Любимые истории

1

— Пап, тебе не кажется, что это маразм — жаловаться на жизнь, пить водку и ругать Европу! Ты чего мне здесь рассказываешь о проблемах на своем заводе? Я тебя не узнаю, честное слово! У тебя бизнес, обязательства, Россия в придачу! Ну и чуди сам! Зачем я-то здесь нужен?

— Андрей, угомонись, — Олег Михайлович опрокинул рюмку элитной беленькой и занюхал колёсиком тонко нарезанного свежего огурца. — Я понимаю, ты сейчас слегка в шоке…

— Слегка? — вскипел Андрей.

— Тихо, сказал, — вновь повысил голос отец, но тут же смягчился. — Понимаю, говорю. За границей другая жизнь, люди, понятия. И сейчас тебя тут не то что потряхивать, тошнить от всего будет. Но это родина, братец кролик. Ее не выбирают. Как и родителей. Так что смирись. Я честно оплачивал твои хотелки, учебу и проживание там, за бугром. Хотя ты мог бы и в столице отучиться. Но да бог с ним, что теперь. Понимаю, что тебе бы лучше и там оставаться. Хотя, сейчас такие времена, не понять, где лучше. Но обстоятельства складываются не в нашу пользу. Матери нужно хорошее лечение в Израиле. Я уже договорился, в очередь поставили. Наши врачи тоже неплохие, я доверяю. Но там гарантий больше. И денег нужно много. Очень много.

— Пап, я не поверю, что ты их не найдёшь! У тебя есть завод, хоть и маленький, да и акции в конце концов, ты же такой куркуль, у тебя всегда деньги в запасе. Ну да, я приехал повидаться с мамой, но неужели мне обязательно жить здесь, а тем более работать с тобой?

— Не найду, сын. Не наскребу, даже так скажу. С этими санкциями нас здорово прижало. Поставки сырья, химикатов из Европы прекратили. Тащим через пять границ, и то нет гарантий, что придет. Задержки, цена. Налоги. Душат так, что хоть самому в петлю лезь. Завод… да, был завод, да тает на глазах. Вот только пару месяцев как двадцать восемь человек сократил. Люди на износ пашут, ноют. Терпят пока, но это тоже ненадолго. Сейчас держусь за счет долгосрочных договоров, а потом? Что будет, я не знаю. И Лизе нужно будет восстанавливаться, и дай бог одной операцией обойдётся. Акции, там смех один, с обвалом рубля и доходы копеечные, сейчас все на подсосе. Запасы растаяли, как снег, пока пытался удержаться на плаву. Я все думал, что сам справлюсь. Но знаешь, сейчас бизнес совсем не тот, что раньше. И стар я стал, знаний не хватает. А на одном чутье далеко не уедешь

— Пап, ну я-то тоже не экономический, а архитектурный закончил. Понимаешь, о чем я? Какая от меня тебе польза?

Михалыч вздохнул, крякнул, оценил количество выпитого и ставшегося в бутылке. Да, многовато. Не молод уже, а сын и вовсе не пьет. Ну, соберись, пень старый. Давай. Вылепи свою бредовую идею. Пусть сын пошлет к черту. А потом? Господи, если ты все-таки есть, дай сил.

— Я последнее время стал больше ходить на всякие выставки, конкурсы. Ну так вот, случайно познакомился с хорошим мужиком. Он чуть моложе, но умен гад. И хваток. И все бы хорошо, но он мой конкурент, Андрюха. Сильный. И живет в нашем городе. Переехали пару лет назад. Вот и свела нас судьба, как в песне. Мы не дружим, конечно, но в бизнесе солидарны. Он меня не топит, я не подсераю… Не морщись, интеллигент! Ты знаешь, папка у тебя простой, как три копейки. И всегда такой был! И горжусь….

— Бать, давай короче. Мне кажется ты окосел немного.

— Короче? Ну, как скажешь. Степаныч, ну который конкурент этот, он мне сделку предложил. По слиянию. Это мой спасет бизнес, его позиции на рынке укрепит. Прибыль в соответствии с вложениями. Но это выход сын. Это выход, понимаешь? И тогда я смогу мать спокойно отправить в Израиль, и операцию и одну, и две потяну.

— Ну и отлично! Я рад! Правда, пап! Ты же знаешь, это участь всех мелких предприятий — или слиться совсем, или объединяться в группы компаний. Уж я, конечно, не экономист, но логику вижу. Только слышится мне тут какое-то «НО»…

— Степаныч хочет гарантий. Он требует династический брак.

— Чего?!

— Да. У него две дочери, можешь выбрать любую. Одна почти твоя ровесница. Старовата, да не спорю. Есть помоложе, учится еще. Красавицы обе, умницы. Хороший товар.

— Пап, ты что сдурел? Пап ты охренел что ли?

— Сядь, Андрей! И не ори на отца. Я все посчитал. Я один не вытяну. С января говорят, что налоги поднимут, лазейки все прикроют. И так тошно, будет только хуже. А тут расходы одни на двоих. Прибыль опять же. И матери поддержка нужна, хотя бы моральная. А я ведь как черт пашу, дома не бываю! Ты что же думаешь, сиделки эти безмозглые заменят родных? Ты о матери подумай, Андрей! Все уже решили, заключим брачный договор, оговорим гарантии каждой стороны. Не родите никого в течение пяти лет, не уживетесь — можете спокойно разводиться. Но сейчас Степаныч требует, чтобы мы в одной связке были, понимаешь?

— Ни черта, пап, я не понимаю. Это бред! Восемнадцатый век какой-то! Мыльная опера! Мы же взрослые люди! Ты же понимаешь, что нельзя двух незнакомых людей просто так поженить! Ты понимаешь?

— Познакомитесь. Любовь, она может и не сразу придет!

— Пап, да ты что! Какая любовь?

— Такая сынок! Обыкновенная. Не о себе сейчас думать надо, а о матери.

— Да пап, ну давай кредит возьмем, два, три. Просто завод твой продадим! Я работать начну, буду помогать. Ну как-то же можно собрать эти деньги?

— Ага, сынок, можно. Рекламу дать, чтобы люди эсэмэски с деньгами по пятьдесят рублей отправляли. Глядишь, наскребем попрошайничеством. А кредит мне больше не дадут. У меня их и так три, если что. С хорошими просрочками по платежам. Ты думаешь легко оно мне…

Завтра знакомиться едем. Они тут недалеко живут.

— Пап, я против! Я не собираюсь участвовать в этом фарсе!

— Хорошо! Я уважаю твое мнение. Ровно до вечера. Вечером сходишь к матери в больницу, ночь переспишь, а утром, пожалуйста, мне положительный ответ на блюдечке! Без истерик…

— Да пошел ты…

— Андрей, не смей так с отцом, вернись!