Измена. Предателей не прощают

Глава 41. Глеб

- Во всяком случае это просто хамство, скрывать от тебя, где находится твоя жена. По его между прочим вине! Этот Артемьев должен получить по заслугам. Подумать только, твоя Маринка сбежала к нему, а его жена, столкнула ее с лестницы. Знаешь, я думаю, так Маринке и надо! За все её выходки в ресторане! Это же надо такое учудить! Давид рвет и мечет до сих пор.

Продолжает бубнить мать, когда мы входим в вестибюль больницы.

- Бывшая жена, они давно в разводе, – устало повторяю я.

- Ах, какой он благородный! Не смог бросить до конца эту наркоманку! Впрочем, нам это сейчас на руку.

Разумеется, я всё рассказал матери, как только узнал о развитии событий. Почти все. Не стоит ей знать, с чьей помощью бывшая жена Артемьева пробралась в закрытый поселок.

Правда мне пришлось дождаться пока Ирку отпустят менты, а потом и просто, когда ее отпустит, но в конце-то она мне всё рассказала. Как миленькая. Но информацию я получил с опозданием на пару дней.

Мой план был задуман просто отлично.
Шоколадка консьержке - и вот мы знаем, что Артемьев всегда привозит сына в квартиру накануне учебы, чтобы сынок поспал подольше. Хорошо, что Алексей такой предсказуемый отец.

Ну а что работников не будет, и дверь не закрывается – это прям повезло. Изначально я просто думал, что Ира перехватит Маринку в саду или ещё где-то. Это уже была не моя забота. Она получила деньги и должна была отработать.

С лестницей Ирка переборщила конечно. По плану, ей надо было просто объяснить мое жене на пальцах, что Алексей не так хорош, как кажется. Бросил жену, гад такой. Отобрал ребеночка, скотина этакая. А что жена наркоманка и давно вообще бывшая, говорить не обязательно. Тут главное, как рассказать!

Маринка должна была ужаснуться, испугаться, сбежать, ну и вернуться ко мне. Всё!

Я уже заготовил речь с покаяниями и уверениями, что с Ленкой все кончено.

Морщусь при воспоминании о Ленке. Эта дрянь начала визжать как резаная свинья, от моего вопроса, а точно ли бэбик мой и скрылась, хлопнув древью. Второй день не отвечает на звонки. Нечего. И с ней разберёмся.

Сейчас главное разыграть всю ситуацию с Маринкой в свою пользу, чтобы отец наконец отстал.

- Да, да, Марина Рогальская, - уточняет мать в регистратуре, – в реанимации?

Она бросает на меня взгляд, и я пожимаю плечами.
О том, что произошло в доме я узнал вчера вечером. Дальше дело техники. Раз упала – то больница, раз больница - то его. Артемьев соучредитель только этой клиники. Всё. Мы здесь.

- Да, как нельзя? – возмущается мать на медсестру, - это же наша доченька любимая! Вот муж её! Что значит нельзя?

Подхожу ближе и облокачиваюсь на стойку.

- Девушка! – бросаю улыбку регистраторше, - мы поняли, что нельзя попасть в интенсивную терапию. Но у главврача проконсультироваться можно? Все-таки жена моя…

Девушка растерянно хлопает ресничками.

- Так четыре дня у нас лежит, а вы…

- Каюсь, был в отъезде. Вот только узнал и сразу к вам. С другого конца страны приехал, а страна у нас большая. Двое суток не спал.

Обезоруживающе улыбаюсь.

- Понимаю, - бормочет работница, - вы поднимитесь на четвертый этаж, там кабинет Марка Антоновича. Он сейчас у себя. Он вашу жену лично ведёт. И он вам всё расскажет.

- Спасибо вам, вы моя спасительница!

Румянец покрывает щечки девушки.

- А реанимация у вас…?

- На шестом, но вам туда нельзя. Бахилы вот возьмите.

Протягивает в окошко синие кулечки.

- Ну что, поехали к этому главврачу? – по-деловому уточняет мать, цокая каблуками по коридору.

- Нет, давай сразу с шестого начнем. Посмотрим, как там.

Стоило нам выйти на этаже из открытых дверей лифта, как навстречу, из одной палаты, выбегает медсестра.

- Девушка! – останавливаю я её, - жена моя тут лежит. Марина Рогальская, подскажите?

- Ой! - вздрагивает она и смотрит на дверь откуда, только что, выскочила.

Слежу за взглядом медсестры и запоминаю куда она посмотрела. Отлично, значит Маринка там.

- Да, но она только что в себя пришла. Вот, сейчас Марка Антоновича позову. Вам пока туда нельзя!

- Конечно, конечно! - со всей заботой говорю я, - Как она?

- Вы знаете, получше. И с ребёночком вроде дела хорошо! Четыре недели, еще такой срок опасный, но вроде всё обошлось!

Медсестра быстро запрыгивает в лифт и исчезает за закрытыми дверьми.

- Ребёнок? – переспрашиваю я.

- Четыре недели, Глеб! – мать прижимает руки ко рту.

И тут до меня начинает доходить.

- Она беременна от меня, что ли?

Пытаюсь вспомнить события месячной давности. Да, выходит мой. Ошарашено смотрю на мать.

- Это твой ребёнок, Глеб, – то ли уточняет, то ли спрашивает мать.

- Мой, - уверенно отвечаю я.

- Ну значит, пришло время с ней поговорить!

И расправив плечи, моя мать резко открывает дверь в палату Марины.