Все разбитые осколки

— Извини, я не понимаю.

— Мы хотели бы купить приют, мисс Куинн.

— Что!?

— Мы хотели бы…

— Я слышала, что вы сказали! Это благотворительность, мистер Джейкобсон, ее нельзя просто так купить!

— Все можно купить.

— Этого не будет!

— Думаю, вам стоит нас выслушать, Эмери, — говорит Киран.

Я прищуриваюсь, глядя на него и на использование моего имени, как будто мы друзья.

— Он не продается.

— За последние два года ваши пожертвования и спонсоры неуклонно сокращались, — говорит он, доставая графики и таблицы, к которым у него не должно быть доступа. — Как видите, только за последний квартал вы потеряли почти пятьсот тысяч долларов.

— Это только потому, что наш главный спонсор разорвал сделку!

— И это лишь начало. Как долго этот приют сможет оставаться открытым, если он не в состоянии платить зарплату персоналу и кормить животных?

— У меня есть возможности покрыть убытки.

Мистер Джейкобсон сжимает губы и вскидывает бровь, показывая, что я блефую.

Я много ставила на сегодняшнюю встречу, много на этих двух мужчин, которые могли помочь сохранить приют открытым, но они не хотели это делать, они хотели купить. Я не могла продать это место. Я просто не могу.

— Учитывая ухудшающуюся статистику, Эмери, у этого приюта, возможно, есть год, максимум два, прежде чем двери закроются.

— Это не правда.

— Мы хотели бы, чтобы этого не произошло, — продолжает он, как будто я ничего не сказала. — Мы купим приют и заключим контракты с вашими спонсорами, а также добавим своих собственных. Мы ценим работу, которую вы вложили в это место, и, конечно же, хотели бы оставить вас в составе совета директоров, — он подтягивает ко мне лист бумаги. — Только взгляните на этот список, Эмери, это все компании и организации, готовые вложить деньги в это место, если бы оно принадлежало нам.

— Вам? Джейкобсонам?

Киран кивает.

Я просматриваю каждое имя, и моя кровь стынет в жилах, когда я связываю каждое из них с тем, чем они являются на самом деле.

Это были фармацевтические компании, косметические компании, парфюмерия, мыло… это были фирмы, которые проводили тестирования на животных, держали их в клетках и ставили над ними эксперименты. Это были убийцы, а не спонсоры.

— Пошел вон, — рычу я.

— Прошу прощения?

Я хлопаю рукой по столу.

— Ты думаешь, я тупая? — я спрашиваю. — Или ты веришь, что я слепая? Что я не знаю, кто эти люди? Ты не хочишь покупать этот приют или спонсировать по доброте душевной. Ты хочешь использовать его и всех животных, которые проходят через эти двери!

— Такова жизнь, Эмери, — резко встает мистер Джейкобсон. — В конце концов, без этих компаний не было бы никакой косметики, способной украсить твое личико.

— Вон! — кричу я. — Пошли к черту!

— Это будет всего лишь несколько животных, — успокаивает Киран. — Не все.

Я не могла в это поверить. Я вообще не могу в это поверить!

— Он не продается, — я еще раз выругалась.

— Так вот, мисс Куинн, — говорит мистер Джейкобсон. — Вы позволяете своим эмоциям взять над вами верх. Если бы вы успокоились, мы могли бы обсудить детали.

— Нечего обсуждать.

— Вот почему женщинам не следует заниматься бизнесом, — говорит Киран себе под нос, но достаточно громко, чтобы я могла это услышать.

У меня отвисает челюсть от такой дерзости, но прежде чем я успеваю что-либо сказать, его отец снова начинает говорить, пытаясь объяснить, сколько денег здесь поставлено на карту. Точнее сколько денег стоят жизни моих животных.

— Пожалуйста, уйдите, — я пробую еще раз, но они этого не делают. Они продолжают, снова и снова, круг за кругом, нажимая сильнее.

— Я думаю, она попросила вас уйти, — в комнате раздается громкий голос, и в нем царит поток злобы, неоспоримого гнева, и я клянусь, что температура в комнате падает.

Двое мужчин впереди меня оглядываются назад, но я знала, кто был там, даже не видя его. Этот голос преследовал мои мысли с тех пор, как я увидела его сегодня утром в доме моего отца.

— Итак, вы можете уйти тихо, или я могу проводить лично. Решать вам, джентльмены.

— А ты кто такой?

Он смеется, глубоко и грубо.

— Извиняюсь, — в голосе Атласа не было даже отдаленно сожаления, но был намек на что-то опасное. — Позвольте представиться. Меня зовут Атлас. Атлас Сэйнт.

Глава 4

◦●◉Атлас◉●•◦

Я смотрю на Эмери и мужчин в комнате. Наблюдаю, как слова проникают в ее мозг, и она соединяет пазлы. Я вижу момент, когда она понимает, кто я.

Этот день был для нее просто полон откровений.

Конечно, я не ожидал найти женщину, которую трахал и не мог перестать думать о ней в доме моей матери или о том, что она была моей сводной сестрой. Но произошли вещи и похуже, и теперь, когда я знаю ее имя, у меня будет все на нее. Теперь я мог играть с Эмери Куинн.

И это была первая ошибка этих ублюдков. Я не делюсь и грязно играю с другими.

— При всем уважении, мистер Сэйнт, это деловой вопрос, который не имеет ничего общего с вами или вашей семьей, — бормочет старик, краснея.

— На самом деле, весь бизнес в этом городе напрямую связан с нами, но вы это прекрасно знаете.

— А ваш брат? — молодой скрещивает руки на груди, как непослушный ребенок. — Он знает, что вы здесь и препятствуете продаже бизнеса, от которого он мог бы получить свою долю?

— Мне плевать, знает мой брат или нет, — говорю я ему. — И это не я препятствую продаже. Женщина сказала “нет”.

— Она не знает, чего хочет.

— Извините, — выплевывает Эмери, покачивая головой и выходя из тумана, отводя взгляд от меня. — Не говорите так, как будто меня здесь нет. И мой ответ окончательный.

— Мисс Куинн, я понимаю, что это важное решение, поэтому мы даем вам несколько недель на его принятие.

— Вы сейчас серьезно?

— Пора уходить, — рычу я.

Ни один из них не рад этому, но они знают, кто управляет этим чертовым городом. Я — продолжение Габриэля, и единственное, чего они не хотят, это злить нас.

Семья Джейкобсонов давно ведет бизнес. У них огромная куча денег, но они продолжают хвататься за каждое мелкое предприятие, которое им попадается на пути. Но это не значит, что мы не могли уничтожить их, даже не моргнув глазом.

Когда наступает тишина, я поворачиваюсь к Эмери и смотрю, как она перебирает бумаги на своем столе, ведя себя так, будто меня здесь вообще нет.

Когда становится ясно, что я не собираюсь уходить, она наконец поворачивается ко мне.

— Я ценю твою помощь.

Я вижу ее лицо, идеальное маленькое тело, аккуратно одетое в это платье. Я могу точно представить, как она выглядит под ним. Изгибы и мягкость ее тела, влажная киска и вздымающаяся грудь. Мой член вздрагивает при воспоминании о том, как я погружаюсь глубоко в нее, мои руки дергаются, пытаясь обхватить это нежное горло.

Теперь она больше не захочет меня видеть.

Не тогда, когда знает, кто я. Что я сделал. И это было не потому, что я был ее сводным братом.

Я делаю осторожные шаги через комнату, с любопытством поднимая бровь, когда она отшатывается. Ее голова поднимается вверх, чтобы сохранить зрительный контакт, а горло пытается сглотнуть, когда в ее глубоких карих глазах блестят воспоминания.

Мой палец просовывается под шарф, который она обернула вокруг шеи, и я дергаю его, останавливаясь только тогда, когда ее рука поднимается и накрывает мое запястье, удерживая на месте.

— Не надо.

— Стыдно, Эмери? — спрашиваю я тихим голосом, вдыхая ее уникальный аромат. Она была слишком хороша: овальное лицо, розовые щеки и губы, приоткрытые при вздохе.

— Я не знаю.

— Думаю, это правильный ответ, — соглашаюсь я, сильнее тяну и стягиваю шарф с ее горла, позволяя ему болтаться в руке. Засос на шее начал исчезать, но он, несомненно, был.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она.

— Снял шарф? Потому что мне нравится видеть свой след на твоей красивой коже.

Она краснеет, но качает головой.

— Нет, дома. Я про нижнее белье.

Я чувствую, как мой рот растягивается в той жестокой ухмылке, которая, я знаю, заставляет людей нервничать. Она стоит неподвижно, пока я провожу кончиком пальца по ее шее, но реакцию ее тела она не может контролировать. Она знает, как я могу заставить ее чувствовать, и она жаждет этого, даже когда не хочет.

— Потому что игры делают вещи интересными, — говорю я ей. — Можешь ли ты представить, в каком ужасе были бы твой отец и Мария, узнав, что ты трахнула своего сводного брата? И при этом помолвлена с другим мужчиной. Поистине шокирует, Эмери.

— Я не помолвлена с другим мужчиной, — плюет она.

— Это так?

— Это была ошибка, Атлас. Я не ожидала увидеть тебя снова.

Ошибка. Я всегда был ошибкой.

Моя рука скользит к ее шее сзади, прежде чем я обхватываю ее, притягивая к себе, пока ее грудь не прижимается к моей. Она задыхается, ее глаза широко раскрыты, и страх просачивается на ее лице.

Прекрасное ощущение, когда ее грудь прижата к моей груди, руки сжимают меня. Я уже знал, что она слишком хороша для меня. Я ничего не заслужил и ничего не получу.

Моя рука сжимает ее шею, но вместо того, чтобы кричать или отбиваться, ее тело, кажется, расслабляется, словно просто принимая свою судьбу.

— Удачи тебе с твоим женихом, Эмери, — шепчу я, наклоняясь, мои губы прикасаются к ее губам, пока я говорю. — Но помни, он никогда не заставит тебя кончить так, как я, когда будет трахать. Ты будешь лежать и терпеливо ждать конца, вспоминая, что та ошибка заставила тебя в последний раз кричать.

Я отхожу от нее и не жду ответа, роняя ее шарф на край стола. Собаки лают из своих клеток, а персонал учреждения разговаривает приглушенным тоном, несомненно, сплетничая о том, что только что произошло в зале заседаний.

Эмери не последовала за мной, чего я от нее ожидал, и было бы разумно, если бы я держался подальше от этой женщины.

***

Мой кулак сильно ударяет по груше, кожа на костяшках пальцев уже треснула, пот течет по моему телу. Я занимался этим часами, снова и снова, снова и снова.

Мои воспоминания и кошмары заняли постоянное место на переднем крае моего сознания, и тот день — тот чертов день — который сломал меня навсегда, проигрывался на повторе.

Мы с Ашером были неразлучны. Так было с близнецами, и после того, как нас забрали у матери, как бы ужасно ни было с ней жить, мы были нужны друг другу, как дети, теперь растущие в семье, которая не хотела нас также, как и наша мать. Но у них были свои правила, и несмотря на то, что мы были рождены из неверности и не считались чистокровными, мы были Сэйнтами.

Откуда нам, шестилетним детям, было знать, что все наше существование было своего рода преступлением против семьи, правившей Редхиллом?

Эти вещи запятнали наше воспитание, но со временем мы выросли, стали чем-то большим, когда Габриэль стал главой семьи, но Ашер… он изменился.

Я должен был это увидеть.