Измена. Предателей не прощают

Глава 40. Марина

- Спят усталые игрушки, куклы спят…

Я напеваю колыбельную, сжимая в руках малышку. Но ей совершенно не хочется спать. У нее другие планы. Она смотрит на меня снизу-вверх своими огромными глазами и тянет ко мне ладошки. Я ловлю губами ее пальчики и с наслаждением вдыхаю нежный молочный запах моей крошки. Маленькие ножки резво стучат по моей ноге.

- Не спит? - слышу я за спиной тихий мужской голос.

- Нет, ей нравится, когда ты поешь, а не я, - к моей спине прислоняется что-то большое, сильное и спокойное. И я сразу выдыхаю. Все будет хорошо.

Сильная крепкая рука опускается к моей крошке. Кладу голову на мужское плечо.

И тихая колыбельная в мужском исполнении начинает витать вокруг.

Вдруг опора за моей спиной резко исчезает, и я падаю в темноту. Изо всех сил, прижимаю к себе мою малышку. Только не бойся, моя милая. Я здесь! Мама рядом!

Темнота раскрывается перед моими глазами, словно пасть дикого животного и сильнейший порыв ветра старается вырвать из моих рук кричащего ребёнка. Я сильнее прижимаю ее к своей груди. Я не отдам тебя! Никому! Только держись! Только будь со мной! Плач ребенка сливается с моим криком ужаса.

И я падаю в пустоту. Мои руки пусты.

- Пить… – то ли шепчу, то ли думаю я.

- О! Очнулась! Моя ты хорошая! – мягкий голос рядом.

Моих губ касается трубочка, я пытаюсь сделать глоток.

Теплая нежная рука поддерживает мой затылок. Опускаюсь на подушку и наконец вижу перед собой молодую женщину в форме медсестры. Ее большие ясные глаза смотрят на меня с таким участием.

- Где я? – разлепляю засохшие губы.

- В реанимации, - осторожно говорит медсестра, - Уже четыре дня…

- Четыре? – я пытаюсь пошевелиться.

- Лежите! - в ее голосе появляются нотки беспокойства.

Малышка! Моя малышка! Мои руки еще помнят тепло ее крохотного тельца, мои губы ощущают сладость ее пальчиков. Где она?

Мои руки блуждают по плоскому животу.

- Мой ребенок, - шепчу я с ужасом, - что с моим ребенком?

- Вам нельзя волноваться! - красивые пухлые губки моей собеседницы поджимаются. - Сейчас позову врача…

- Что с моим ребенком? – холодея спрашиваю я и вижу, что медсестра отводит глаза.

Нет! Нет! Только не это!

- Я не могу вам ничего сказать. Мне нельзя. Но вы только не волнуйтесь! Сейчас врач освободится…

- Я не могу ждать врача! – мое тело подается вверх, но крик лишает меня остатков сил, я падаю на подушки. - Не могу ждать… Каждая секунда пока я не знаю правды… Это ужасно… Понимаете?

Я сойду с ума, если не узнаю правды! Неужели она не понимает?!

Моя собеседница бросает короткий взгляд на входную дверь и в нерешительности теребит край своей фирменной футболки.

- Я не врач! Меня вообще могут уволить, - быстро шепчет медсестра, - вдруг я скажу что-то не то…

- Прошу, все что вы знаете… Пусть даже плохое… - мои дрожащие пальцы цепляются за ее руку.

Пусть самое страшное, но узнать сейчас, а не находиться в этих долгих муках незнания.

- Вы потеряли много крови, - мягко начинает она, - Но… Но вроде как угроза выкидыша миновала. Только пусть вам доктор все расскажет. А меня не выдавайте, пожалуйста. Я тут еще на испытательном сроке, а правила строгие. Давайте еще попьем.

Я жадно делаю глоток воды, ощущая, как влага растекается по моему сухому горлу.

- Больше пока нельзя, - медсестра убирает поилку от моего лица, - Сейчас позову Марка Антоновича!

Девушка быстро выбегает из палаты и мой взгляд начинает скользить по зеленым стенам помещения.

Я лежу в небольшой комнате. Жалюзи на окне колышутся от ветра.

Мои тонкие пальцы скользят по белой простынке. Замечаю, что в венах двух рук вставлены катетеры. На левом предплечье крепится какой-то механизм и провода тянутся к большой странной машине в углу комнаты.

Неприятное чувство.

И дико хочется пить. Я провожу кончиком языка по шершавым губам. Скорей бы пришел врач и все мне объяснил. Что произошло и как я тут оказалась.

Как я тут оказалась?

Медсестра сказала, что я тут целых четыре дня. Какой кошмар! А как же моя работа? Ладони сжимают тонкую простынь, но я тут же разжимаю пальцы. Нечего! Справятся без меня. Пришло время подумать только о себе.

Моя малышка! Я видела во сне девочку. Я уверена! Маленькую, сладкую девочку!

И рядом был мужчина. Я точно это помню. Пытаюсь вспомнить видела ли я во сне его лицо… Нет, только голос. Но мне было так хорошо с ним, так спокойно.

Это может быть только один человек! Только мой Леша.

Леша…

Стоило этой мысли промелькнуть в моей голове, как мозг услужливо вернул картинку воспоминания. Перед моими глазами лицо сумасшедшей, ступени лестницы в доме Леши.

Стоп! Что она сказала перед тем, как упала в темноту? Что-то очень важное! Что-то, что напугало меня до смерти… Но что…

Есть какая-то мысль, которая крутиться у меня в голове. Я силюсь поймать ее, но она ускользает.

Мои пальцы холодеют.

Вот я и та сумасшедшая…

Сердце начинает стучать сильнее, и странная штука в углу комнаты начинает пищать.

Вот она спихивает меня с лестницы…

Нет! Я не хочу вспоминать, что было дальше, но я сама откапала в своем сознании эту фразу.

Такую страшную. Такую ужасную! Не честную!

Вот она наклоняется надо мной…

Не надо! Не вспоминай дальше! Пожалуйста!

Вот она говорит…

С моих губ срывается крик. Обида, страх, боль, ужас – все это смешивается воедино, и я начинаю рыдать. Некрасиво. Громко. Я всхлипываю от ужаса и мои пальцы начинают рвать простынь. Крик заполняет все помещение. Мой страшный крик.

Он женат! Женат!!

Как он мог? За что он так со мной? За что?