Остаюсь твоей

Глава 19

Артём

«Время лечит», — говорили они.

Он должен был в это поверить, еще когда похоронил отца. Боль со временем притупляется и приходит светлая грусть. Но сказать, что оно лечит, Артём не мог. Но если смерть папы была завершением хорошей и правильной жизни, то трагедия с Ясей все еще отзывалась тупой болью в сердце. Потому что его любовь была жива, потому что находилась с ним в одном городе и потому что еще свежи были воспоминания о счастливых минутах, проведенных вдвоем.

Год службы. 12 месяцев. 365 дней. Он уходил в армию одним человеком, а вернулся другим. И вроде солнце светит также и майский гром гремит как обычно, и по городу ходят люди и ездят машины. Но без нее все не так, как прежде.

Артём сидел на лавочке в обычном алматинском дворе. Он ждал свою одноклассницу Карину — подругу Яси — уже полчаса. Когда Тёма позвонил ей вчера и попросил о встрече, она сразу же согласилась и попросила подъехать. Ответила, что ей надо ему кое-что сказать. Артём маялся, считал минуты до встречи, понимая, что речь пойдет о ней. На детской площадке мальчишка лет пятнадцати раскачивал на качелях девочку. Тёма разглядывал их, сделав вывод, что они — одноклассники. Девушка смеялась, а пацан смотрел на нее с обожанием. Вот так красиво все и начинается. Почему-то он мысленно пожелал им счастья. Ему хотелось, чтобы хотя бы эта история любви закончилась хорошо.

— Прости, Тёма, — послышалось над ухом. Парень поднял голову и увидел свою одноклассницу.

Карина не сильно изменилась. Среднего роста, волосы собраны в высокий хвост, раскосые черные глаза, в которых читалось сочувствие. Он помнил ее болтушкой и хохотушкой, но сегодня Карина была очень серьезной.

— Нормально, — кивнул Тёма.

Девушка села рядом.

— Как ты? Я ждала, что ты позвонишь, — начала девушка.

— Почему ждала?

— Яся сказала. Она попросила тебе все рассказать, раз сама не может.

— Ну рассказывай, — вздохнул Тёма. Он смотрел не на Карину, а все на тех же ребят на площадке.

Голос Карины дрожал, когда она пересказала все, что случилось с подругой. Только ей она могла довериться, так как девочки дружили с первого класса.

— Даже не знаю, кого я ненавижу больше: ее мачеху, или мужа? — со злостью сказал Артём.

— Она просила, чтобы ты простил ее, — всхлипнула Карина.

— За что мне ее прощать? Он ее не обижает?

Карина прикусила щеку, чтобы не рассказывать всё, что знает. Она лишь отрицательно покачала головой и надеялась, что Тёма ей поверит.

— Ты можешь дать адрес?

— Не стоит, — покачала головой подруга. — Не ходи туда, это лишнее.

— Я сам решу, что мне делать! — злобно процедил он и Карина вздрогнула. — Прости. Ты ни в чем не виновата. Это все я, — Артём устало потер лицо ладонями.

— Я боюсь, ты что-нибудь натворишь.

— Не натворю, мне в армии мозги поставили на место.

— Тогда зачем?

— Хочу увидеть ее…в последний раз.

— Я дам адрес, только если пообещаешь ничего не делать. Ей нельзя сейчас волноваться.

— Почему? — не понял он.

— Она…беременна. Уже лежала в больнице с угрозой. Если она тебя увидит…

Но Артём уже не слушал ее. Все, что Карина сказала ранее, были точечными ножевыми ударами в сердце, но новость о беременности Ясмины — это контрольный выстрел в голову. Он предполагал, что это может случиться, но не думал, что так скоро.

— Я просто посмотрю. Обещаю.

— Хорошо, — кивнула Карина, — я пришлю тебе адрес в сообщении.

— Давай. Береги себя, — Артём поднялся со скамейки и пошел в сторону дороги.

— Тёма! — окликнула его одноклассница, и он повернулся.

— Просто…чтобы ты знал. Она попросила распечатать вашу фотку.

Тёма вопросительно посмотрел на нее.

— С телефона она все удалила, чтобы никто не увидел. Яся пригласила меня в гости, и я передала ей.

— Какую фотку?

— Помнишь, мы с классом ездили на Медеу кататься на коньках? И я вас тогда сняла.

Конечно, Артём помнил тот день. Он будто из другой жизни. Они катались, держась за руки. Разгонялись, а потом мчались навстречу ветру. Когда остановились, Каринка крикнула:

— Голубки, посмотрите на меня!

Артём и Ясмина посмотрели прямо в объектив ее телефона. Спиной она прижалась к его груди, а он обхватил ее руками. Так и застыли: улыбающиеся и счастливые.

На автомате доехал до ее нового дома. Не знал, как долго придется стоять и ждать, пока она выйдет. Не знал, подойти ли к ней, или же просто посмотреть издалека, чтобы не делать лишний раз больно ни ей, ни самому себе. Чтобы не компрометировать. Артем стоял на противоположной стороне, чуть поодаль. Так лучше всего было видно ее дом и не видно его самого. Большое дерево вначале улицы стало спасением и укрытием. Прошло 30 минут, потом час, полтора. Он переминался с ноги на ногу, все решал, что делать, но так и не решил. Вскоре понял, что так можно стоять бесконечно, а Яся так и не выйдет. Значит, надо уходить, сохранив те крупицы благоразумия, которые у него остались. И когда он уже принял решение уйти, калитка открылась и один за другим на улицу вышли незнакомые люди. А потом появилась она. Девушка, которую он все еще продолжал безумно любить, несмотря на то, что она теперь чужая жена и носит под сердцем ребенка от чужого мужчины. Все так же красива, как в их последнюю встречу. Только теперь на голове платок, из которого выбились непослушные темные пряди. Она положила руку на еще маленький живот и погладила его. Этот невинный жест острым лезвием полоснул сердце. От мысли, что малыш, которого она ждет, мог быть их первенцем, стало горько. Артём еле сдерживался, чтобы не подойти. Внутри все клокотало, липкая ревность и злость не давала мыслить здраво. Сейчас он подойдёт, схватит ее и увезет. Но вот на улицу вышел мужчина. Он довольно улыбался, а затем обнял Ясю за плечи. Она нахмурилась и сжалась от этого жеста. И тогда Артём со странным облегчением вздохнул, удостоверившись, что она не любит мужа.

Однако это ничего не меняет. Яся по-прежнему чужая жена и останется ею. Но была еще одна нить, которая удерживала его от падения с обрыва. Артёма тянуло туда, где он был по-настоящему счастлив. И где была счастлива она, когда обнимала и целовала его.

В роще было тихо. Артём дошел до их поляны, немного потоптался на месте, поднял голову вверх. Тогда, в их последнюю встречу здесь, небо было таким же. И почему он это помнил? Потом он подошёл к дереву, на котором больше года назад вырезал сердце. Яся тогда еще ругалась из-за этого.

— Ты мучаешь бедное дерево. Отдай, — она попыталась выхватить перочинный ножик, но он вовремя увернулся, она обняла его за талию.

— Яська, оно же маленькое. Дерево ничего не почувствует. А представь себе, мы станем старыми, а оно будет стоять.

— Зря ты так. Деревья все чувствуют. Так мама говорила. А это что еще такое?

— А это, — Тёма провел ладонью по вырезанным буквам, — наши инициалы.

Внутри сердца красовались буквы А и Я. Это было так по-ребячески, что Яся рассмеялась.

— Ну что? — улыбнулся Тёма.

— Ничего. Просто А — это первая буква алфавита, а Я — последняя.

— Точно. Надо поставить знак бесконечности. Вместе навсегда.

Артём снова положил ладонь на сердце, а Яся накрыла ее своей ладонью.

— Вместе навсегда, — повторила она и в глазах ее горела любовь.

Артём решил, что приезжать сюда больше не нужно. Ни к чему ковырять рану, надо дать ей время затянутся, покрыться корочкой. И всё — жить дальше.

В кармане джинсов зазвонил мобильный. Это был Кайрат — его армейский друг, который перебрался в Алматы к родственникам.

— Тёмыч, мы с братом можем тебя подобрать. У нас же все в силе?

— В силе, да.

— Ну всё, сейчас подъедем.

***

Артём молча сидел на заднем сидении "Камри" и молча смотрел в окно. Вечерело. На город опустились сумерки, мимо пролетали желтые фонари, дома, люди, лица. Кайрат с братом Диасом о чем-то говорили. Он не вслушивался. По радио заиграла старая песня группы "Уматурман"*. Когда он был мелким, не понимал ее смысла. А теперь каждое слово резало по-живому:

Проститься

Нету сил закрываю

Я глаза закрываю

Сквозь туман уплывая

По аллеям столицы.

Диас переключил радиостанцию, но Тёма попросил вернуть. Водитель снова поставил предыдущую волну и внимательно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

— Контуженый что ли? — спросил он брата.

— Хуже, — вздохнул Кайрат. — Его девушку украли.

Диас выругался и надавил на газ. А Тёма, закрыв глаза, слушал песню и навсегда прощался с прошлым.

Время смотрит спокойно,

С презрением.

Вы меня уже верно не вспомните.

Запоздавшее ходит прозрение

По моей гладковыбритой комнате.

Недосказано и недослушанно.

Сердце бьется другими вершинами.

Значит все безнадежно разрушено.

Ну зачем же, зачем поспешили мы

Проститься.

В тот вечер он безбожно напился. До чёртиков перед глазами. Хотел забыться. Получилось, но кратковременно. Ночевать остался у Диаса и Кайрата. Утром раскалывалась голова, мучило похмелье. И где-то из глубины сознания снова и снова выплывали слова, которые преследовали:

Проститься

За потерей потеря

И года полетели

За дождями метели

Перелетные птицы

Майор был прав. Время лечит. И боль рано или поздно притупляется.

*песня "Проститься" группы Uma2rman