шаги, когда он подходит ко мне и перехватывает мое запястье в воздухе.

Я поворачиваюсь к нему, кипя от ярости.

— Теперь ты собираешься помешать мне истреблять демонов?! — кричу я, мой голос звучит почти истерично.

— Маленькая девочка, тебе нужна серьезная помощь по многим вопросам, но я бы сказал, что управление гневом стоит на первом месте в списке.

Мой глаз дергается от гнева.

Иногда я становлюсь такой. Самые незначительные вещи выводят меня из себя, и я не в силах контролировать чистую ярость, текущую через мое тело. Мама всегда говорила, что мне нужно сохранять спокойствие — не давать людям понять, как сильно они меня достали. Но у меня никогда не получалось, как бы я ни старалась.

Его хватка на моем окровавленном запястье крепнет, когда я пытаюсь высвободить руку из его хватки.

— Посмотри на меня, — требует он.

Я немедленно подчиняюсь, мои широко раскрытые глаза устремляются на него. Его уникальное лицо начинает расплываться.

— Брось нож, — приказывает он. На этот раз я пытаюсь побороть желание послушаться его. Я не покорная. Но что-то в этом человеке заставляет меня хотеть быть такой.

— Как тебя зовут? — тихо спрашивает он.

Я задыхаюсь, как разъяренный бык, перед лицом которого размахивают красным флагом.

— Сибель, — опустив глаза, я облизываю пересохшие губы и колеблюсь. Я поднимаю на него взгляд и неловко продолжаю: — Мои друзья зовут меня Сибби.

Его глаза изучают мое лицо. Он выглядит так, будто пытается что-то выяснить, и я не уверена, ценю ли я это. Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу, пока его глаза анализируют меня.

— Ты интересный человек, Сибби. Но мне нужно, чтобы ты успокоилась. Я не могу спокойно вести допрос, когда ты вон там вонзаешь в кого-то нож, как взбесившаяся банши, понимаешь меня?

Обычно, когда мне говорят успокоиться, это только усиливает мой гнев, но тот факт, что он намеренно использовал мое прозвище — что он считает меня другом — вот что в конечном итоге успокаивает меня. Мои приспешники — это все, что у меня есть. Не думаю, что у меня когда-либо был настоящий друг.

Особенно такой, который не трусит от моего призвания в жизни.

Я сглатываю и неохотно киваю головой.

— Ты закончил насмехаться надо мной? — спрашиваю я, мой голос звучит более робко, чем мне бы хотелось. Не знаю почему, но что-то в Зейде вызывает во мне желание слушаться. Мне хочется искать у него наставления. Может быть, это потому, что у меня никогда не было настоящего отца, и Зейд утверждает надо мной платоническое господство, которое я всегда искала у папы, но так и не нашла.

Он ухмыляется.

— Думаю, мне нравится это прозвище для тебя. Но я больше не насмехаюсь, когда произношу его, — успокаивает он.

Я пристально смотрю на него, не желая в это верить. Он предлагает мне свое особое прозвище? Мое сердце подскакивает в груди, и это похоже на головокружение.

Он не пытается меня убедить. Он отпускает мое запястье, выхватывает нож из моей руки и проводит острием по полу, пока глазное яблоко не отваливается.

За этим следует еще больше рвотных позывов со стороны демонов, в то время как я продолжаю механически наблюдать за ним. Никто не трогает мой красивый нож.

Никто.

Он вытирает кровь о свои черные джинсы, а затем возвращает нож мне.

Мои пальцы медленно сжимают рукоять, а я смотрю на него со странным выражением лица. Я понятия не имею, что я должна сейчас чувствовать.

Он подмигивает мне, а затем возвращается к Марку.

Я пользуюсь возможностью поковыряться в зубах. Я торжествующе улыбаюсь, когда вижу, как черная эррозия разъедает зубы этого мужчины. Признак кариеса.

— Марк, ты собираешься поделиться со мной информацией, которая мне нужна? Я хочу знать, где вы проводите ритуалы, — требует Зейд, его голос снова лишен эмоций.

— Зи, клянусь, я ничего не знаю! — взвыл Марк, рвотный позыв слетел с его тонких губ.

Зейд спокойно берет его руку, погружает острие собственного лезвия под ноготь и быстрым движением отсекает его.

Мужчина кричит, его лицо приобретает тревожный красно-фиолетовый оттенок.

— Попробуй еще раз, — ровным тоном говорит Зейд. Он направляет кончик ножа под другой ноготь, готовясь к очередной лжи.

— Зи, я не лгу тебе!

Очередной ноготь, за которым следуют мучительные крики. Зейд снова вводит нож под следующий ноготь. Он медленно приподнимает ноготь, давая демону достаточно времени, чтобы начать говорить.

Он заглатывает наживку.

— Хорошо, погоди, погоди! — Марк тяжело дышит, слезы и сопли стекают по его лицу. Он весь в поту, боль и страх значительно состарили его. Он нервно облизывает губы. — Н-некоторых детей, которых мы похищаем, мы отводим в подпольный клуб.

Мои глаза расширяются, и, не осознавая этого, я слезаю с мертвеца и подхожу к этой паре. Зейд бросает на меня предупреждающий взгляд, требуя не вмешиваться, но в остальном не возражает против моего присутствия.

— Где это место? — спрашивает Зейд.

— Доступ к нему возможен только через частный джентльменский клуб «Спаситель». Тебе нужен специальный доступ, чтобы просто попасть в клуб, не говоря уже о том, чтобы получить доступ в… — он прерывается, его лицо напрягается, словно он боится своих следующих слов. Он делает глубокий вдох, и в его глазах появляется что-то похожее на принятие. — Чтобы получить доступ в подземелье.

Подземелье? Что за демоны, черт возьми, эти люди?

— Да? И чем вы занимаетесь в этом подземелье?

Очевидно, Зейд точно знает, чем они занимаются, но кажется, что он хочет словесного подтверждения. Как будто он хочет, чтобы этот человек признался в своих грехах. Это делает его смерть немного более оправданной.

Марку не нравится этот вопрос. Его глаза нервно косятся, рот дергается, но звуки не выходят. Одним движением руки Зейд отрывает еще один ноготь.

Я улыбаюсь, радость от страданий этого человека вырывается на поверхность. Так приятно видеть, как они плачут и умоляют сохранить им жизнь.

Мольбы, которые останутся без ответа, как и их мольбы к фальшивым богам, которым они поклоняются.

— Черт, Зи! Я... я просто… — запинается он, когда пот обильно заливает его глаза. Он моргает против боли, по его красноватым щекам текут слезы. Всхлип вырывается наружу, и Зейд подставляет нож под следующий ноготь. — Подожди! Я сказал, подожди, черт побери! Мы… мы проводим над ними ритуалы, — он зажмуривает глаза, как только признание покидает его потрескавшиеся губы.

Мой рот открывается, когда Зейд рычит:

— Зачем?

Марк поджимает губы, на его красном лице появляется страдальческое выражение.

— Так мы принимаем присягу в тайном обществе. Мы должны провести ритуал и выпить кровь девственницы.