Измена. Убей меня

— Дина!

Это Заруцкий... Прижавшись к холодному кафелю пытаюсь взять себя в руки. Я схожу с ума.

— Дина!

Буквально заставляю себя открыть дверь и носом к носу сталкиваюсь с ним.

— Что с тобой? — требует, глаза сверкают.

— Плохо стало, — дышать сразу же становится нечем, рестоан пропитан ядом мёртвых.

Запах убивающий сознание везде. Заруцкий удерживает за лицо заставляя смотреть на него.

— Меня тошнит, хочу на воздух, — вырываюсь жалобно скуля.

— Иди на улицу, я сейчас, — отпускает.

На ослабевших ногах плетусь к выходу, не удержалась оглянулась, с виду обычная семья, мать две дочери, одна из них обернулась на меня и я кинулась бежать, хватая ртом воздух. Снова мёртвая... это бред, бред, схожу с ума! Надо бы взять себя в руки и подойти, убедиться, что это моя фантазия больная. Но об этом даже страшно подумать. Она мёртвая. Мёртвая смотрит, говорит, ходит... Сажусь на корточки возле машины, обхватив голову, дрожа как беглый заяц. Обняли тёплые руки поднимая встать. Заруцкий крепко прижал к себе в кратком объятии. Одел на меня куртку и усадил в авто.

Только факты, только факты, твержу. А что по факту?

— Давно у тебя это? — спросил он отъезжая от ресторана.

— Нет. Недавно, совсем недавно, а точнее второй раз.

— Может домой отвезти, ты бледная.

— Нет, обед заканчивается, мне на работу надо, — смотрю на пальцы, мелкая дрожь не отступает, сжимаю в кулак, начинают дрожать целиком руки. Сердце всё ещё несётся.

Он молчит и нервничает, курит одну за одной. У меня из головы не выходит мёртвая блондинка. Резко обернулась к нему.

— Ты почувствовал этот запах?

Уставился на меня как на сумасшедшую.

— Где? Какой запах?

— В ресторане. Ты же почувствовал этот запах? — ещё чуть-чуть и я начну визжать, биться в истерике.

— Нет. Дин, может всё-таки домой? Неважно выглядишь.

— Ну конечно! Ты вчера с кем-то шлялся, а я теперь уродина!

— Что ты несёшь?! — взрывается, преходя на крик.

— Это ты что несёшь! — захлебываюсь эмоциями, моя психика спряталась где-то глубоко в ужасе.

— Совсем глупая?! Говорю ты бледная, тошнит, вся дрожишь до сих пор. Тебе плохо! А она о своём! — опасно входит в поворот к бизнес центру, машины сигналят возмущённо.

На улице творится что-то страшное, самый настоящий уроган, песок сплошной стеной, порывы сносят людей, с трудом передвигаются, летает мусор, завывает. Для меня сейчас стихия мелочи, только машина останавливается, тут же дёргаю дверь, он хватает за локоть и тянет на себя.

— Куда собралась? Я не договорил! — кричит.

Сжимаюсь под злым взглядом, но огрызаться не забываю.

— Не ори на меня, — истеричный тон режет слух даже мне.

Меняется в лице и быстро обнимает, доверчиво прижимаюсь. Именно тепло, то, что нужно.

— Да что с тобой такое... — слышу потерянный голос.

Держит пока не успокоюсь. Не переставая обнимать, тихо спрашивает:

— Дин, расскажи мне, что с тобой? Я же вижу, сама не своя. Я тебя совсем не узнаю. Плачешь постоянно, психуешь, злишься, орёшь, тошнит...

Что ответить? Не могу же я сказать: любимый, я схожу с ума. Трупы везде мерещатся. Навязчивые мысли преследуют и ужасно страшные ощущения раздирают разум. Срочно необходимо успокоительное!

— Дин, — зовет ласково, задевая изнутри, пробирая до слёз.

Поднимаю к нему лицо и сразу же целую любимые губы, не хотя отрываюсь, смотрю в обожаемые глаза. «Он твой, куда не уходи, вернёшься к нему...». Слова отчётливо светятся в моей голове, а вот его имя, уже расплывается, того и гляди совсем исчезнет. Лица не распознаю, размытая картинка, взгляд стёрся и не помню какого цвета был, а был ли... Только факты.

— Мне срочно надо попасть к врачу и все будет хорошо. — Кому я говорю, Заруцкому? Или себе самой?

Долго смотрит в глаза, что-то там ищет, может меня прежнюю. А прежней Дины нет, она умерла. Страшное слово, но такое подходящее. Время поджимает, на секунду припадаю к нему губами и вылезаю из машины. Ветер сбивает с ног почти, еле держась добираюсь до дверей, на последок обернувшись. Губы ещё хранят его поцелуи, на мне ещё хранится его запах, тепло, недоверие, что летает между нами.

Галя учиняет допрос, той злобной соседки и след простыл. Что с ней было, будто подменили, а сейчас вернули обратно. Скучаю, снова скучаю. Не звонит, не пишет и я знаю, сегодня встречи не ждать. Переживаю свою трагедию молча, в одиночестве. Тяжёлое осело в районе солнечного сплетения и не даёт продохнуть, давит и давит.

За стенами бушует стихия, дождь остервенело лупит по стеклу нашего единственного окна в кабинете. Темно, будто уже ночь, от грома вздрагиваем, молния разрывает вспышками небо, проникая в помещение.

Влетает запыхавшаяся Оля.

— Девки! Работаем сегодня до пяти. Распоряжение руководства.

— Над нами сжалились, — усмехается невесело Галя.

— Штормовое предупреждение, — отвечает Оля и закрывает дверь с той стороны.

Очередной раскат грома претряхивает здание и мы в страхе смотрим друг на друга. Сверкнуло ослепляя на секунды, словно молния в самом помещении. Я зажмурилась, когда открыла глаза свет почти потух, замигал, компьютер вырубился. Послетали со своих мест и к двери. Лампы совсем погасли, загорелись ярко-ярко и всё тьма. Выбегаем в коридор со страху. Там царит паника, крики, у кого-то в кабинетах коротнули розетки. Включилось резервное, тусклое освещение. Не хуже грома раздался голос Ярослава Петровича на весь этаж:

— Без паники! Все взрослые люди. Спокойно собираемся и расходимся по домам. Кто на машинах, развезите по домам пеших.

Галя хватанула меня за руку и затащила в тёмный кабинет.

— Уматываем к чёрту!

У меня внутри страшное разрасталось, с новой силой потряхивало от предчувствия плохого. На горло давит, распахиваю глаза, тяжело дышу. Галя быстро одевается, а я набираю Заруцкого, а он не отвечает. Села обречённо и заплакала, закрывая лицо ладонями. Мне так страшно! Где он?!

— Дин ты чего? Домой собирайся.

— Его всегда нет, когда мне плохо и страшно! — взвизгнула, скидывая одним махом всё со стола. — Где он?! Почему не отвечает?!

Подруга в шоке шарахается. Мой телефон оживает и сердце подпрыгивает в надежде. Но это сестра. Сердце падает вниз и вдребезги об пол.

— Динка, ты где? На работе?

— Где ж мне быть, — отвечаю загробным голосом.

— Когда закончишь?

— Уже отпустили. Свет вырубило.

— Жди нас. На улицу не выходи, там конец света. Мы тебя заберём.

— Хорошо.

Галя одетая, убедившись, что меня заберёт сестра, убегает. Я тоже одеваюсь и спешу из тёмного замкнутого пространства. Коридоры пусты, я здесь одна. Отдаю ключи охраннику, сажусь в файе первого этажа. Мигают лампы резервного освещения, гром содрогает многочисленные стёкла. Создается впечатление, словно стихия хочет разнести в кусочки здание. Шум дождя и ветра настолько сильные, будто я на улице. Рядом садится дядь Вася, один из охранников, старичок такой уже.

— Страшно? Не бойся.

Кидаю на него быстрый взгляд.

— За сестру переживаю, они в дороге.

— А за себя?

Резко оборачиваюсь на него, слова вымолвить не могу. Что за вопросы и смотрит так пристально, прямо в глаза.

— Дрожишь как осиновый лист.

И правда, как осиновый лист на ветру, липкий страхиползёт по спине, волосы на затылке шевелятся. Охранник оглядывает первый этаж. Сижу вся сжавшись, пытаясь удержать заметный озноб.

— Что-то Николаича не слышно давно. Долго ходит, — бурчит с усмешкой.

Он думает в слух или меня пугает?

Обходит по периметру всё свободное пространство, а сам поглядывает на меня. Что за шаманские круги нарезает?

— Не бойся, здесь уроган тебя не достанет, — с какой-то странной полуулыбкой.

Чудится злобная ухмылка.

— А вам не страшно?

— Нет. Не страшно. На своеюём веку и не такое видал.

В помещении нечем дышать, воздух густой, вдыхается сложно, правда тяжелее сидет на месте и ждать. Душа давно выпрыгнула и побежала с воплями. И я хочу сорваться и бежать вслед за ней. Но продолжаю сидеть истуканом. Ну где же Федя с Соней?!

Поворачиваюсь, а охранник сидит совсем рядом, не успеваю испугаться, встаёт, а я машинально хватаю за рукав рубашки.

Дядь Вась, вы куда? — остаться одной более жутко, чем со странным старичком.

Вот что он мне сделает, работает давно. Видимся пять дней в неделю.

— Даничка, не бойся, сейчас посмотрю где запропастился Николаич и вернусь.

Отдёргиваю руку, сажусь обратно ахнув, отодвигаюсь дальше, нащупывая сумку, прижимаю к груди.

— Я Дина... — хриплю.

Отвернулся, я сказала ему в спину, он будто не услышал. Смотрю как поднимается по лестнице и вовсе исчезает из виду.

Оставшись одна озираюсь по сторонам, мерещится странное движение в воздухе и страх обращается в панику. Кажется вокруг что-то происходит, я этого не вижу, но так чётко ощущаю. Вот-вот смогу увидеть. Шум дождя мешает прислушаться, мерещатся посторонние звуки. Точно происходит неведомое, просто я пока не знаю что, вот где-то здесь совсем рядом. Новый раскат грома содрогает здание и я срываюсь к двери. Дёргаю за ручку она не открывается, обезумевшая рвусь на волю, но безуспешно, оглядываюсь назад. От очередного расската пол задрожал. Молния слепит, закрываю глаза ладонью, роняя сумку под ноги вместе с телефоном, который держала в руке. Глухой стук о мрамор приводит в чувства, как вообще расслышала, поднимаю и набираю Соньку, а связи нет. Сеть не ловит вообще, сигнал исчез. Надвигается неизбежное, молниеносно заполняет большое пространство, жаждущее добраться до меня. Новая порция ужаса захватывает разум. Бью руками в стеклянные двери, хочу наружу... Колочу в стекла и кричу. Только факты! Не верь чувствам! Останавливаюсь. Только факты! Пытаюсь взять себя в руки, телефон запихиваю в сумку и вижу в замке двери торчат ключи. Чёрт возьми! Она просто заперта и ключи в замке. Поворачиваю и вылетаю, гонимая неизвестным, отскочив оборачиваюсь. Не верь чувствам, только фактам. Какие факты, когда мерзкое ползёт по спине холодом, забираясь в каждую клеточку тела и разума.