Остаюсь твоей

Глава 37

Домой приехали далеко за полночь. Ясмина ждала, пока врач скажет, что все прошло хорошо и Малике ничего не угрожает. Девочке наложили гипс и оставили в больнице. Артём поехал к Ясе, не желая оставлять ее одну. Оба промокли под дождем, поэтому Ясмина сразу отправила гостя в душ, а сама накрыла на стол и заварила чай. Мужской одежды у нее не было, поэтому пришлось искать в шкафу футболку оверсайз, которую она недавно купила, но пока не надевала. Джинсы не так сильно намокли, поэтому Яся быстро высушила их феном. Сама же она надела легкое домашнее платье.

Просидели до двух ночи. Яся не находила себе места, зная, что дочь сейчас одна в больнице. Ее еще колотило от выходки бывшего мужа и его слов о том, что он может лишить ее родительских прав. И хотя Малике было уже 13, и она могла выбирать, с кем ей остаться, Ясмину сковывал страх, что Нурлан может что-то сделать.

— Не волнуйся, Яся. Если он еще раз появится, я найду, как его утихомирить, — успокаивал Тёма.

— Только без рукоприкладства. Я даже не знала, что ты так можешь. Ты де всегда был спокойным. Мне казалось, ничто не может вывести из себя.

— Может. Когда я узнал, что тебя украли, у меня был нервный срыв. Прямо в армии, представляешь? — он опустил глаза и рвано вздохнул, а Яся протянула руку и сжала его ладонь. — Я разнес дверь в туалете. Ты же видела Кайрата, моего друга? Вот он и еще один парень засунули мою голову под холодную воду, потому что я просто не мог остановиться. В меня как будто черт вселился.

— Прости меня, — в глазах Ясмины снова блестели слезы. — Если бы я знала, чем все это обернется.

— Я уже просил тебя не извиняться. И я тебя не виню. Но скажи. То, что говорил этот урод про тебя. Он имел ввиду, что он… — Тёма резко замолчал, испугавшись, что Ясмина не захочет об этом вспоминать. Но по тону Нурлана он понял скрытый смысл его слов.

Яся молчала, собираясь с силами, пытаясь упорядочить мысли и найти слова. Ей хотелось быть честной. Но правда, которую хочет услышать Артём, будет горькой.

— В наших отношениях не было любви. Никогда. Может быть, я и смирилась со своей судьбой, но за три года у меня к нему ничего не появилось. Даже симпатии. Мы жили как соседи. Ну а потом у него были женщины, которые, спасибо им большое, перетягивали все его внимание на себя.

— Почему развелись?

— Его токалка забеременела. И я решила, что это прекрасная возможность уйти. Но он не хотел меня отпускать и…в общем, я попала в больницу, а он в СИЗО.

— Он избил тебя? — желваки на его скулах ходуном ходили, глаза почернили. Он до хруста сжал кулаки.

— Тёма, это было так давно. Десять лет прошло. Не будем об этом, иначе можно погрязнуть в это болоте. Скажу так: если бы этого не случилось, я бы никогда от него ушла. Спасибо его брату, он сделал все, чтобы я осталась в выигрыше. Но самое главное — у меня есть моя девочка. А он…Аллах ему судья.

— Ты всегда была слишком доброй и все этим пользовались, — устало сказал Артём.

— Да, — тихонько засмеялась. — Карина называет меня профессиональной терпилой. В чем-то она права.

Артём встал, обошел стол и опустился на колени рядом с Ясминой. Он взял ее руки в свои, и поднял на нее глаза. Они зацепились взглядами и говорили друг с другом одними глазами. Весь город спал. Духота ушла, уступив место прохладе и свежести. Дом погрузился в темноту, но горело только одно окно на седьмом этаже. От переживаний оба были похожи на двух полуночников, страдающих бессонницей. Ночь. Две кружки недопитого чая на столе. Два человека, которым все эти годы было плохо и невыносимо порознь. Две части одной мозаики, идеально подходящей друг другу. И их взгляды ярче, выразительнее, красноречивее тысячи слов.

— Ты же понимаешь, — прошептал Тема, — что я теперь тебя не отпущу. И больше никуда не уеду. Мы с тобой потеряли 13 лет. Малика могла бы быть моей дочерью. Она ею и будет, потому что всё твое — это наше.

***

Ясмину разбудила трель телефона. Она соскочила с кровати в надежде, что звонит дочка. Увидев на дисплее фотографию Малики, Яся едва не подпрыгнула от счастья.

— Доченька, как ты? Как себя чувствуешь? Сильно болит? Уколы делают?

— Мама, мама, потише. Ну что ты так завелась? — засмеялась Маля, и ее звонкий смех пролился бальзамом на материнское сердце.

— Прости, я вся на нервах. Как рука?

— Ну немножко болит и под этим гипсом у меня часотка. Не могу прям, — пожаловалась девочка.

— Я надеюсь, на этом с трамплинами всё? И надеюсь, самокат пойдет туда же, — как можно строже сказала Яся.

— С трамплинами точно все, а на счет самоката я не уверена, — торговалась Маля.

— Ладно, потом обсудим. Я сегодня приеду. Что тебе привести из вещей? Хочешь чего-нибудь вкусненького?

— Пирожков! — сходу выпалила она. — И мне нужны мои наушники.

— Пришли мне список, я все соберу. После тихого часа приеду, моя девочка.

— Хорошо. И еще, мам. А ты не знаешь, что с папой? — осторожно спросила Малика. Она знала, что у родителей сложные отношения.

— Нет. А что случилось? — Яся закрыла глаза и молила Всевышнего, чтобы девочке не донесли, что вчера учудили мама с папой. А ведь их могли увидеть врачи или медсестры.

— Ничего не случилось, просто он мне снился. Странно. В первый раз.

— Насколько я знаю, с ним все нормально.

— А ну ладно тогда. Я его потом сама наберу. Мам, у нас обход. Я тебе позже напишу, окей?

— Конечно, зайка. Пока!

От мыслей о бывшем муже ее отвлек шум на кухне — там что-то упало. Яся отправилась туда и застыла на пороге, увидев, как ее мужчина стоит у плиты и жарит яичницу. Поддавшись порыву, она бесшумно подошла к нему, обняла за талию и прижалась к спине.

— Ты уже у меня на кухне хозяйничаешь? — шепнула она и поцеловала в шею.

— Ты крепко спала, я не хотел тебя будить, — Тема погладил ее руки, повернулся и нежно поцеловал.

— Кажется, я все еще сплю, — прошептала она в его губы.

Артём отложил лопатку в сторону и сжал Ясю в объятиях. В его руках она снова становилась безумно влюбленной школьницей, когда казалось, что все лучшее впереди. И теперь она знала — так и будет. Прерывать поцелуй ужасно не хотелось, но ее телефон звонил, не переставая.

— Ответь, — выдохнул Тёма. — Вдруг дочка.

Ясе нравилось, как он произносит это слово. Будто Малика действительно его ребенок.

— Да, Элечка. Ты по поводу Мали? — сходу спросила она и, услышав ответ, помрачнела и опустилась на стул. Тёма с тревогой наблюдал за ней. — Насколько всё серьезно? Он жив? Какой ужас! Как папа?

Яся приложила дрожащие пальцы в к губам. На ее белоснежное лицо легла тень. Она медленно убрала телефон и хрипло сказала:

— Нурлан разбился. Он в коме.