Как спасти жизнь

— Никаких известий, — говорит он. Взяв пиво из холодильника, он садится за стойку и наблюдает за тем, как я готовлю, будто это величайшее шоу на Земле.

Мы работаем как слаженный механизм, ведем себя словно женаты больше десяти лет. Но, конечно, без привилегий, которые предоставляет брак. Таких как… секс.

Фантазии не утихали. Скорее наоборот, набирали обороты. Большинство ночей я проводила у него в квартире под предлогом, что такой график удобнее, а поездки до дома туда-обратно изнуряют. В то же время знать, что он в другом конце коридора — пытка. Так близко и так далеко. Беспокойная, запутавшаяся в пропитанных потом простынях, я просыпалась посреди ночи. Только на этой неделе я залпом проглотила четыре аудиокниги эротических романов. Положение отчаянное, и я не знаю, что поделать.

— Ты не думаешь, что он мог… ну знаешь…

— Навредить себе? — Джордан выходит из трудной ситуации, высказавшись за нас двоих. Он качает головой. — Не думаю. Он достаточно сильно беспокоится о Мэйси.

— Так сильно, что оставил с тобой на три месяца?

Он запрокидывает голову и рассматривает овощи, которые я нарезаю на разделочной доске.

— Что ты готовишь?

— Пасту с овощами.

Я замораживаю еду на неделю в маленьких контейнерах. Больше никаких изощрений в последнюю минуту. Медленно, но верно я приобретаю навыки планирования как у генерала армии, а продукты — мое поле битвы.

Знаете, что такое кормить двухлетнего ребенка три раза в день, а еще перекусы? Позвольте приподнять таинственный занавес — это чертовски мучительно. Я бы скорее в одиночку заложила фундамент для двухэтажного дома. Тех, кто считает, что мама-домохозяйка не настоящая работа, нужно вывести на задний двор и пристрелить.

— Пахнет вкусно, — бормочет он, его взгляд из-под тяжелых век встречается с моим.

Зеленые глаза приковали меня к себе. Тогда как мне хотелось подойти к нему, обхватить его руками за шею и притянуть для поцелуя. Мое влечение к нему достигло максимально безумного пика. Ага, все настолько плохо.

Выключив газ, отодвигаю кастрюлю с ошпаренными овощами на дальнюю конфорку для охлаждения. Мне тоже нужно остыть.

— Можешь попробовать пюре из сладкого картофеля и сказать, достаточно ли там мускатного ореха?

Спасибо «Ютьюбу». Я указываю на кастрюлю, охлаждающуюся на кухонном островке.

— Мускатный орех? — повторяет Джордан, корча рожицу. Не могу сказать, это выражение любопытства или отвращения.

— Не гримасничай. Просто попробуй. — Зачерпнув немного столовой ложкой, я направляюсь в ту сторону, где он расположился.

— Нет, спасибо.

— Это вкусно. Попробуй. — Я держу ложку так, как во время кормления Мэйси, но Джордан хватает мое запястье до того, как она достигает его рта.

Ошибка. Большая ошибка. Содержимое ложки — комок из оранжевого пюре взлетает вверх и приземляется на его щеку, рядом с глазом.

Упс.

Поначалу мы оба в шоке. Но потом… я не могу перестать смеяться. Жнец зол. Он прищуривает глаза с нависшими веками и зловеще улыбается.

— Я не виновата! — Продолжая смеяться, медленно отступаю от него. — Не смотри на меня так. Не я это сделала! Ты сам виноват.

Он вытирает оранжевую массу со своего лица и размазывает по моему. Я потрясена. Но потом… смех снова вырывается из меня. Джордан скалится. По-волчьи… сексуально. Настолько, что аж неприлично. Мужчине, на которого я работаю, не следует быть таким сексуальным. Его глаза засияли как никогда. Я вытираю пюре и облизываю пальцы. Его взгляд перемещается на мой рот и время… просто… замирает.

А потом происходит это. Ядерная реакция на субатомном уровне. Два человека доведены поддразниваниями до безумия.

В одну минуту мы не сводим друг с друга глаз, а в следующую я прижата к кухонной стойке, край мраморной столешницы впивается в попу. Джордан пожирает меня, удерживая мое лицо, целует так, словно это последний раз в его непримечательной жизни.

Мои грязные фантазии ничто по сравнению с ним настоящим. Он ощущается так приятно: его запах, вкус. Джордан возбужден так сильно, что я чувствую его животом. Мне так хорошо, что это грозит сенсорной перегрузкой. Я больше не могу отличить верх от низа, правильное от неправильного. Но пробирающая меня дрожь стоит риска. Честно, плевать, если этот поцелуй обернется черепно-мозговой травмой, а ведь есть большая вероятность, что так и будет.

Столовые приборы падают на пол и этот шум не остается незамеченным. Джордан толкает меня вниз, где мы не сможем ничего сломать, где звуки того, что наконец должно произойти, не разбудят ребенка. Он прижимается ко мне бедрами, трется об меня. Он настолько тверд под брюками, что я чувствую все через пижамные штаны. Если Джордан продолжит в том же духе, я кончу и выйдет не очень тихо.

— Ты так хороша, — шепчет он у моих губ. — Ощущаешься так правильно…

Мы не можем подобраться достаточно близко друг другу. Я обвиваю ногой его талию, и он теснее прижимается ко мне. Вместе мы движемся как одно целое. Медленно, нежно. Он покусывает уголок моего рта, я целую его, держа за лицо. Мои губы приоткрываются, его язык касается моего. Мы подразниваем друг друга, атакуя и отступая. Джордан перебирает мои волосы, его захват очень крепок.

Меня никогда так не целовали. Со всепоглощающей страстью. Не думала, что может быть так. У меня небольшой опыт в поцелуях, всего несколько мужчин, с которыми можно сравнить Джордана, но я уверена, что пульсирующей между нами силы хватило бы для выведения из строя электросети. А потом мы оба слышим по радио-няне, как говорит Мэйси, и все сразу прекращается.

Джордан отстраняется, тяжело дыша. Держа меня за голову, он еще сильнее утыкается в мои бедра. Величайшее в мире искушение. Я чуть не померла на месте.

— Прости, — хрипит он, выдыхая с трудом. — Мне не следовало. Я…

— Все в порядке, Джордан.

Он встает, и я вынуждена смотреть на него снизу вверх, его эрекция натянула ткань брюк. Приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться при виде откидной подножки в его штанах. Он качает головой. Потом резко поднимает меня, притягивает к себе и оборачивает руки вокруг моих бедер, нежно целуя чувствительную кожу на моей шее.

Моргает. И продолжает хранить молчание. Мы снова обмениваемся каким-то невысказанным сообщением, которое мне непонятно. Его взгляд смягчается, в то время как его тело, прижатое ко мне, все такое же твердое. Он оставляет на моих губах невесомый поцелуй и гладит по щеке. Потом не говоря ни слова уходит, оставив с кучей вопросов и еще большим количеством неоднозначных чувств касаемо того, что только что произошло между нами. Опять же, странности наша фишка.

На следующий день в обед я получаю сообщение:

Жнец: Нашел Илая. Собирай вещи.