Остаюсь твоей

Глава 7

Ясмина

Все тайное рано или поздно становится явным. Долго скрывать ото всех свои чувства у Яси и Тёмы не получилось. Слишком все развивалось быстро и остро. Подвела физкультура. Ясмина неудачно прыгнула через козла, и во время приземления вывихнула лодыжку. Девочка с криком упала на мат и свернулась калачиком. Одноклассницы ахнули, а из мальчиков только Артём бросился к ней и громко спросил:

— Яся, где болит?

Она испуганно посмотрела на Тему, поняв, что он выдал их тайну. Парень поднял голову и увидел, что на них устремлены вопросительные взгляды одноклассников. Гробовое молчание прервал физрук, который в момент падения Яси выходил из спортзала. Он сразу же велел Артёму нести Ясмину в медпункт. Тема поднял девочку так легко, словно она была невесомой пушинкой. Маленькой, раскрасневшейся пушинкой. Ребята перешептывались, а Яся встретилась взглядами с Каринкой, которая только качала головой. Обиделась, подумала Яся.

— Ты нас сдал, — прошептала девочка, прижавшись к шее своего любимого. — Что теперь будем делать?

— Ничего. Узнали и хорошо. Все и так подозревали.

— Главное, чтобы за пределы школы не вышло.

Тёма помрачнел.

— Я не понимаю, что в этом такого? — недовольно спросил он. — Ты меня стыдишься, я рожей не вышел? Или это потому что я — русский?

— Нет-нет, — голос Яси задрожал. — Ничего такого. Просто…ты не понимаешь.

— Так объясни мне! Если бы ты разрешила, я бы пришел к твоему папе и все бы рассказал.

— Ты же не серьезно?

— Серьезно!

Яся до боли прикусила язык, а в ее глазах блестели слезы. Тёма понял, что она обиделась. Он донес ее до медпункта, где школьная медсестра осмотрела ее и сказала, что это похоже на растяжение. Ясмине наложили повязку и отправили домой. А там началось — звонки и сообщения от Каринки, которая поначалу надулась, что лучшая подруга скрыла от нее роман с одноклассником, а после выпытывала все подробности. Когда Яся рассказала, что боится говорить о Тёме своему папе, Каринка ответила:

— Дуреха ты, Хамитова! К твоему сведению, все наши девки тебе тихо завидуют. И если он хочет прийти к твоему папе, почему ты против? Или что, ты хочешь, чтобы он сам узнал и оторвал тебе голову?

— Нет, конечно. Просто папа будет не в восторге. Он только и твердит: экзамены, экзамены. Мне же надо поступать.

— Яся, ты дура? — Карину уже понесло. Она всегда умела рубить правду-матку. — Я может, тебе Америку открою, но вообще-то всем надо поступать. Но блин, ты точно слепая, если не видишь, как этот Назаров на тебя смотрит. Я что-то такое подозревала, но ты же партизанка.

— Я знаю, как он смотрит. Можешь, мне не рассказывать, — съязвила Ясмина.

— А если знаешь, не будь дурой и не нервируй его. Полкласса девчонок мечтают, чтоб на них так смотрели. А получилось только у тебя. Так что, живи и радуйся.

Неунывающая Карина не только обладала острым умом и языком, но и, похоже, даром предвидения. Она говорила, что отец может узнать обо всем сам, и тогда всем не поздоровиться. Так и вышло. И Ясмина очень сильно пожалела, что не слушала ни Тёму, ни лучшую подругу. Ясю «сдала» подруга мачехи, которая видела, как они с Артёмом обнимались на остановке. Женщин хлебом не корми, дай перемыть кому-нибудь косточки. А если этот «кто-кто» — падчерица подруги — так тем более. И Гуле она передала, что «дочь твоя всякий «уят» (стыд — прим. автора) потеряла».

В день своей казни Ясмина задержалась и пришла не в пять, как обычно, а в шесть. Отец был уже дома. Они с мачехой сидели за столом на кухне, и когда Ясмина зашла, то поняла, что все плохо. Папа смотрел на нее исподлобья, мачеха демонстративно встала, смерив ее презрительным взглядом.

— Яся, сядь, — строго велел отец.

На трясущихся ногах она дошла до стула и медленно опустилась на него.

— И долго ты собиралась молчать и по углам прятаться?!

— Откуда ты знаешь? — потупив взор, спросила она.

— Какая разница? Ты хоть знаешь, как стыдно это слушать? Моя дочь с каким-то парнем! Ты что себе, нет ему позволяешь? Ты ведешь себя, как… — Максат вдруг резко осекся.

— Как кто, папа? Скажите?

— Как гулящая девка! — процедила мачеха.