Я тебе объявляю войну, девочка!

Глава 39

— Долго думаешь, — раздражение прорывается в голос, делая тон Вадима очень резким и жутким.

— Послушай, нам нужно поговорить… Ну сколько можно, в самом деле… — паникую, опасаясь, что он сейчас начнет приставать.

— Какая же ты болтливая! Голова от тебя трещит, — стонет он, стягивая перекинутое через плечо полотенце.

Кажется, Вадим, и впрямь, настроен всего лишь ускорить процесс. Я смотрю на него в замешательстве.

Почему он просто не развернул меня лицом к стене и не воспользовался ситуацией? Приготовил что-то особенное? Изменил свое отношение? Я его не понимаю. И что с этим делать, не понимаю тоже.

Странно так все это. И, честно говоря… досадно. В плане, что от хвата его пятерни на талии и уверенных, жестких рывков полотенца по телу, внутри все сладко переворачивается. Разумом я, конечно, сопротивляюсь. Изо всех сил, со всей самоотдачей… хлипкой до ужаса, потому что без толку это. Все без толку…

Я отчетливо ощущаю правым бедром его каменный член и влажное скольжение головки по распаренной коже. Обещаю себе, что брошу всего один быстрый взгляд вниз, но сморю… сглатываю… мурашками вся покрываюсь… От возбуждения швыряет то в жар, то в холод. Меня ведет от того, как Вадим отрывисто дышит мне в висок, трясти всю начинает. Хорошо, что он меня держит, потому что волнение сбивает с ног.

Его пресс напряжен, вены на предплечьях вздуты и бугрятся. Ладонь через махровую ткань полотенца жадно сжимает грудь, я уже плохо понимаю, чего больше хочу: самой потереться о влажный торс Злобина или не мешать его рукам яростно мять мою кожу.

— Скажи, Вадим… Скажи, что любишь меня… — умоляю с отчаянным, просто отчаянным на грани безумия надломом в голосе.

Вадим громко втягивает воздух. Его взгляд темнеет.

— Мне от тебя просто башню рвет, — отрывисто шепчет он, беспорядочно вжимаясь губами мне в щеку, спускается ниже, прихватывает зубами кожу на нижней челюсти. — Никогда и никого так не хотел… Не могу больше… Не могу-у-у…

Я плохо соображаю, это утвердительный ответ сейчас? Нет?.. Да?..

Ох, боже мой…

Не получается у меня думать, никак не получается. Вадим опомниться не дает, разворачивает к себе спиной, прямо как в моих недавних фантазиях, и с хриплым стоном прикусывает заднюю часть шеи. Меня подбрасывает от остроты ощущений.

Встаю на цыпочки, проскальзывая грудью по запотевшему кафелю.

Он тут же прижимается сзади бедрами жестко и бескомпромиссно. Заставляя ударить ладонями по плитке в попытке удержать то ли хлипкое тело, то ли обрывки разума.

Вадим прижимает меня к себе плотнее, просовывая одну руку между стеной и мной. Пальцы сразу же порочно и многообещающе ныряют мне меж тесно сжатых бедер: нажимают, гладят, сводят с ума…

Я беспомощно царапаю ногтями кафель, не зная, куда деть руки… Не понимая, как выцарапать из себя растущий голод, не соображая, чем его насытить.

— Вадим… Вадик… Хватит, не хочу так… Сделай уже что-нибудь!.. — сама не узнаю свой требовательный стон. Себя я давно узнавать перестала, потеряла в борьбе, в погоне за чем-то очень близким, но недосягаемым. Хочу его невероятно. До полной отключки мозга.

Он стряхивает вниз мои руки и быстро разворачивает к себе. Придерживая меня за волосы, тянет их вниз, медленно с наслаждением, вынуждая запрокинуть голову.

Губами врезается мне в губы, но не целует. Только делится учащенным горячим дыханием, смешивая наши громкие вдохи и выдохи. Несильным нажимом на нижнюю челюсть заставляет приоткрыть рот и впустить большой палец по самую фалангу.

— Дотронься до меня, — командует срывающимся голосом.

Я готова выполнить любое его требование, но соображаю плохо. В голове, перед глазами — все в тумане.

Переспросить мешает все тот же палец, ритмично играющий с моим языком.

— Внизу, — стегает нетерпением Вадим.

Ведет рукой по верхним позвонкам и в сторону. Я прикрываю глаза от невыносимо приятного покалывания на коже, а он уже надавливает мне на плечи, заставляя медленно соскальзывать по стене на корточки.

— Ты хочешь, чтобы…

— Нет… — обрывает он категорично. — В другой раз. Просто дотронься…

Вдох сотрясает меня целиком, когда я впиваюсь взглядом в ровный, мощный член, подрагивающий прямо напротив лица.

— Смелее, девочка.

Смущенно поднимаю глаза вверх. Вадим, кажется, не дышит, глядя на меня из-под густых ресниц с каким-то пугающим и жестким ожиданием в расширенных до невозможности зрачках.

Стараясь оттянуть момент откровенного касания, неторопливо изучаю ладонью очертания мышц живота, очень твердых, сокращающихся на каждое прикосновение. Ближе к паху проступают крупные вены… Стыжусь того, что вижу, но сморю, любуюсь с алчностью, какой в себе не знала.

— Руку на ствол положи, — рвано выдыхает Вадим сквозь стиснутые зубы.

Вздрогнув, я подчиняюсь. И едва подавляю в себе желание отдернуть пальцы, настолько неожиданным он оказался на ощупь.

Непередаваемое сочетание. Сталь и бархат.

— Не бойся, — произносит он, накрывая рукой мою кисть. Медленно, словно знакомя с собой, ведет ее назад. Затем вперед. И так по кругу, не набирая, но и не сбавляя темп.

Я едва дышу, чувствуя, как нестерпимо начинает ныть низ живота.

— Ноги раздвинь сильнее… Покажи, что там у тебя.

Его хватка на моем плече становится жестче, подстегивает. Послушно развожу колени, сгорая от смущения и рванувшего по венам возбуждения, слепящего и беспомощного одновременно.

Сама, без подсказок, вжимаюсь плечами и затылком в стену, выгибаясь так, чтоб как можно больше открыть его сумасшедшему взгляду. Вадим приоткрывает губы, протяжно выдыхая, сводя с ума своей бесцеремонностью больше, чем могли бы обычные ласки.

— Погладь себя тоже. Так, чтобы я видел.

Мне кажется, что я сейчас умру от жуткой неловкости, от осязаемого животного бесстыдства его взгляда… Но по-настоящему умираю, исполнив команду. Наши движения синхронизируются, ускоряются, сжигают сознание. Под моими пальцами так мокро, что этого в густой тишине и не скрыть.

Я громко стону, потому что чувствую, как увеличивается в размерах разгоряченный член в моей ладони, потому что вместо пальцев представляю его твердость и гладкость. И когда смещаюсь чуть ближе к входу, простреливает так, что глаза закрываются.

— Ну нет же!.. — всхлипываю болезненно, когда меня рывком отрывают от пола.

Вадим врезается в меня, выбивая весь воздух из легких. В попытке вернуть равновесие, цепляюсь за его плечи, хватаюсь за неудобно короткие волосы.

Он отстраняется, но тут же подхватывает под ягодицы и плавно вклинивается между ног, разрывая преграду одним длинным движением.

Я зажмуриваюсь от острой заполненности, от боли, от того, как сильно его пальцы впиваются в мои бедра, и сам процесс уже не так возбуждает. Такое близкое удовольствие ускользает все дальше с каждой секундой.

— Посмотри на меня, — хрипит Вадим, наклоняется, глубоко целует и снова неумолимо толкается в меня. — Ты молодец. Нужно только расслабиться. В другой раз будет полегче. А пока давай вместе… Я буду медленно…

Глубоко вдохнув, делаю как он велит, пытаюсь абстрагироваться от страха перед большей болью. Получается плохо. Непривычно так все… Его слишком много внутри… Мышцы неохотно растягиваются и то благодаря обильной смазке.

Ногами намертво сжимаю его торс, максимально тесно прижимаюсь к Вадиму, стараясь ограничить полностью его движения. Не хочу медленно. Пусть вообще не двигается, так еще терпимо.

В ответ раздается его тихий угрожающий рык. Я снова рывком втиснута в стену, только лишь для того, чтобы он мог перехватить меня удобнее под ягодицы и освободившейся рукой протиснуться меж наших бедер.

Страх вылетает из головы едва он находит большим пальцем натертый бугорок. Практически спавший жар взвивается вверх, затапливая по самые уши. Пристально глядя в мои глаза, Вадим водит пальцем по кругу, размазывая влагу в ритм возобновившимся толчкам, и я вновь теряюсь в нахлынувших ощущениях.

Его губы жестко накрывают мой рот, заглушая нарастающие стоны. Удары внизу становятся размашистее и сильнее, но они же смазывают боль. Руки дрожат. Дыхание срывается от диких, кусающих поцелуев, сливающихся в одно остервенелое безумие. Уже не разобрать, где чьи губы и кто кого сжимает.

Мое тело выгибает от сильной, бьющей горячим онемением, волны. От сладких судорог все внутри неконтролируемо пульсирует. В ушах гул, под веками искры. В последний раз сжимаю зубы на горячей, покрытой испариной коже.

Он сдавленно стонет, впиваясь крепче пальцами мне в ягодицы. Делает особенно мощный толчок и резко выходит из меня, упираясь одной рукой в стену. Живот обжигает горячим и липким.

Мир еще какое-то время дрожит и кружится. Слышно как рядом громко дышит Вадим.

Открыв глаза на раздавшийся шорох, вижу как он бьет рукой по смесителю. Нам на головы льются упругие струи воды.

Злобин внимательно смотрит на меня из-под полуприкрытых ресниц.

— Стоять самостоятельно можешь?

Киваю.

— Вадим? — мой голос дрожит, как и все тело, но у меня к нему всего один вопрос: — Я не понимаю… ты же так сильно хотел ребенка, разве нет?

Стараюсь на него не смотреть, боясь увидеть, что неправильно поняла…

— Тебя я хочу сильнее.

Тон ровный, уверенный.

Идеальный ответ идеального любовника. Но в нем снова нет ни слова о чувствах. А других гарантий, что Злобин хотя бы попытается относиться ко мне с уважением, никто не даст. Тенденция ведь у нас изначально так себе. Он же меня вообще не слышит. Вертит моей жизнью как хочет. И что с этим делать?

Даже Аглая при всей ее влиятельности, страхуется контрактом. Мне защитить себя абсолютно нечем. Я хочу ему верить, но чувствую себя загнанной в угол.

Мне не надо было заниматься сексом со Злобиным. Я от него напрочь теряю голову. Теперь передо мной стоит уже не проблема. Передо мной — апокалипсис. Вот действительно.

Все, приплыли.

Глава 40