Не ломайся, девочка!

Глава 24 Тихон

Глаша выглядит так, словно сейчас вниз по стенке сползет и в обморок шлепнется. А я тоже, хорош. До ванный, блять, три шага не смог пройти. Так привалило к концу, думал, ебаааать, я сейчас себе трусы обкончаю, как подросток в пубертате.

Вот и обкончал… стену.

Пздц, зашквар!

Продемонстрировал себя во всей красе.

Теперь Малыха смотрит на меня с ужасом, как бы снова себе чего не придумала в своей светлой и жутко замудренной головке. Скажет еще, что я — извращенец. Стенки обдрачиваю.Точно, пиздюк, недостойный внимания, тот, от которого стоит держаться подальше.

Но, может быть, так и надо, а?

Нам — порознь.

У меня запросы слишком острые и пошлые. Я ебаться привык, как не в себя, совать всюду, куда суется, до яиц всаживать! А Глаша, черт… Тоненькая, маленькая, глупенькая недотрога. Такое ощущение, как будто у нее эмоциональное развитие на уровне школьницы. Ребенка совратить пытаюсь. Так, что ли? Точно, извращуга!

Поправляю на себе одежду, а сам взглядом кошу на Глашу. И ведь какая горячая, от поцелуев и трения киски об мой стояк улетела… Напрочь! К херам все… Так завела, что и я едва не налил себе в трусы после ее реакции.

Но все-таки… Все-таки… Я бы ей насовал от души. И между ножек, и в ротик этот, ути-пути, давилась бы моей спермой… Нет, блин! Даже представить не могу, чтобы она сосала, чтобы по подбородку слюни текли, пока конец долбит ей в глотку.

Нет, блин. Не то. Не получится… Долго уламывать придется. Она какая-то инфантильная. Не по мне девчонка. Сладкая, да, без базара. Но пускай с ней другой возится, конфетно-букетный, прочие няшные ништячки, а мне другие отношения по нраву. Свободные, острые, с жаркой, сочной еблей, с девкой отвязной настолько, чтобы даже посреди танцпола задрать юбку, сдвинуть в сторону трусики и трахнуть немного. Потом отойти немного к стене и отшпилить на всю готову…

Как-то раз с Иркой так и отрывался… Она еще ни капли не стеснительная, жопу так отклячила, будто готова была и на анал при посторонних. Впрочем, клуб свободных нравов. Там бы нас не осудили, а админ заведения, напротив, при следующем посещении сделал немаленькую скидку. Ведь такое поведение раскрепощает и остальных. Люди в угаре чего только не творят! И меньше всего контролирует денежные расходы… Так что, лайф в кайф не только для тех, кто уходит в отрыв, но и для остальных…

Заставляю себя вспомнить про Глашу. Так и стоит, как это там…. былиночка! Во.

Сам с себя в ахере.

Слова-то я какие знаю, полный ахуй.

Из меня вообще в ее присутствии нежность какая-то так и сочится. Забота, несвойственная. Будто из собственной грязной шкуры вылезти пытаюсь, а надо ли.

Я грязный, Малыха. Дела, связи, бабы… Жутко грязный. Ты от меня потом, как от сажи со смолой, фиг отмоешься.

Принимаю решение оставить девчонку в покое.

Так… Приглядывать изредка. И на этом — все.

Типа старшего брата. Чтобы в очередное говно не вляпалась…

— Ты на свой счет это не воспринимай, идет?

— То есть? — бледнеет, смотрит на меня, на стену…

Со следами моего семяизвержения. Полил как из брандспойта.

— Глаш. Я мужик. Понимаешь? Твои поцелуйчики и реакция завели, вот и все. И не смотри на меня с таким ужасом. Стену я сейчас протру и все, больше… В трусы к тебе не полезу.

Глаша отступает. Пятится.

Шаг за шагом, спотыкается о какой-то шнур, хватается за косяк.

— Больше не полезешь.?

Глаза огромные. Со слезами…

Хоспади, Кэп… Ну вот, к кому ты полез, смотри! Она же разреветься готова, что к ней в трусы… даже, блять, не полезли, а просто об этом подумали.

Не знаю, что у нее там, в голове. Может быть, мечты об идеальном и единственном. Один раз и на всю жизнь!

Но это не про меня, детка.

Не про меня.

— Больше в трусы к тебе не полезу. Клянусь! — отвечаю немного раздраженно.

Смущают меня ее взгляды. Никогда не смущался, а сейчас, пиздец просто. Чувствую себя неправым. Озабоченным. Просто уродом!

Поэтому быстро навожу порядок. Да, блять, стены от спермы мне еще отмывать не приходилось. Попутно слышу, звонит кто-то. Ирка. Ирка, блять, моя же… шлендра дырявая! Тебя-то мне как раз и не хватает!

Быстро набираю ей смс: «Перезвоню, кис. Занят. Скучаю. Твой Тим»

***

Справляюсь быстро. Глаша не высовывает носа из комнаты. Из единственной комнаты в квартире.

Атмосфера давящая, что еще больше действует мне на нервы.

Не могу я под тотальным осуждением находиться долго, сразу на всякие выверты тянет. Хрень всякую. Именно осуждение висит в воздухе, я его чувствую остро, потому что слишком много его испытывал на себе.

— Я пошел, — застываю на пороге.

Глаша сняла постельное, бросила, перестилает сейчас другое.

Вот чистюля, а! Ей даже на простыни полежать противно, что ли? Мы только что там были…

Ну, точно, секс мне с ней не светит. А если даже я ей всадить смогу, то при первом же влажном шлепке, или когда киска переполненная, с хлюпаньем начнет издавать разные громкие звуки, от стыда сгорит.

Цаца!

Ишь ты…

Нет, нафиг. Держите меня от нее подальше…

— Иди, — отвечает бесцветно. — До свидания.

— Я предупрежу, когда надо будет появиться.

— Да, конечно. Тут еще твои вещи остались.

— Да выкинь их… Не парься. Другие куплю.

Надо уйти. Чего мнусь?

— Ну, я пошел?

— Да, конечно. У меня дел полно. Куча…

— Пока, Глаш.

— Пока.

Делаю несколько шагов к двери, открываю ключ и… закрываю неожиданно громко. Какого хера, злюсь, а?! Ну, вот какого хераа!

Спустя секунду до меня доносится звук плача.

Глаша рыдает навзрыд, и я… сбегаю.

Теперь уже по-настоящему.

***

Спустя неделю

Жизнь катит свое колесо.

Дни забитые — отсыпаюсь, встречаюсь с братом, тот напирает о необходимости приехать в гости к отцу. Вечерами то работаю, то с Иркой зависаю.

Брат не отстает, постоянно о себе напоминает. И я снова думаю, что не с пустыми руками надо. Неохотно вспоминаю про бизнес, который мне должен был передать Расул.

Назначаю встречу, обсуждаю без лишних тем. Мирасов, кажется, в себя пришел немного, словно в счастье влился и теперь готов размышлять здраво. Потому что задает вопрос:

— Тебя реально на цепь посадили?

Ах, поздно же ты спохватился! Не подумал, что можешь меня подставить, да?

Но какое это имеет значение сейчас?

Я пожимаю плечами, не хочу больше с ним дел иметь. Поэтому сухо интересуюсь:

— Тут все чисто? Учти, я проверю.

— Проверяй. Чисто.

— Тогда я погнал.

— Эй… — останавливает меня окриком у самых дверей. Зовет. — Кэп. Эй, Кэп…

Замираю, немного обернувшись. Мирасов настигает.

— У меня не было иного выбора. Только действовать напролом. О побочном ущербе не думал.

Вот так, ска… Я — побочный ущерб.

— Когда-нибудь ты поймешь, — бросает. — Если вдруг… появится такой человек в твоей жизни. Ради которого готов на все, и плевать на всех остальных.

— Чао, Мирасов. Бизнес проверю. Надеюсь, там комар носа не подточит, или мне придется сделать то, что тебе очень и очень не понравится, и ты дотянуться не сможешь в ответку. Ведь у меня сейчас, что? Протекция!

Выхожу.

***

Курить — не то. Работать не тянет. С небольшим заданием от органов справился за три дня. Пришлось покопаться, но результатом доволен. Чувство, что ко мне, как к новому автомату, пока пристреливаются. Что будет потом, когда пойдут пользовать по полной, пока не думаю. Вообще стараюсь не забивать свою голову тем, что будет потом, живу сегодняшним ярким днем!

Вот только сегодня — не спешит быть ярким. И вечером не тянет на приключения, ни на сходку с приятелями, ни на случку с Иркой. За эти дни она мне приелась, честное слово. Особенно глупо выглядела ее попытка выдать магазинный оливье за салат собственного приготовления. Только чек из магазина на первом этаже дома забыла убрать… Там салат, продукты по мелочи и банка соленых огурцов.

Неожиданно для себя заруливаю по старому адресу.

Перед дверью квартиры Глаши волнуюсь неожиданно сильно. Так, что за глупости такие. Не навязываюсь я, как и обещал. Так, по-братски девчонку проведаю, и все.

Она не открывает. Уже поздно…

Снова в ночную пашет?

Звоню…

Трель телефона раздается по ту сторону двери, и на меня накатывает страх.

Который только усиливается после слов соседки, выглянувшей из-за двери:

— Девчонка твоя уже два дня никуда не выходит. Ишь ты… Тьху! Поматросил и бросил, а глупые девки потом себе вены режут! Кобелина! Кастрировать тебя надо!

Я снова звоню.

Не отвечает.

Достаю ключ, и сердце в груди лязгает, словно сумасшедшее.