Сердитый директор

- Светлана Владимировна, - вежливо и как-то вкрадчиво сказал он. - Позвольте?

Моргнув, Света выполнила просьбу. Ей вовсе не хотелось делать этого, но как-то само собой получилось.

Кирилл Альбертович пошёл по приходу, продолжая удерживать ладонь Светы в своей. Свете вдруг подумалось почему-то, что в фильмах заботливые отцы так ведут к алтарю дочерей.

Представив картину, едва успела подавить нервный смешок, однако её спутник всё заметил.

- Я рад, что у вас хорошее настроение, Светлана Владимировна, - тихо сказал он и остановился.

Света поняла, что он привёл её к своему креслу - тому самому, из которого наблюдал за репетицией.

- Минуточку внимания, дамы и господа! - громовым голосом заговорил Островицкий, и Света вздрогнула. - Разрешите представить вам Светлану Владимировну Вотинову. С этого момента полностью руководить процессом подготовки к большому шоу, посвящённому открытию сезона, будет она. Распорядителем концерта тоже будет Светлана Владимировна. Наконец-то я спокойно могу расслабиться и почувствовать себя простым зрителем, - мне есть, кому передать дела. Уверен, что получу огромное, незабываемое удовольствие от концерта.

Островицкий повернулся к онемевшей Свете и указал ей на своё кресло:

- Присаживайтесь, Светлана Владимировна. Продолжайте.

Директор резко отвернулся и быстро пошёл к выходу из зала. Вскоре за ним закрылись двери - тихо и буднично, без грохота.

В зале все молчали. Света почувствовала на себе десятки осуждающих взглядов, и ей стало трудно дышать.

Спасла положение, конечно же, Тамара Григорьевна.

- Андрюша, - обратилась она к ведущему будущего концерта Андрею Комарову, - бессменному конферансье и диджею дискотек для тех, кому "за". - Ты знаешь весь сценарий, продолжай пока репетицию. А мы с тобой давай выйдем.

Заключительная фраза была адресована Свете. Тамара Григорьевна взяла готовую разрыдаться девушку за руку и повела за собой к выходу из зала.

Как только за женщинами закрылись двери кабинета Тамары Григорьевны, Света всё же расплакалась. Она чувствовала себя настолько ужасно, что казалось, жить после этого не сможет.

Даже когда мамы не стало, Света не испытывала настолько сильного отчаяния, - они все были морально готовы. Был страх - за папу и за сестру, были тоска и безысходность. А вот жалеть себя некогда было - почти все хлопоты легли на плечи Светы.

И в подростковом возрасте Света никогда не предавалась отчаянию настолько мощно. У неё вообще не было привычки сочувствовать самой себе. Однако именно сейчас остро захотелось понимания и сочувствия.

Света была полностью уверена в собственной правоте, аэтот... Он повернул всё так, будтоонжертва несправедливости, иегооскорбили до глубины души.

Усадив Свету на стул, Тамара Григорьевна налила в стакан воды, пошарила рукой в одном из шкафов, и по кабинету разнёсся терпкий запах валерианы.

- Держи, - протянула стакан Свете. - Платок носовой есть?

Кивнув, Света быстро выпила содержимое стакана, сняла компьютерные очки, в которых постоянно ходила на работе, положила их на стол и достала платок из кармана тёплой клетчатой рубашки.

Света была небольшого роста, но её фигуру назвать щуплой было никак нельзя. Несмотря на то, что девушка практически всегда носила джинсы, а также рубашки, футболки и толстовки оверсайз, и короткую стрижку, всё же всегда можно было определить, что это - молодая женщина, а не подросток.

Волосы у Светы были красивого оттенка, среднего между рыжим и русым, и девушка никогда их не красила. Нежные черты лица, огромные карие глаза, длинные ресницы, красивые брови, белая кожа и веснушки на маленьком аккуратном носу могли принадлежать только особе женского пола.

- Успокаивайся, приводи себя в порядок и пойдём просить прощения, - голос Тамары Григорьевны вернул Свету с небес на землю.

- Тамара Григорьевна, я не буду просить у него прощения, потому что считаю его поведение вопиющим, - хрипло, но твёрдо ответила Света. - Он не имеет права оскорблять окружающих людей.

- Во-первых, неон, а Кирилл Альбертович. А во-вторых... Как бы тебе объяснить? - Тамара Григорьевна тяжело вздохнула и покачала головой. - Он всегда такой, особенно, накануне серьёзных мероприятий. Все привыкли, и никто не оскорбился, Света. Наоборот, все в тонусе.

- Ужасно, - Света во все глаза смотрела на Тамару Григорьевну. - Разве можно привыкнуть к грубости и хамству?!

Тамара Григорьевна тоже сняла очки и положила на стол, несколько секунд смотрела в окно, за которым постепенно собирались совсем осенние сумерки.

Света в который раз мысленно восхитилась осанкой заместителя директора. Да и вообще, выглядела Тамара Григорьевна просто потрясающе: похожа на актрису Евгению Симонову, стройная и лёгкая, как юная девушка, а ведь у неё внучки-двойняшки пойдут в восьмой класс. Света знала девочек - они занимались в старшей группе балетной студии и сейчас тоже присутствовали на репетиции.

- Как тебе объяснить, Света, не знаю. Это не хамство. Если выражаться грубо - это своеобразный волшебный пендель, мотиватор.

Увидев, что Света уже набрала в грудь воздуха и готова снова высказать возмущение, Тамара Григорьевна жестом остановила её:

- Подожди. Отбрось возмущение манерой Кирилла Альбертовича делать замечания и ответь на вопрос: он сказал правду? И девушкам из театра моды, и участницам трио?

Света замерла, будто налетела на невидимую преграду, подумала и ответила:

- Правду, но...

Тамара Григорьевна опять жестом остановила её:

- А теперь представь, что директор сказал бы то же самое просто и буднично. Отложилось бы это в головах увсехокружающих? Было бы принято к сведениювсеми? На будущее, так сказать? Кирилл Альбертович делает такой разбор полётов перед каждым важным мероприятием один раз, но всем хватает заряда до подготовки к следующему большому концерту, а открытие, вот увидишь, пройдёт без сучка́ и без задоринки, идеально. Потому что после такого стимула ни у кого не возникает желания проверить, каков будет гнев начальника в случае накладок и недоразумений, особенно, если он заранее акцентировал на них внимание.

- А нельзя... мотивировать всё же более вежливо, без оскорблений? Одна из участниц трио плакала.

- Люда? Она по своей натуре очень эмоциональная, плачет даже от счастья. Конечно, ей было обидно, но поверь, она уже забыла об этом. Кирилла Альбертовича здесь все обожают.

- То есть, у вас здесь такая мотивирующая репетиция - это своеобразная традиция? Хорошая примета? - упавшим голосом спросила Света.

- В какой то мере - да, - улыбнулась Тамара Григорьевна.

- Буду знать, - буркнула Света. - И в такие моменты буду обходить зал стороной. Для меня это слишком сложно, мне не понять.

- Люди, не связанные с культурой и искусством, часто считают, что если человек несёт культуру в массы, то он должен изъясняться исключительно культурно. А на деле здесь всё так же, как везде. Иногда даже круче. Знаешь, я сама когда-то окончила балетную школу. Правда, балериной не стала, всю жизнь преподаю, и вот уже тридцать лет здесь, во Дворце. Так вот, у нас в школе были преподаватели, которые общались с нами только на великосветском. Были те, кто разговаривал с учениками почти по-дружески. А были и такие, причём, чаще женщины, услышав от которых сравнение "двигаешься легко, как мешок с картошкой", мы радовались - это почти похвала. Ибо содержимое мешка могло варьироваться, в том числе, в зависимости от настроения преподавателя. Самые эффективные тренеры - зачастую самые жёсткие в общении, ничего не забывающие и ничего не спускающие на тормозах.

- Хорошо, что ко мне это всё не имеет отношения, - Света устало прикрыла глаза. - Директор теперь уволит меня?

- Мне бы крайне этого не хотелось, Света, - Тамара Григорьевна сдвинула красивые тёмные брови. - Руфина Андреевна, старший бухгалтер, очень довольна твоей работой. Говорит, что впервые за долгие годы работы получила отчёт не только без ошибок, но даже без недочётов и неточностей. И родительская плата до копеек ушла туда, куда надо: ни у кого нет переплаты, никто не "потерялся". Я непременно доведу это до сведения руководителя, но ты должна попросить прощения. За нарушение субординации, да ещё при таком количестве свидетелей. Авторитет Кирилла Альбертовича твой выпад, безусловно, не подорвёт, даже не пошатнёт, и тем не менее... Вижу, ты хмуришься. Света, если бы у нас не было Кирилла Альбертовича, то и Дворца бы уже, скорее всего, не было. Храм искусства давно превратился бы в помещение для проведения выставок шуб и пуховиков.

- Что же такое сделал Островицкий? - удивилась Света.

- Когда-то давно у нас тоже был очень хороший директор - женщина, Юлия Павловна. При ней наш Дворец стал лучшим в городе, занял лидирующую позицию. Но для амбиций Юлии Павловны Дворец был слишком тесен. Она ушла в политику и во власть, а потом вообще перебралась в столицу. Пришёл новый директор - молодой образованный карьерист, и мы воочию наблюдали то, как выстроенное годами и огромным трудом почти полностью рухнуло в течение одного года. Дошло до того, что существование нашего Дворца было под вопросом. И тут наш молодой директор оставил свой пост, нашёл место в областном управлении культуры. Это произошло десять лет назад. Как раз в это время в наш город переехал Кирилл Альбертович. До этого он руководил одним из прославленных театров, находящихся в соседнем регионе, но что-то не поделил с руководством города. Проще говоря, Островицкого "ушли", причём, с волчьим билетом, но это строго между нами. Начинал он тут работать будто нехотя. Чувствовалось, что ему тяжело: он привык жить и работать в другом месте, привык к огромному городу, привык к должности. Наш Дворец для него был как куртка гнома для великана. Однако постепенно Кирилл Альбертович проникся ситуацией, в которой оказался Дворец; вывести учреждение из кризиса - это стало для руководителя делом чести. Ещё через год наш Дворец вернул себе все титулы, опять стал лучшим. А Кирилл Альбертович полностью подтвердил истину: не место красит человека, а человек - место.

- Я попрошу прощения, но только за нарушение субординации и негласных правил, действующих в учреждении, - выпрямившись, сказала Света. - В остальном я остаюсь при своём мнении.

- Проводить? - спросила Тамара Григорьевна. - Или помнишь, где находится кабинет директора?

- Найду, - Света надела очки, поблагодарила Тамару Григорьевну за участие и вышла из кабинета.

Не успела повернуть за угол, как услышала приближающиеся быстрые шаги. Почему-то Света сразу поняла, кому они принадлежат, и внутренне собралась.

Тут же из-за угла показался Островицкий.

- Тамара Григорьевна у себя? - как ни в чём не бывало спросил он.

- Да, - проглотив комок в горле, кивнула Света.

Она была уверена в том, что директор идёт к заместителю для того, чтобы распорядиться об её, Светы, увольнении.

Кирилл Альбертович уже прошёл мимо, когда Света решилась и выпалила на одном дыхании:

- Кирилл Альбертович, я прошу у вас прощения за грубое нарушение субординации и негласных правил, принятых в данном учреждении.

- Ух ты, как официально, - директор удивился настолько, что даже притормозил и обернулся. - А за всё остальное?