Измена. Убей меня

Глава 14

Намокаю мгновенно, словно полили из ведра, холодные капли нещадно хлестает по лицу и голове. Бегу борясь с ветром через парковку к дороге. Дождь сплошной стеной, почти ничего не видно, а я несусь от ужаса неведомого мне.

Улица пуста, вода бурной рекой по асфальту, почти по колено. Обувь после такой прогулки врятли будет пригодна для ношения. Порывы воздушных масс сбивают с ног, падаю на колени упираясь ладонями по локоть в луже, чудом успела подставила, иначе бы лицом нырнула. Плачу от бессилия. Меня некому спасти. Я одна! Осознание ненужности душит. Поднимаюсь, снова иду в сторону дома. Оборачиваюсь на здание бизнес центра, серую громадину из стекла и бетона, молния заставляет зажмуриться. Пытаюсь ускориться ступив на дорогу, но разве это возможно, промокшая обувь неподъёмная. Борюсь, кажется за жизнь, ибо похоже это всё на апокалипсис. Навстречу Соне и Феде..

Взвизгиваю от расската грома, содрогающего землю, далеко не ушла, снова падаю, напротив того самого жёлтого дома со старыми, убогими дворами, обшарпанными подъездами. Встаю, не сдаюсь, иду, слёзы текут, а дышать легче и легче, чем дальше я от здания, тем легче внутри. Меня будто сама стихия не пускает, но я упрямая. Наверное совсем свихнулась? Окончательно! Но я здесь, на улице, в самом эпицентре урогана. Зачем? От чего бежала? Подозреваю объяснить никогда не смогу.

Сжав зубы в очередной раз поднимаюсь, продрогшая и полная решимости выжить. Спасать меня некому, только сама. Я вас всех ненавижу! Валяются сломанные деревья, куски ещё чего-то обломками торчат из воды. Ливень не стихает, я против течения, грязная и злая. Нет героя моего романа. Не спасёт больше. Бросил. Только факты. Не ищу и не зову. Сама, всё сама. Его не существует. Но почему-то кусочка во мне не хватает. Он забрал его с собой. Он сам и есть этот кусочек меня.

— Ты ещё пожалеешь, что не убил меня, — рычу сквозь зубы.

Это падение думала добъёт меня, но нет, неведомая сила подхватывает вытащив из воды, вздрагиваю всем телом. Федя, встряхнув берёт на руки, тут и Сонька.

— Я сказал сиди в машине! — рявкает на неё Федя.

— Не могу я сидеть, это моя сестра!

— Русским языком сказал! — орёт Федя.

Сонька вытаскивает мою сумку, которую я так упорно тащила за собой и идёт следом. Федя ругается на неё, сестра конечно же огрызается. Меня сваливают на заднее сидение и громко хлопая дверями садятся в машину. Продолжают друг на друга кричать срывая голоса. Дрожу так, что стучат зубы. Враждующие стороны замолкают и мы медленно продвигаемся в сторону дома.

Меня спасли. Федя, сестра, да кто угодно, только не он. Заруцкий всегда вне зоны доступа, когда так нужен. Стало легче, голова прояснилась и я совершенно не понимаю, что заставило бежать на улицу словно обезумевшую. Ощущения стали далёкими, вспомнить их сложно и ещё сложнее описать. Прикрыла глаза с облегчением, озноб не позволял расслабиться телу, но мозг это сделал. И я отчётливо увидела лицо Даниэля.

Недавно размытое в памяти, сейчас стало чётким, его необыкновенные глаза... Я в бледно розовой блузке, клетчатой юбке, куртка должна быть, светло сиреневая ветровка, почему-то нет. Спас меня, понимаю по своим мыслям, чувствам, глаза у меня опухшие от слёз, Даниэль укачивает на руках, успокаивая. Я больше не кричу, горло саднит, притихше уткнулась носом в его рубашку и вдыхаю волшебный аромат. Подаренную куклу сжимаю крепко в руках.

— Какая красивая! — детский восторженный голосок, до сих пор дрожит от слёз.

Трогаю лицо, блондинисиые волосы куклы, не веря, что она реальна и теперь моя.

— Вырастешь и будешь такая же красивая, как она. — Голос тёплый и родной, в нём я слышу улыбку.

— Такая не буду, — не верю, кукла очень красивая.

— Будешь, обещаю. Если захочешь конечно.

Когда говорит, я обращаю взгляд на него, чтобы убедиться, что это именно он. Завораживает каждым звуком.

— Хочу, — улыбаюсь в ответ.

Бережно заправляет за уши растрёпанные волосы, еле касаясь, тронув за подбородок улыбается, на щеках проступают ямочки. Невероятный...

— Пойдём. Пора тебе найтись, — опускает с колен на землю.

— Ты не уйдёшь? — спрашиваю с надеждой и страхом одновременно.

— Уйду. А ты дождись пока тебя найдут. Никуда не уходи. Никуда, — добавляет строже. — Тебя очень скоро найдут и отвезут домой.

Иду рядом с ним за руку, крепко вцепившись в большую тёплую ладонь, в сторону парка. А с Гелей мы его так и не отыскали, хоть она и доказывала знает дорогу.

— Никому ничего не рассказывай. Особенно обо мне.

Молча киваю этому полубогу спасшему меня.

— Ничего не бойся, ты меня не видишь, но я всегда рядом, и всегда буду защищать.

Усадил на скамейку, опустился передо мной на корточки, внимательно посмотрел в глаза, как бы запоминая какие они.

— Я тебя ещё увижу? — Надежда в каждом звуке, волнение охватывает сильнее.

Остаться без него было страшно, даже когда тьма ночи отступила. Я намеренно тянула время расставания, да и хотела знать.

— Дани, девочка моя, — снова улыбнулся своей солнечной улыбкой ангела. — Я в твоей жизни лишний. Меня не обязательно видеть, просто знай, всегда рядом буду.

Цепляюсь за пальцы готовая захныкать, образ его начинает расплываться, а тело дико сотрясает.

— Дина!

Распахнув глаза смотрю на Соньку, не понимаю, где нахожусь, будто побывала в другой реальности.

— Федя! Сделай же что-нибудь! — кричит сестра, трясёт за плечи.

— Сонь, отпусти, мне больно, — хриплю.

— Хватит нас пугать! Что с тобой? На сегодня хватит! — Сонька перепугана не на шутку.

— Я вспомнила... — голос окончательно пропал, получилось шёпотом.

— Вспомнила, что ты идиотка?!

Федя без разговоров вытащил из машины и занёс в дом. Мы трое жалкое зрелище, мокрые до нитки, вода стекает на пол. Стучим зубами, ёжимся. Сонька и Федя стаскивали с себя одежду, а я стояла там, где поставили и крутила в голове воспоминания. Я вспомнила что было в ту ночь, почти всё. Вернее вспомнила... Взвыв про себя, понимаю, ничерта, просто отрывок. Может это вообще плод моего воображения, Даниэль ничуть не изменился, а я тогда была ещё ребёнком. Ощущения правда говорили совершенно другое, было такое, было. Важный момент исчез вместе с Гелей. Что-то страшное произошло, вот оно и стёрлось, заблокировалось, не знаю как обозначить. А Даниэль был и слова знакомые произносил. Исчезло самое страшное... Повторяю про себя, но на этой полочке в моей памяти, пусто и пыльно. Понятно почему родной. Я его вспомнила. Диночка молю, не сходи с ума.

— Раздевайся! — рявкнула Сонька, спугнув видение. — Заболеешь.

В душ меня отправили первую, после вручили горячую кружку чаю и укутали по самый нос в тёплый плед. Сидим оттаиваем втроём на нашем большом, гостеприимном диване, укутанные в одеяла. Уроган за окном продолжает бушевать и крушить, дома он мне не страшен, я спокойна. Федя с Соней продолжают рычать друг на друга.

— Вы чего ссоритесь?

— Твоя сестра упёртая как баран!

— Последи за языком, баран.

— Сонь, заметь, я тебя не обзывал.

— Сравнивал!

Снова началось. Спряталась в плед с головой, подальше от воплей. Я его вспомнила, и какие теперь факты могут быть. Только от чего спас или от кого? Перед глазами сиреневая куртка в тёмных брызгах, я отворачиваюсь зажмурив глаза и визжу надрывая связки, аж дыхание остановилось. Сердце еле бьётся, встрепенулась, задышав через рот. Кровь сразу же побежала быстрее и я не провалилась во тьму. Что это было? Обморок? В груди колет, зажала ладонью и осторожно вдыхаю выдыхаю. Не уверена теперь, хочу ли знать больше, гоню неясные отрывки из мыслей.

Я очень боюсь, что это плод моего воображения. Как никогда боюсь, что это мое больное воображение. Теперь и речи быть не может о фактах, какие здесь факты. Здесь либо я сошла с ума, либо...

Гром оглушает, сотрясая при этом дом, молния видна даже через шторы. Свет иногда мигает устрашающе. А я и не вздрагиваю, разморило, наконец отогрелась, и как только не пыталась сосредоточиться на нашем с Даниэлем разговоре, сопоставляя картинки и слова, мысли постоянно разбегались и зависали. Парочку враждующих слышала будто издалека не улавливая сути разговора, меня уносило отключиться в крепкий здоровый сон.

Он смотрел на меня не сводя глаз, задумчиво, протянул руку к моим волосам и едва не коснувшись отдёрнул. Свежий, выспавшийся, красивый... Только почему такой встревоженный, между бровей залегла складка, в глазах есть что-то незнакомое, но что это не могу разобрать. Заруцкий рассматривает, не касается, хотя отчётливо вижу хочет этого. Почему не делает? Его прикосновения самые желанные, без них сложно жить.

Просыпаюсь, глаза не открываю, слишком тяжело, бедная моя голова шумит, звенит. Сердце бьётся с болезненными перебоями. Впервые приснился Заруцкий. Что такое было в его глазах, что-то навевающее тревогу. Сны стали настолько реальными, порою даже сомневаюсь, а проснулась ли вовсе. Вот и сейчас вроде, стоило лишь заволноваться, а может и нет.

Открываю глаза и вздрагиваю всем телом, быстро сажусь. На меня смотрит Заруцкий, тот же взгляд, что и во сне. Задумчивый, сосредоточенный. Вот и пойми сон, а ли не сон. Прочищаю горло, связки болят, голос отказывает, не могу ничего произнести. Наоралась вчера от души.

— Ты откуда здесь? — с трудом выдавливаю из себя.

Хватаюсь за горло рукой, больно то как! Сиплая, оказывается ещё и нос заложен, в голове звенит по нарастающей.

Прикладывает ладонь к моему лбу и только тогда отвечает.

— Против, что я здесь?

Как может такое подумать.

— Нет, — говорить невыносимо. — Неожиданно, с утра.

Смотрю на него во все глаза. Что сон, а что не сон, или всё не сон. Или всё сон.

— Дин, уже обед.

Неверяще озираюсь по дому. Я в гостиной на диване, в халате, как вчера сидела так и уснула. Неудивительно, накануне сутки не спала.

Заруцкий неуверенно, даже сказать скованно сидит рядом, на самом краешке и смотрит, нет, рассматривает. Становится неловко. Перед глазами живописное чудовище каковым я сейчас являюсь. Шмыгнув заложенным носом, прячу глаза. Только не это, я не могу заболеть. Хорошо хоть выходной.

— Заболела, — не спрашивает, утверждает.

Каждой клеточкой ощущаю его желание касаться меня, но почему-то не делает этого. Что мешает? Что останавливает?! Дыхание учащается от предчувствия. Пауза неловко затягивается, он ничего не говорит, ни делает, минуты как пропасть между нами. Навстречу не лечу, гадаю, что его не пускает ко мне. Почему всё так сложно. Обними меня, я же твоя! Скучаю...

— Убедился? — разрывает затянувшуюся тишину Сонька.

Голос сестры тянет агрессией. Оперевшись о косяк стоит в проходе кухни.

— В чём? — взгляд поочерёдно на обоих.

У самой пальцы горят от желания коснуться его.

— Что ты дома и спишь. Ревность проснулась у него.

— Соня! — одёргиваю и морщусь от боли в горле и голове.

Заруцкий криво улыбнушись Соньке, отвечает мне.

— У тебя телефон отключен, я переживал.

Сестра громко хмыкнув, тащит за одну ручку мою сумку из прихожей, швыряет к ногам Заруцкого, прямо на ковёр. Оттуда вытекает вода, испорчена, грязная. Хмурюсь, день накануне потихоньку заполняет мозг.