Измена. Убей меня

Глава 15

После душа проглотила растворимы чай от простуды, привезённый Федей, заодно лекцию прослушала. Скорее всего меня заразили несколько дней назад, вчера не наблюдалось сильного переохлаждения, так что инкубационный период... Одним словом сразу видно, сын медика. Ходила за Сонькой, в надежде получить обещание не говорить гадостей Заруцкому. Я и хотела и не хотела чтобы он приезжал. Может появятся причины ещё денёк подумать над чем-нибудь важным. Над чем он там думал?Стоп! Подумать о нас? Внутри всё перевернулось от страха. О чём он там думал? Что решал? Может это и не стоит моего внимания, в результате приехал. Не хочу попусту ломать голову, по мере поступления. И знать не хочу.

Федя уехал в ресторан забирать заказ, дождь закончился, солнца нет. Я вся как на иголках металась по дому. Навязчиво лезли дурные мысли, такие же воспоминания вчерашнего дня. Верить только фактам, две таблетки валерьянки, а толку ноль. Необходимо хорошее успокоительное и посильнее. Верить только фактам. Многие события навевали мысли, которые он запретил, если честно я даже думать о нём себе запрещала, боялась того, до чего могу додуматься. Нет его, как можно бояться. Боялась еще чего-то другово, о чём предупреждал. Боялась сойти с ума, а именно это последнее время со мной и происходит. Я медленно схожу с ума. Начинаю сомневаться во многом, что сон, а что реальность, что было, а чего не было. Многие слова зацепились в голове как колючки и не могу оторвать, я же не выдержу и буду искать определения и объяснения. Занять себя чем-то, отвлечь и не останется времени на сумасшествие. Наверное хорошая мысль больничный, больше времени смогу проводить с Заруцким. Не будет времени отвлекаться, думать, вспоминать, искать. Кто ищет тот всегда найдёт. И я знаю, однажды буду искать.

Кажется уже начала... Подвал не даёт покоя, в голове вертится дурацкая кукла. Я знаю где она. Наверное. В детстве у меня был тайник, возможно именно туда и спрятала. Начинает создаваться впечатление, что мозг основательно промыли, отсюда и пробелы в памяти. Чего гадать, беру ключ и с дико бьющимся сердцем выхожу на улицу.

Расставить уже точки во всём и жить, наконец-таки жить. Я так хочу жить, дышать, чувствовать. Откуда эта жажда не знаю, но она бушует во мне. Возможно это слова Заруцкого, а может осознание проблемы в наших отношениях. Не важно теперь. Стою перед дверю, замок открыт, войти не могу. Просто трусиха. Рывком распахиваю, вернее пытаюсь, дверь тяжёлая, давно не открывалась, толкаю изо всех сил. Шарю по кирпичной стене в поисках кнопки. Будучи маленькой совершенно не боялась сюда ходить. Сейчас трусиха жуткая. Загорается свет, помещение совсем не изменилось. Только коробок прибавилось. Иду вглубь, светло, сухо, прибрано, ничего страшного.

А ноги тяжёлые, с трудом переставляю. Вон там, за полкой старой, есть кирпичи, просто сложенные и если их убрать, обнаружится ниша. Ощупывая руками огибаю шаткую деревяшку. Давно пора весь хлам на мусорку. Освещение в конец практически не достаёт, на стене вижу свежие потёки. Видимо в подвал попадает вода, где-то подмывает. Обязательно сказать отцу. Опускаюсь на корточки, убираю по одному стопку кирпичей, паутина... Фу...

Смотрю в тёмный проём и не решаюсь, Дина, ты можно сказать в шаге от разгадки. Лезу рукой, сырая земля и больше ничего. Превозмогая страх и отвращение щупаю дальше, что-то мягкое. Тяну за ткань промокшую, она трещит, рвётся. По сути там должна быть коробка. Вытянула здоровый, чёрный с узорами платок. Поднимаю за край, из него вываливается свёрток. Это точно не моё. Обёрнутый целлофаном, перевязанный бичевкой. Может и Соня тут тайник себе организовала. Против воли улыбаюсь. Интересно же, что прячет. Сдираю веревку, следом всю шубу, остаётся передо мной кожаный, небольшой блокнот, меньше тетради. Провожу ладонью, старый, но не истаскался. Не помню такого у Сони. Много не помню.

Закрывается на клёпку, через петельку провдет чёрный шнурок, на нём кулон прозрачный почти, мутный, внутри словно что-то есть. В полутьме не рассмотреть. Всё понимаю, а где моя коробка...

Снова лезу в нишу рукой, есть, только это не коробка а размокшая тряпочка. Вытащила, наполовину разваленую, моя вроде. С замиранием сердца открываю. Бедная, грязная кукла, это она! Широко распахнув глаза не могу поверить. Я спрятала её, потому, что он знал, кто мне подарил. Застыла. Кто? На дне испорченная тетрадь, страницы не отделяются, слишком намокли. На титульной подписано моим почерком "Даниэла". Вот тут меня пробрало. Стало жарко невыносимо. Сгребаю свои находки и спешу вон. На выходе обернулась, подождите. Вернулась, вытрясла из небольшой коробки старые учебники и все трофеи сложила туда. Вот теперь можно идти домой.

Сунула коробку на дно шкафа, где хранится обувь, куклу так и не смогла оставить там. Забрала с собой в ванную. Вымою, если это ещё возможно.

Вечером чувствовала себя хорошо, благодаря чудо напитку от простуды. Насморк исчез, горло в норме. Сонька успокоилась и лишь изредка злорадствовала, намекала на возможную диарею Заруцкого после ужина. Неужели замыслила что-то подсыпать в еду. А она может! Быть на чеку постоянно. Сестру знаю очень хорошо, она то отвечает за свои слова.

Лёгкий макияж, уложила волосы, повседневное платье синего цвета. Заруцкий вот-вот должен приехать, переодически терзают сомнения, а вдруг не приедет, ну оно тогда и к лучшему. Одёргиваю себя, это шанс исправиться в глазах Соньки. Её ненависть к Заруцкому убивает. Спускаюсь по лестнице под вердикт сестры.

— О-о, посмотрите на неё, ничего попроще нет. Или это всё ради дорогово гостя. Ой, глупости какие спрашиваю.

— Попроще это обратно пижаму или халат надеть? Сонь, хватит уже. Ты тоже могла нормально одеться, не зря же свечи покупала.

Соня фыркнув одарила меня убийственным взглядом.

— Фиг вам, а не свечи. Ещё я для придурков всяких не наряжалась.

Накрывали стол, как когда-то в детстве на праздники, посерединне гостиной. Белая скатерть, красивая посуда с позолотой, вышитые салфетки. Из кухни пахло сверх аппетитно, не по-домашнему конечно, как готовила мама, но тоже вкусно.

В половине седьмого приехал Заруцкий. Федя впустил его, а я встречала у двери, волнением и нетерпением.

Федя улыбался направляясь с пакетами к Соне. Заруцкий успел ко мне только потянуться для поцелуя, как из кухни послышался голос сестры:

— Это что такое? Я торт не заказывала!

Заруцкий коварно улыбнулся. А вот и сама злыдня показалась, заставляя напрячься.

— Ну, а где же цветы? Про взятку значит не забыл, а про цветы для любимой забыл.

— Исправлюсь, — ответил Заруцкий и чмокнул меня в губы.

Чувствовала себя будто не у себя дома, вот совсем не в своей тарелке. Больше всего страшилась скандала, хорошо бы без драки.

Раскладывая по тарелкам салаты и закуски, пытаюсь тихонько поговорить с сестрой, упрямо не идёт на контакт, притворившись глухой. А вот мужчины быстро нашли общий язык, о чём-то оживлённо разговаривали. Кажется о машинах.

За стол сели мирно. По парам, друг напротив друга. Сонька напротив Заруцкого, я напротив Феди. Кидает на гостя хмурые взгляды и пока не злорадствует больше, но как только я вышла за салфетками, которые всегда будто по закону подлости забывают. Вроде же приносила, лично. Началось шипение. Стоило вернуться, а постаралась максимально быстро, наступила тишина. Молча сверлят друг друга гневными взглядами, а Федя нервно отпивает из бокала. И это было только начало.

Не могла избавиться от страха и сидела как на пороховой бочке в ожидании скандала. Кидая на Заруцкого полные страха взгляды. На одном из таких он меня и поймал.

— Дин, ну что за взгляд? — ободряюще улыбается.

— А что у неё за взгляд? Трусит, что я наговорю тебе чего плохого и ты с психом убежишь бросив её. Как всегда впрочем.

— Сонь, пожалуйста, — голос мой слышался жалко, умоляющим.

Оказывается уговаривать помолчать надо было не только сестру.

— Во первых, я старше тебя более чем на десять лет и не давал права разговаривать со мной как с одноклассником. Во вторых, не собираюсь бросать Дину, чего бы ты мне там не наговорила. В третьих, она твоя старшая сестра, прояви хоть чуть-чуть уважения, к ней и её выбору. Да и вообще, если честно, удивлён, такое впечатление, что вас воспитывали разные люди.

Ох, Сонька сейчас взорвётся!

— Знаешь что? — от неё исходили ощутимые волны ярости. — Ты в моём доме, и я буду с тобой разговаривать как захочу и не тебе мне морали читать. Про уважение к моей сестре и так далее. А про моё воспитание вообще не советую рот раскрывать, тебя не за что принимать в моём доме, как дорогово гостя.

— Я здесь не за тем чтобы препираться с малолеткой.

— А для чего же?

— Соня пожалуйста, — пытаюсь одёрнуть, она откровенно хамит.

— Сонь это некрасиво, — и Федя пытается остановитть.

— А что красиво?! Изводить мою сестру?! Изменять ей и получать прощение одним жалким прости?! Это красиво?! Мне не больно слушать, как она плачет?! Для меня нормально пугаться её истерик?! Красивое зрелище пустые глаза сестры! И что я его ненавижу за это некрасиво?! — кричала на весь дом, вскочив со стула. — Почему мне должно быть пофигу на то, что ей больно. Ты знал? Ты видел? Как она плакала, когда ты её бросил. О каком уважении к выбору сестры ты мне заливаешь? Я плакала вместе с ней каждый день. Из-за тебя! — ткнула в Заруцкого пальцем.

Не сразу осознала, а по щекам бегут слёзы, стыда, горечи, жалости к себе и сестре. Из-за меня она страдала вместе со мной, каждый раз я всё изливаю на неё и можно понять, не выдержала. Это я виновата.

Федя обнял Соню пытаясь увести из комнаты, но она вырвалась и прожигая глазами Заруцкого дрожащими руками отпила вина. Такие как моя младшая сестра не бегут с поля боя, стоят до конца.

Пауза затянулась, я не могла видеть их взглядов, опустив голову сдерживала слёзы. Не могла смотреть на сестру, которая страдает вместе со мной, на Федю, которому не ловко быть в этой личной трагедии и страшно от того, что Заруцкий знает всё, понимает каково мне без него.

Он заговорил первым, нарушая гнетущую тишину.

— Исправить уже ничего нельзя. Дину в близжайшее время заберу к себе. Нам больше не будет нужды пересекаться.

Вскинула на него голову, он тут же вытер мне щёки пальцами.

— Куда это ты её заберёшь?! Никуда не заберёшь! — Показалось Сонька испугалась.

— Это ей решать, — отрезает Заруцкий.

— Да что она может решать?! Ни черта никуда не пущу! Ясно же, что она сделает как ты скажешь.

— Очень сомневаюсь, что Дина сделает как я скажу, ты недооцениваешь сестру. Ей салат не тот закажи и она швыряется посудой по ресторану. Что за бред! — взорвался Заруцкий, повышая голос.

— Подождите, подождите! Давайте не будем на повышеных тонах, — пытался затормозить их Федя, вклиниваясь в перепалку.

И тут взорвалась я.

— Не швыряюсь я на весь ресторан посудой! Ну было один раз, бокал разбила. — Заруцкий приподнял бровь. — Просто бесит, когда моё мнение не в счёт. И вот сейчас вам обоим плевать и на меня и на моё мнение. И на Федю! Он то вообще при чём в этом разборе полетов.