Танго втроем + бонус

Саша вошёл бесшумно. Я недопустимо расслабилась. Даже щелчка открываемого замка и шагов не слышала. Краем уха уловила шелест ткани – Саша опускался на корточки. Я посмотрела на него, нависающего надо мной и поежилась. Все же к нему привыкнуть сложно. И глаза: такие светлые, ненормально просто. Надо было бежать из дома тогда, когда я первый раз их увидела. А не сравнивать поэтично с текущим медом.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – отозвалась я, заставляя себя оставаться в той же позе, не позволяя себе и пальцем шевельнуть. – Ты голоден?

Тут же отругала себя за двусмысленность вопроса. Заниматься с ним сексом не хотелось. Не хотелось выходить из состояния неги, в которой я пребывала. Но выбора у меня нет. К счастью, у Саши были другие планы. Он провёл пальцем по коже живота, вокруг пупка, а потом облизнул.

– Соленая, – улыбнулся он. – Ты была хорошей девочкой?

– Да, – выдохнула я.

Потянулась к нему голым телом и обвилась подобно змее. Чёрт с ним, с покоем.

– Поехали за платьем. И прочей херней. Пятница не за горами.

Встал, перешагнул через меня, закурил и принялся разглядывать город, словно впервые видел. Я метнулась в душ, смысла пот за пару минут, вытерла волосы, радуясь, что в кои-то веки мне не нужно заморачиваться с укладкой. Оделась и была готова в рекордные сроки.

– Шустрая, – похвалил Саша.

– Платьица люблю, – хмыкнула я.

Он остановился вдруг, хотя шёл впереди меня, я чуть не врезалась в его спину. Обернулся. Поймал мой подбородок, приподнял и посмотрел в глаза. Слишком проницательно! Я испугалась, вдруг подумав, что не я одна могу играть. Что и он забавляется, выжидая, что я сделаю. Думает. Прогнозирует. А что в его голове маньячей один Бог знает. И замерла, ожидая слов, удара, быть может. Возненавидела себя за то, что расслабилась, поверила в свою власть над этим ублюдком.

– Платьица, говоришь? Будут тебе платьица.

Бог миловал? Или я себя накручиваю? До торгового центра мы доехали в молчании. Порой смотрели друг на друга, и когда наши взгляды встречались, я смущённо отводила свой в сторону. Сегодня нас вез шофер. Кстати, один из тех, что меня тогда отлавливал в уже родном, частном секторе. Мне казалось, что он тоже на меня смотрит. Тяжело было осознавать, что кругом одни ненормальные. А человека, который по приказу хозяина охотится на другого, нисколько не заботясь о его судьбе, нормальным я назвать не могу. Я нервничала. Ладони потели, я незаметно вытирала их об свою очередную короткую юбку. Когда мы въехали на парковку торгового центра, я даже удивилась. Так себя накрутила, что уже ожидала увидеть промзону, ограду с колючей проволокой, и почувствовать холодную сталь пистолета во рту.

Саша вышел, шофер открыл мне дверь. Словно не он совсем недавно на смерть меня вёз, может я и правда с ума сошла, может у меня галлюцинации? К моему удивлению, мы пересекли парковку и в сам ТЦ подниматься не стали. Через многополосную дорогу лепился к узкому тротуару двухэтажный домик. Вокруг теснились высотки, этот домик словно потерялся, и, наверняка, скоро пойдёт под снос. Впрочем, никакой исторической ценности он не имел, обычный старый дом с высокими, узкими окнами. К фасаду лепились вывески различной пестроты и размеров.

Мы вошли, поднялись наверх. Прошли узким коридором до самого конца. Саша уверенно толкнул одну из дверей. Большая комната была ярко освещена многочисленными лампами, несмотря на то, что стоял день. С длинных столов свешивались обрывки тканей, лежали яркими ворохами. Везде стояли манекены, обряженные в разной степени готовности платья. Стрекотала швейная машинка. За дальним столом девушка выкраивала кусок ткани, от усердия вытащив кончик языка. На нас она внимания не обратила. Я удивлённо озиралась, вдыхала непривычные запахи.

– Сашенька! – раздался женский голос.

Одна из внутренних дверей открылась, и нам навстречу поспешила низенькая, пожилая женщина. Волосы её были совершенно седы, красить она их не считала нужным. Ни грамма макияжа и на лице. Стройная, несмотря на годы фигура, строгое платье блекло-синего цвета.

– Это Вера, – представил меня мой спутник. – А это Нина, она ещё моей маме платья шила.

– Очень приятно. Через пару минут на примерку, вас проводят, у меня почти все готово.

– Готово? – повернулась я к Саше.

Он приобнял меня за талию, протянул к себе. Нежно, осторожно. Поцеловал в макушку прямо-таки отеческим поцелуем. От этих его нежностей меня мороз по костей пробирал.

– Я позвонил Нине, когда ты сказала, что хочешь быть красивой для меня. Это сюрприз-авантюра. Я сам заказал для тебя платье. Размеры дал, сам его продумал. Но Нина, конечно, помогала. Я хочу, чтобы ты была в нем в пятницу. Это важно для меня.

– Ты сумасшедший, – растерянно пробормотала я.

– Вера? – позвали меня.

Я шагнула вперёд. Боялась даже представить, что там за платье. Саша считал меня чокнутой, и наряд, наверняка, будет соответствующим. А может и вовсе смирительная рубашка… Впрочем, что бы там ни было, я это надену. Меня увлекли в одну из широких примерочных. В ней было большое зеркало, занавешенное окно и небольшая софа. Даже напитки в запотевших бокалах на столике. Саша вошёл следом за мной. В его руках - длинный лоскут красной ткани.

– Это же сюрприз, – напомнил Саша и завязал мне глаза.

Ткань была скользкой, приятно холодила кожу лица. Саша помог мне раздеться. Я стояла в крошечных трусиках и даже не знала, есть ли в комнате ещё кто. Хотелось прикрыться, но я же чокнутая, мне должно быть все равно.

– Помоги, – раздался голос хозяйки салона.

Вдвоём они меня одели. Я чувствовала себя нелепо, но подчинялась. Наконец повязку с глаз сняли, а я почему-то все ещё боялась открыть глаза.

– Ну же, – поторопили меня.

Я открыла глаза. И ахнула. Это было… совсем не то, что я себе представляла. Если Саша видит меня такой, то он ещё более больной, чем кажется. Но это было так чарующе.

– Тебе нравится?

– Это… невероятно, – ответила я и не солгала.

Платье было цвета пудры. С лёгким, едва заметным, оттенком тускло-розового. Такой нежный цвет… Простой треугольный вырез был достаточно глубок, ныряя в саму ложбинку. По его краю шла едва заметная, неброская вышивка. Уходила подмышки, на спину, где красовался такой же треугольный вырез, только глубже. Держалось платье на тонких бретелях, белья под него не предусматривалось, соски явственно выделялись через тонкую ткань, которая струилась до самых колен. Это платье было девственно-невинным, и одновременно - самым сексуальным из тех, что мне доводилось носить. Оно было такое же сумасшедшее, как и сам Саша.