Не говори, что любишь – 1

Глава 22. Никита

Часа два ждем спонсоров, Попов в ударе, гоняет нас по залу, заставляя то кувыркаться, то прыгать в паре с Ринатом. К тому времени, как появляются важные господа в костюмах и галстуках с нас сошло семь потов, но выстраиваемся у ринга, рассматриваем их, а они нас. Ринат стоит рядом, выпячивает грудь, я чуть посмеиваюсь над ним, а самого потряхивает всего. Знаю, что утвердили меня на чемпионат. Но все равно на дрожь пробивает, адреналин в уши бьет. Гости проходят мимо нас, смотрят, оценивают.

— Кто такой? — указывает один из них на меня. Подтянутый мужчина с сединой на висках, смотрит хмуро, не улыбаясь.

— Это Никита Смирнов, наш чемпион, — отвечает Попов.

— Ну, чемпионом он пока не стал, — отрезает мужик.

— Стал, бронзовый чемпион России в юношеском, — не соглашается тренер.

— Вот как, — удивляется мужик. — И кмс есть?

— А как же. Победа в состязаниях под эгидой AIBA.

— Где?

— В Испании, год назад. Серебряный призер среди юношей.

— А второй? — переходит мужик к Ринату.

— Вошел в финал чемпионата России, кмс есть, — отчитался Попов. Мужик задумчиво рассматривает Рината и возвращается ко мне.

— Учишься? — спрашивает меня, пытливо рассматривая.

— Да, в университете.

— Успешно?

— Нормально, — пожимаю плечами.

— На кого?

— На юриста.

— Зачем боксеру юридический? — удивляется мужик, обращаясь почему-то к Попову.

— Перевелся из Мурманска, там тоже на юридическом учился.

— Никита значит, — говорит мужик и отворачивается, отходит. Остальные идут за ним, направляясь к Попову в кабинет. Ринат отмирает и выдыхает, толкает меня плечом.

— Ну что красавица, понравилась спонсорам? — усмехается.

— Да иди ты, — отвечаю Ринату, а сам едва сдерживаю улыбку.

Выходим из зала, направляясь в раздевалку. Там принимаю душ, переодеваюсь и возвращаюсь в зал, встаю рядом с Ринатом, который уже подпирает спиной стену кабинета Попова.

— Не выходили еще? — спрашиваю Рината, что стоит, рассматривая свои костяшки.

— Не, заседают, — отвечает друг. — Что ты дергаешься? Все равно ехать не кому, с твоим послужным списком я бы не переживал.

— Да я не дергаюсь, но не люблю неопределенность, — отвечаю я, и дверь кабинета Попова открывается. Спонсоры выходят, не глядя на нас, направляются к выходу. Мы с Ринатом идем следом, бестолково толкаясь. На крыльце школы все останавливаются, Попов прощается с ними, пожимая каждому руку. Тот мужик, который разговаривал со мной, задерживает на мне взгляд и отворачивается, садится в машину. Остальные тоже рассаживаются и все уезжают. Попов поворачивается ко мне и гневно смотрит в глаза:

— Никита, что за дела? — сердито спрашивает он, а я удивленно таращусь на него.

— Что такое?

— Да ничего! Откуда ты знаешь Богданова и Кондратьева?!

— Я?! — удивляюсь еще больше. — В жизни про таких не слышал, — отвечаю честно.

— А вот они про тебя слышали, — отрезает Попов. — Все спонсоры высказали за тебя, кроме этих двоих, а точнее Богданова.

— А кто такой Богданов?

— Местный олигарх, будущий депутат. Если он скажет свое нет, ты пролетишь с чемпионатом.

— А что он сказал?

— Сказал, что подумает. На днях решит, — сердится Попов.

— Ну, это не отказ? — спрашиваю с надеждой.

— Не знаю, я ничего не понимаю. Кондратьев ладно, банкир, но дышит в угоду Богданову. Как тот скажет, так и будет. Остальные тоже ждут, что решит именно Богданов.

— Вот как, — протягиваю я, пытаясь вспомнить, где я мог пересечься с этим мужиком. Или те парни из университета? Неужели…

— Вот так, Никита. Так что давай вспоминай, где дорогу перешел этим двоим и чтобы решил вопрос. Спонсоры взяли неделю на раздумья, без них никто из вас на чемпионат не поедет, — отрезал Попов и пошел в школу.

— Так я и знал, — бьет себя по коленям Ринат. — Ты, Никитос, вечно все испортишь!

— А при чем тут я?! — ору на него.

— А что я, что ли? Про тебя вообще-то речь идет. Не поедешь ты, не поеду и я. Год слили в унитаз, — не унимается Ринат.

— Ты смотри. Не нарывайся, — говорю ему тихо, но Ринат машет рукой и уходит вслед за Поповым.

Недолго топчусь на крыльце и возвращаюсь в раздевалку. Ринат молча собирается и уходит, громыхнув дверью. Я беру сумку и запихиваю туда свои вещи, хватаю шлем и выскакиваю на улицу. Еду домой, стараясь не гнать, все внутри злостью наливается, аж в глазах мутнеет. Если из-за этих придурков в университете меня вышибут с чемпионата — убью гаденышей, сам, лично морды их в фарш превращу. И не посмотрю, что посадят потом, просто убью.

Дома матери еще нет, не вернулась с больницы. Стараюсь успокоиться, закинув вещи в стирку и наливая себе тарелку борща. Ем нервно, не замечая вкус еды. Телефон коротко пиликает, читаю сообщение от Василины. Коротко и ясно «Все в силе?». Первая мысль отказаться от встречи, не в том настроении я сейчас, а вторая зашевелилась где-то внизу, горячей волной, полоснув по низу живота. Вот что мне нужно сейчас, чтобы успокоиться, хороший яростный секс, чтобы все из головы выбило, разрядку дало. Пишу ей ответ «Раньше, через полчаса буду» и только сейчас замечаю, что ем холодный борщ, даже не разогрел. Мою тарелку и иду переодеваться. Натягиваю джинсы, футболку, сверху серое худи. Спускаюсь, выхожу из подъезда, сажусь на мотоцикл.

Еду к Василине, останавливаюсь у цветов. Может купить? Все же свидание у нас? Выбираю маленький букетик роз, пихаю их в сумку, где уже лежит этот дурацкий комплект шелкового белья. Вот на хрена мне сейчас все это? Возмущаюсь глубоко в душе, а сам еду дальше, останавливаясь недалеко от ее ворот, стараясь не светиться перед камерами.

— Выходи, я напротив, — пишу ей, скидываю сообщение и жду. Василина выбегает, оглядывается по сторонам и бежит ко мне, сияя улыбкой. Невольно любуюсь ею, такой тоненькой, красивой. Легкий цветочный сарафан до колена с обнаженными плечами, распущенные волосы, девчонка вся сияет и чувствую, что мои губы расползаются в ответ, хотя и не видно под шлемом.

Подбегает ко мне, смотрит в глаза. Киваю назад, садись мол, что смотришь. Протягиваю ей этот дурацкий розовый шлем. Будто тень пробегает по ее лицу, но легко взбирается, надевает шлем и обнимает меня за талию. Ехать нам недалеко, я подробно рассмотрел карту перед этим и вскоре останавливаюсь перед высоткой, глушу мотор. Василина слезает и тоже снимает шлем, вглядываясь в меня тревожно. От улыбки нет и следа. Беру свою сумку, вешаю на плечо и хватаю ее за руку. Тащу к подъезду. Она идет, почти бежит за мной следом, не задавая вопросов, не спрашивая. Открываю дверь, затаскивая ее в подъезд, и останавливаюсь у лифта, двери открываются и заталкиваю ее туда, прижимаясь всем телом к ней.