Я тебе объявляю войну, девочка!

Света

— Ну вот, смотри, какая ты у меня красавица. — Отхожу от зеркала, чтобы Сонька могла оценить отменный нюдовый макияж.

— Какая теперь разница? — горько заявляет она, не соизволив даже взгляда оторвать от телефона.

— Большая, Соня, — едва подавляю в себе вспышку злости. Глупышка, радоваться должна, что так легко отделалась. — Теперь ты убедилась, что этот… назовем его мальчик, хотя тут просится совсем другое слово, так вот, он от тебя совсем не прогулок невинных хотел.

Соня впервые за утро поднимает на меня взгляд, а в нем гроза, разряды молний, буря! Такая непримиримость, как будто я ей злейший враг не меньше.

— А ты прямо знаешь, чего он хотел? Ты знаешь, какой он? Ты видела его один раз мельком! Когда только выводы сделать успела!

С грохотом падает стул, на котором она сидела секунду назад, и у меня от смятения падает сердце.

Обвиняет меня. Не его.

Просто прелесть.

— А мне его вообще видеть не надо. — Крепко держу ее за руку, не позволяя сбежать. — Я сужу по поступкам. Если так все невинно, как ты говоришь, почему он больше не пишет? Или он вообще тебя из друзей удалил?

В глазах сестры мутным блеском выступают слезы. Значит, угадала. Так и поступил, гаденыш.

— А ты и рада! — шипит мне в лицо.

Господи боже, откуда столько враждебности?

— Нет, Соня. Я не рада. Я добра тебе хочу! Выбери себе мальчика по уму, если уж так сильно встречаться невтерпеж. Приличного, честного, у которого будет к тебе что-то в сердце, а не сиюминутный зуд в штанах.

— Да ты что? — картинно округляет она глаза. — Что ж ты Славика своего «приличного, честного» на этого бешеного променяла? Взрослого захотелось? Или он больше платит? Что-то подарков не видать…

Договорить она не успевает. Затрещина, каких я никогда и никому не отвешивала, перекрывает фонтан ее истерики. Ладонь горит, все вокруг нас трещит бессильной яростью.

— Успокоилась? — спрашиваю строго. — А теперь извинись и чеши в школу. Ты знаешь, я в хороших отношениях с заведующей, пусть только скажет мне, что ты хоть один урок прогуляла…

— Прости, Света, — звучит больше от безысходности. Нет в ее тоне ни покорности, ни раскаяния.

— На будущее. Вместо того чтобы выдумывать, кто меня обеспечивает, лучше не забывай, что тебя одеваю именно я. И не трепли мне нервы. Это в твоих же интересах. Поняла?

Соня что-то невнятно бормочет себе под нос, спеша быстрей остаться наедине со своей трагедией.

Дверь за сестрой громко хлопает, а меня взрывает нездоровым смехом. Смеюсь задорно так, истерично, до рези в боку, представляя, как оставлю вечером в хлебном последнюю банкноту и от безысходности пойду на поклон к Вадиму. В прозрачном неглиже, ага, чтоб одним махом уважить фантазии каждого.

Бредово и горько, конечно, но очень смешно.

В образовавшемся окне между лекциями просматриваю вакансии. График везде настолько несовместим с учебой, что начинаю подумывать наведаться на прошлую работу. Администратор там все-таки женщина. Что ж она, не поймет, не войдет в положение?

Вряд ли, конечно, но попробовать стоит.

— Света! — окрик Славы настигает меня в коридоре.

Я давлю в себе первый порыв ускориться, прикинувшись глухой. Какой смысл замалчивать обиды? Отношения лучше выяснять сразу и прямо.

— У меня пары с Гавриловой, опаздывать нельзя, — сообщаю сухо, когда он подлетает ко мне, растолкав галдящую толпу студентов. — Но приятно, что ты обо мне так скоро вспомнил.

Все, вроде претензии обозначила.

Стою, жду реакции, втайне надеясь, что у его пропажи есть веская причина.

Слава, согнувшись, упирается себе в колени руками и переводит дыхание. Какой-то сам не свой сегодня. Взъерошенный, уже такой привычный… И вот не хочется мне в нем разочаровываться. Совсем не хочется…

— Светик, не обижайся. У меня такое приключилось, ты не представляешь!..

— Почему же? — удивляюсь искренне. — У меня день тоже был полон событий.

— Надеюсь, приятных? — бледно улыбается Слава и, не дожидаясь ответа, сгребает меня в охапку. Сжимает так, что ноют ребра и моментально теплеет на сердце. — Представляешь, я с Вадимом в прах разосрался! Из дома ушел. Искал, где можно перекантоваться, пока свое жилье сниму.

— И, конечно, я узнаю об этом последней. — Всплескиваю руками, злясь теперь уже не столько на его скрытность, сколько на то, что вчера опять поспешила с выводами. — Нормально. Я же тебе «чужой» человек…

— Свет, серьезно… Не дуйся. Я что должен был тебе на голову упасть? — нашептывает он пылко, лаская мой висок горячими губами. — Я все-таки мужик, а не нахлебник! Свои проблемы сам решу. Просто их много слишком навалилось… Дай мне время, Светик. Хорошо? Пожалуйста, малыш.

Я ему верю. Верю безоговорочно, интуитивно, хотя Славе ничего не стоит соврать, а я даже при желании не проверю.

— Слав, я правда очень тороплюсь. Гаврилова и так на меня зуб точит за пропуски.

С трудом выбираюсь из цепких объятий. Меня опять закручивает в вихре его эмоциональности, горячности, импульсивности. Как сказал бы отец: «ударил в голову, будто молодое вино».

— Не прощаюсь. Сегодня я никуда не потеряюсь. Жди… — многозначительное «жди» Слава подчеркивает тем голосом, что не терпит возражений.

И ведь не врет! Уже в перерыве между парами он заявляется в аудиторию с трогательным букетом ромашек. А я… Я так сильно злилась вчера, и так теперь неловко за это, что даже ответить на его неистовый поцелуй не могу.

В горле ком дерет. Чувствую себя дурной и подавленной.

Ну, не мог же он знать, что Соня домой не пришла. Так эгоистично было обвинять его на ровном месте! Будто оправдать себя хочу за то, что не справилась с тем, что ощущаю рядом с Вадимом.

К середине второй пары Гаврилова берет паузу, чтобы раздать дополнительные темы отстающим, и я спешу воспользоваться моментом, чтобы прочитать пришедшие на телефон сообщения.

Слава: Жесть какая-то! Не могу ни на чем сосредоточиться!

Слава: Мы можем сделать друг другу приятно??? Прямо сейчас.

Слава: Не будь жестокой. Помоги мне дожить до вечера.

У меня впервые возникает такое странное ощущение…

Будто прочитанные строки давят на мозг, требуют, вынуждают.

И оно совсем не вяжется с привычным необременительным флиртом, идущим от сообщений Славы.

Светик: Слав, я тебя не узнаю. Что у тебя случилось?

Ответ приходит моментально.

Слава: Случилась ТЫ!!!

Две буквы капсом как удар хлыста. Разряд адреналина бьет горячей волной. Все так волнительно, так остро…

Слава: Хочу тебя. Хотя бы виртуально. Прямо СЕЙЧАС. Позволишь мне???

Светик: Я не понимаю... К чему эта спешка? Мы же ворде ак никуда не торопимся! — Набираю совершенно растерянно, теряя и путая буквы.

Слава: К тому, что ты МОЯ! И хватит уже глупых вопросов. Я накладываю на них запрет.

Степень моего потрясения растет с каждым прочитанным словом. И дальше не яснее, дальше только хуже:

Слава: Ты готова, нет??? Переписка или я прихожу и похищаю тебя прямо с лекции?

Что-то между строк кричит, что так и будет. Угроза практически осязаемая! Я чувствую испуг и такое же мощное по силе возбуждение. Второе выносит реальность за мутные рамки.

Светик: Какой ты внезапный!..

Слава: Пожалуйста!

Этот крик отчаянья становится последней каплей. Он вышибает из меня сомнения и, наверное, последние мозги. Потому что завожусь. Потому что дико то, чего он меня заставляет хотеть.

Слава: Скажи — «да».

Закрываю глаза от оглушающего ощущения эндорфинового шторма. Под веками стробоскоп из взрослых фантазий, почему-то без лиц, но очень реалистичных. И в них он берет меня на этом столе, прямо сейчас.

Светик: ДА! — пишу тоже капсом, на нерве, до онемения сжимая нижнюю губу между зубами.

Слава, черт бы его побрал…

Совсем спятил. Сумасшедший!