Недотрога для Сурового

Глава 15.

Застыв в дверях спальни подруги, я хмуро разглядываю её. Ленка сидит на полу и воет белугой, обхватив себя руками.

– Что случилось? – наконец спрашиваю я. Ленка вздрагивает и начинает причитать:

– Лёшка меня бро-о-о-о-сил! Меня все бро-о-о-о-сили! Я никому не нужна! Меня все-все бросают! Папа бросил, мама бросила, ещё и Лёшка бросил!..

Я вздыхаю и прохожу в комнату, усаживаясь рядом с ней и обнимая её содрогающиеся плечи.

– Ну что ты придумала? Кто тебя бросил? Родители тебя любят, и с Лёшкой вы обязательно помиритесь.

– Нет, ты не понимаешь, – с жаром восклицает она и громко икает. – Папа меня бросил, совсем бросил! Мало того, что от мамы ушёл, так ещё и отчитал меня сегодня, как маленькую! Прям при Лёшке! Кричал, что я ему всю жизнь испорчу, вот он меня и бросил!

– Ничего не понимаю! – вздыхаю я. – Давай ты успокоишься и расскажешь по порядку, ладно?

Кое-как мне удаётся поднять подругу и отправить её умываться. У меня голова идёт кругом от кучи суматошных событий сегодняшнего дня.

Значит, Суровин приструнил Ленку… Поэтому она истерит? Что он ей сказал? Я не думаю, что он выдал меня, иначе его дочь непременно высказалась бы на этот счёт, в этом я уверена.

Я грею воду и завариваю чай, выкладываю на блюдца птичье молоко и возвращаюсь в комнату к Лене.

Она тихо плачет, периодически смахивая пальцами слёзы, но, по крайней мере, уже не визжит на весь дом. Я пристраиваю на кровати поднос и плюхаюсь рядом.

– Ну давай пить чай с пирожными, и ты мне расскажешь, что произошло, – предлагаю ей. – Только с самого начала, а то я ничего не поняла.

– Хорошо, – кивает она. Берёт в руки свою чашку и шумно отхлёбывает. А потом начинает говорить: – В общем, звонит мне вечером папа. А я с Лёшкой в кафе была, недалеко от универа. Папа позвонил, спросил, где я, ну, я ему и сказала. Я же не думала, что он приедет!.. Ты не заметила на работе, он был чем-то взбешён?

– Не думаю, – краснею я. – Вроде всё как обычно было.

– Позвонил почти сразу после работы, – объясняет Ленка. – Вот я и решила, что там кто-то что-то ему ляпнул…

Она с подозрением смотрит на меня. У меня душа в пятки сбегает от страха, что сейчас она обо всём догадается: по стыдливому румянцу от смущения, по виноватому виду… Но Лена лишь вздыхает с досадой:

– Элька к нему не заходила?

– Нет. – отвечаю я и торопливо добавляюправду: – Но, когда я тебя проводила и поднялась, твоего отца не было в кабинете, он пришёл минут через двадцать. А что?

– Да я из универа вышла и столкнулась с этой выскочкой… Вот и не сдержалась, сказала ей пару ласковых. Думаю, она сразу побежала жаловаться отцу, что я выследила их и теперь достаю её… Вот он и позвонил!

Меня немного отпускает. Хотя бы сегодня громкое разоблачение обойдёт меня стороной. Я не тешу себя иллюзией, что мне удастся скрывать это вечно, знаю, что этого не будет. Рано или поздно я упрусь в выбор: расстаться с Суровиным или обидеть его дочь. А раз расставаться с мужчиной я не планирую, то решение это очевидно.

– И что, он приехал? – поторапливаю её вернуться в нужное русло разговора.

– Да, примчался. Начал меня отчитывать: что перехожу все границы, что заигралась, что мне пора перестать вести себя как маленькая избалованная девочка, что мир не перестанет существовать, если мои родители будут заниматься обустройством своей личной жизни вне брака… Я просто сидела и обтекала, Юль! Мне так обидно было! Ну что, я так много хочу?!

Вопрос повисает в воздухе. Я не знаю, что сказать, ведь Сергей Дмитрич был прав от первого до последнего слова. Всё это он говорил и мне. И я говорила Ленке… Но она то ли слишком инфантильна, то ли эгоистична… Никак не хочет принимать вещи такими, какие они есть. Вот и сейчас тянет одеяло на себя, вместо того чтобы попытаться понять отца.

– Вот он какой, мой папочка! Бросил меня ради первой попавшейся юбки! Выбралеё, а не меня! – обиженно выговаривает она. – Сначала маму бросил, так она тоже слетела с катушек! Спелась со своим адвокатом! Он уже без стеснения таскается в одних трусах по нашему загородному дому! Мало мне было этого открытия, так ещё и папашу спалила наконец, а он меня отчитал! Так мало ему было отчитать, он ещё и Лёшке сказал, что я испорчу ему жизнь! А тот взял и послушал!..

Ленка завывает, снова начиная рыдать. Я успокаивающе глажу её по спине и спрашиваю:

– Что, прям так и сказал, что из-за совета твоего отца?

– Ну нет, конечно, – шмыгает она носом. – Папаня улетел, а Лёша начал меня успокаивать: мол, не нужно расстраиваться, папа-то прав. Я взрослая, и должна заниматься своей жизнью, строить свои отношения, а не лезть к родителям… А я сказала, что сама разберусь, чем мне заниматься. И тогда он сказал, что, наверное, мой папа прав. Оплатил счёт и ушёл.

Я вздыхаю. Ох, уж этот Ленкин характер! И ведь мне искренне жаль подругу!… Она ведь действительно не понимает, что обидела парня. Уверена, он остынет, и они помирятся. Жаль только, что Ленка так и не поймёт, почему он ушёл от неё сегодня.

– Уверена, когда ситуация немного уляжется, Лёша вернётся, Лен, – говорю подруге. – Вам просто нужно немного времени.

– Ты думаешь? – всхлипывает она, и я киваю. – Надеюсь, ты права. Я люблю этого придурка, хотя он и встал на защиту папочки из мужской солидарности, а должен был просто поддержать меня!.. А вообще, знаешь что?

– Что? – отзываюсь я.

– Классно, что мы есть друг у друга, да? У тебя несладко в жизни, у меня вся идеальная жизнь летит в ад, но мы есть друг у друга и всегда друг друга поддержим! Меня все бросили, Юль, но я знаю, что ты никогда не отвернёшься от меня, никогда не предашь, никогда не бросишь… Ты мне как сестра, и я очень рада, что мы подружились. Я никому уже не верю, и только про тебя знаю точно: ты никогда меня не подведёшь.

Ленка крепко обнимает меня, и я цепенею. В другой жизни, более правильной и лучшей, она могла бы и порадоваться, что мы с её отцом теперь вместе. Но в этой жизни правда вмиг сделает меня её злейшим врагом. Такого предательства она мне никогда не простит.

Позже, когда Ленка окончательно успокаивается, мы включаем дурацкий сериал и наносим на лица уходовые маски. Подруга – чтобы наутро избежать отёков, а я за компанию. Чувствую, что маски и уход в скором времени станут обязательны: от вечного стресса не только цвет лица может испортиться, но и прыщи пойдут. А у меня этих стрессов хоть отбавляй!

Когда Ленка засыпает, на часах глубоко за полночь. Я выбираюсь из её постели, наскоро принимаю душ и ложусь в кровать. На экране телефона висит уведомление о полученном сообщении, и я открываю его.

«Жалею, что не забрал твои трусики себе. Уверен, с ними мне не пришлось бы скучать по тебе так сильно!» – отправлено пару часов назад.

Поначалу мне хочется написать что-то в ответ, но потом я думаю, что не стоит беспокоить мужчину в столь поздний час.

Долго не могу уснуть, да и беспокойный сон не приносит облегчения. Всю ночь снится какая-то чушь, и к утру я уже мечтаю как можно скорей проснуться, но оковы полудремы держат меня до самого звонка будильника.

Напротив моего разбитого состояния Ленка вся цветёт. Словно не было вчерашних нескольких часов рыданий! И где справедливость, если я чувствую себя выжатым лимоном?

В течение дня моё состояние, как и настроение, ухудшается. К концу пар тело охватывает слабость, да пробирает озноб. Я прихожу на кафедру и обессиленно падаю в кресло.

– Что такое, Юлька? – присвистывает Суровин.

– Да что-то я устала, Сергей Дмитрич, – мямлю я, и он садится передо мной на корточки, прикладывая пальцы к моему лбу.

– О, ягода, да ты вся горишь! Ну-ка собирайся, я отвезу тебя домой.

По дороге Сергей заезжает в аптеку и приносит оттуда целый пакет лекарств.

– Вот, а то у меня совсем ничего нет, – вручая мне мешочек с фирменным логотипом, говорит он.

– У…тебя? – взволнованно спрашиваю у него.

– Да. Раз мы не успели выбрать тебе квартиру, поедем ко мне. Я буду о тебе заботиться, и ты быстро встанешь на ноги… – мило воркуя, мужчина гладит мою коленку. Его слова звучат очень заманчиво: больше всего на свете мне хочется, чтобы он увёз меня к себе и позаботился обо мне. Но всё упирается в одно лишь «но»…

– Мы не можем… – разочарованно вздыхаю я. Хочется плакать от жалости к себе и тупого бессилия. – Ленка… Её Лёша бросил… Нельзя сейчас её одну оставлять.

– Ты можешь хотя бы в виде исключения подумать о себе, а не о ком-то другом? – устало произносит Сергей Дмитрич.

– Это просто неправильно, Сергей, – упрямлюсь я. – Нельзя так с ней… Она и так расстроена сильно, а если узнает онас, то это просто уничтожит её. Она же твоя дочь…

– Ты тоже моя… – глухо возражает он. – Мне что прикажешь делать?! Ты вообще понимаешь, что я чувствую, скрывая тебя где-то на задворках своей жизни?!

– Я знаю, что много для тебя значу. Этого достаточно. Мне – достаточно. Разве нужно выставлять счастье напоказ? Разве обязательно ставить всех так скоро в известность, что мы вместе?.. Почему нельзя сохранить это только для нас двоих?

– Чтобы не возникало вот таких ситуаций, когда я должен оставлять тебя больную одну, Юль. Чтобы мы могли вместе вернуться домой или встретиться там вечером, вместе поужинать и вместе лечь спать. Это нормальные желания.

– Нормальные, я же не спорю, – вздыхаю я. – Но так же нормально желание не торопиться, особенно, когда ты всё ещё женат на Лениной маме, а значит, для неё это будет выглядеть, как двойное предательство.

– Ты слишком добрая, Юлька, – мягко улыбается Суровин, но его глаза остаются серьёзными. – Мне это очень нравится, честно, но однажды это же может тебя и ранить.

– Зато я стараюсь не ранить других. – отрезаю я, устало прикрывая глаза. – Сейчас Лена живёт надеждой, что всё ещё можно переиграть, плюс она разбита из-за того, что Лёшка бросил её после встречи с тобой, что делает тебя ещё большим врагом, и я не хочу, чтобы она возненавидела тебя ещё больше из-за меня. Когда вы с женой разведётесь, думаю, ей придётся понять, что как раньше уже не будет… Ну и принять перемены в твоей личной жизни.

– И дело только в этом? – щурится мужчина. – Ты же не тянешь время, потому чтона самом делесчитаешь, что я вешаю тебе лапшу на уши и не собираюсь разводиться?

– Ты говоришь, что собираешься, а я тебе верю, – пожимаю плечами.

– Да, Юль, ты очень добрая.

– Разве это плохо? – хмурюсь я.

– Как я и сказал ранее, мне очень нравится это в тебе, но иногда стоит быть более жёсткой.

– Ты же будешь меня защищать и поддерживать? – с любопытством спрашиваю у него.

– Конечно.

– Ну, значит, мне нечего бояться, – заключаю я.

С сожалением отмечаю, что мы уже въезжаем в знакомый двор. Может, стоило согласиться?.. Нет, всё верно. Я просто чувствую, что сейчас не время сообщать Ленке такие новости.

– Идём, я провожу тебя, – вздыхает Сергей.

– Я вполне могу дойти сама!

– Я знаю, что можешь. Но если я вынужден оставлять тебя одну, то позволь хотя бы убедиться, что моя дочь сумеет о тебе позаботиться.

– Я могу сама о себе позаботиться, – слабо протестую я.