Вера в сказке про любовь
- Автор: Евгения Чепенко
- Жанр: Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2015
Читать книгу "Вера в сказке про любовь"
- Куда дальше?
- На реку Кулисмайоки к водопаду Юканкоски.
Я не удержалась от смешка:
- Ладно, выговариваешь… Как ты это запоминаешь?
Свет усмехнулся и перевернул решетку с колбасками.
- Я тебя поразил? Круто выгляжу?
Тём попытался запихнуть в мангал сырую ветку, но был вовремя остановлен отцом.
- Круто, - согласилась я.
Шумели рускеальские водопады. Помимо нас обедом на углях наслаждались еще две дружные компании. Я взглянула наверх, туда, где начинались пороги. Синее небо, серый камень, белая пена и изумрудная зелень. Бесконечное очарование суровой северной природы. Где-то здесь, совсем рядом, в этом бесконечном очаровании умирали Рита, Лиза, Женя, Галя и Соня.
- О чем задумалась?
Я взглянула на Пересвета и пожала плечами:
- Не знаю.
Свет сощурился, пристально изучая мое лицо. Затем медленно дотянулся и указательным пальцем легко надавил мне между бровей.
- Не хмурься тогда.
Он это сказал почти беззвучно. Не знаю, прочла ли по губам или услышала, или быть может и то, и другое. Не могу в полной уверенности сказать. В то мгновение я не осознавала себя, не понимала ничего, кроме ласковой бездны в его глазах. Она не затягивала и не топила, не захлестывала волнами страсти и не давала ощущения понимания или покоя. Свет не восхищался мной, не принимал, как единомышленницу или любовницу, не оценивал меня и не просчитывал отношения наперед. Он просто смотрел и видел…
Меня.
Такую, какая есть. Не накрашенную, с белесыми ресницами и бровями, с веснушками на носу и прыщом на виске. С дурной привычкой уходить в себя и из самых незначительных диалогов или происшествий устраивать настоящий шахматный турнир. Это Вера, такая, какая есть. Та, что болеет и ревет, боится и ненавидит, смеется и сражается, иногда забывает, куда положила лифчик и что герои ее очередного романа говорили в первой главе.
Все, что когда-то в жизни я принимала за любовь, вдруг в одно мгновение потускнело, потеряло всякую форму и смысл. Я прерывисто протяжно вздохнула, утопая в новых, неизведанных пока ощущениях.
Свет осторожно очертил пальцем мой нос и контур губ, потом приблизился почти вплотную и с улыбкой прошептал:
- И все-таки я тебе нравился.
Я тихо расслабленно засмеялась. Разве мог он оставаться серьезным? Конечно, не мог!
- Обоснуй.
В синих глазах заплясали чертенята.
- Хм… Станет ли женщина подглядывать за тем, кто ей не нравится? Женщина, может, и станет, Вера – точно нет, - последнее он пробормотал мне в губы.
- Уверен?
- Ага.
Я чувствовала каждое его слово, его дыхание. Диалог на грани поцелуя. Разговаривать вот так было непривычно, но поразительно приятно.
- Хочешь сказать, я первая начала?
Свет прикусил нижнюю губу, пытаясь скрыть счастливую улыбку:
- Да.
- И тебе это нравится? – я проявила искреннее недоверие к такой его реакции.
- Да, - теперь скрыть улыбку он не смог. – Соблазни меня. Ты ведь старше и опытнее, научи меня.
Глаза у него при этом потемнели, зрачки расширились, дыхание сбилось.
Маньяк! Я тут переживаю, что старше, а он «научи». Дожила. Что ответить, не нашла, поэтому просто растеряно недоверчиво смотрела на Света.
- Сделаю все, что скажешь, все, что захочешь, - он перестал улыбаться.
Я прерывисто вздохнула.
- Это – это? – раздался сбоку детский голосок, а рядом с моим лицом вдруг возникла какая-то серая бесформенная тряпка. Я в ужасе отшатнулась.
- Это мусор и его надо выкинуть, - давясь смехом, объяснил сыну Свет.
- Это – это? – не обратил внимания на отца Тём. Только, когда он вопрос повторно задал, я поняла, что обращаются конкретно ко мне.
- Это мусор и его надо выкинуть, - повторила я неуверенно.
- Мусор, - кивнул Артём и понес тряпку к контейнеру на краю парковки.
Свет наиграно изобразил негодование:
- Ничего себе! Папа никому не нужен, да?
И смех, и грех. Мне хотелось обнять их обоих, причем одновременно, а перед Светом еще и извиниться. Артёма совсем не трогало, что я вторгаюсь в его владения. Напротив, за столь короткий срок я стала для парня чем-то интересным. Зато Свет, затягивая меня в свою жизнь, сына непроизвольно ревновал, иначе никакой шутки вслух произносить не стал бы.
- Мне нужен, - проговорила я в порыве нежности и тут же смутилась. Фраза получилась из ряда «сначала сказала, потом подумала». Причем смущение мое никак не было связано с неуместностью или глупостью произнесенной реплики. Вовсе нет. Все уместно. Проблема была в моем личном страхе проявить привязанность смело и первой.
Свет внимательно посмотрел мне в глаза. Он не хмурился и не улыбался, только изучал, и еще, кажется, пытался понять для себя что-то. Беззвучный вопрос мне задает, а я смотрю на него и не слышу.
Скажи вслух.
Но вслух он сказал совсем другое:
- Как насчет подержать нам мыло?
- Возражений не имею.
- А из бутылки на руки полить?
- Легко.
- А последить за обедом и вовремя перевернуть?
- С этим сложнее. Хвоста нет. Переворачивать нечем.
- Да? – Свет легко понял мой юмор. Встал на колени и заглянул мне за спину. – Ты смотри, точно нет.
После чего ладонью мне провел там, где этого самого хвоста нет. Я замерла и покраснела.
- Рудольфович! – посторонний бодрый мужской голос положил конец нашей идиллии.
Так ведь не бывает, что в жизни все идет гладко. Останови на улице человека и расспроси о судьбе. У кого дорога ровная? У одних туман и ничерта не видно, у других серпантин, у третьих солнце слепит и асфальта мало. Взрослые, образованные люди, а через плечо до сих пор плюемся, по дереву стучим. Бывают же отрезки пути, по которым ехать восхитительно. Подлиннее такие отрезки хотим. Моя ровная дорога временно покрылась ухабами.
Сидела я рядом с мангалом, обнимала Тёма, кормила его колбасками с хлебом и старалась меньше поглядывать в сторону сослуживцев Света. Их было шестеро. Направлялись они в карьер. Трое мужчин, одна девчонка-подросток, ее мама и знакомая яркая блондинка, та самая «девушка Света». Мила – зато имя ее узнала, уж не знаю, к добру или нет. Время покажет.
Ну, что, мой свет, помогать я тебе здесь не буду. Придется разбираться самому. Только Тема заберу. Не хочу, чтоб посторонние лезли к ребенку. Судя по любопытным взглядам, они малыша видят впервые.
Свет мой был напряжен и хмур. Он что-то стоя обсуждал по работе с мужской половиной группы, пока женщины организовывали обед. Иногда коротко, но искренне смеялся над шутками собеседников. А еще старался заметно прикрыть нас с Тёмом собой.
«Это Вера и Артём». Так нас представили почтенной публике и тут же загородили. Последнему я была несказанно рада, общаться с чужими людьми не хотелось.
По спине прошел неприятный холодок, я подняла взгляд и поймала Милу. Она пристально рассматривала нас с малым. Как и остальные незваные гости, мальчика очевидно видела впервые. Свет снова засмеялся, чем мгновенно привлек ее внимание. Мила не пыталась с ним флиртовать, не пыталась даже заговорить, смотрела только с обидой и болью. Не буду говорить, что жалела ее. Это неправда. Не буду говорить, что не ревновала. Это тоже неправда. С самой собой стоит быть честной.
Мне ее убить хотелось!
Она смотрела на Пересвета и во взгляде ее читалась изрядная доля надежды. Вроде как не посторонняя ему долгое время была. На меня она тоже изредка смотрела и пыталась найти объяснение «почему?» Что во мне такого уникального или особенного. Я могла бы подсказать, но полагаю она и сама когда-нибудь найдет ответ. Или не найдет. Это уже не мое дело.
Мое дело сидело у меня на коленях и увлеченно жевало. Самое забавное, Тем сам себе брать или держать ничего и не пытался. Он рот открывал. А что туда вкладывать и сколько предоставлял решать мне.
Я и раньше держала детей на коленях, кормить тоже доводилось, но никогда эти два процесса не порождали во мне спокойствие. Если уж быть честной, то испытывала я по большей части раздражение, смешанное с недоумением. Обычно детей мне поручали по инициативе маминых подруг. Вера ведь должна ощутить прелести материнства. К сожалению, Вера не находила ничего прелестного в положении десятиминутной няньки. Дети, как дети. Никакого благоговейного трепета или всепоглощающего умиления. Я почему-то всегда смотрела в широко распахнутые наивные глаза «лялечки» и думала, что на месте матери или бабушки ни за что бы не стала доверять ребенка чужой женщине без крайней необходимости.
Теперь же я думала о том, что Тём ощутимый, теплый и живой. Странные и непонятные эпитеты, но они лучше всего описывали мои чувства в тот момент. Тяжелый, как тройка Пофигов, с острыми локтями и невероятно тонкими запястьями Артём неустанно ерзал на моих коленях. Никогда не замечала насколько тонкие и длинные у детей косточки. Он прижимался теплой спиной к моему животу и груди и иногда запрокидывал голову, заглядывая мне в лицо.
В большинстве женских романов не рассказывают, каково это на самом деле привязаться к чужому ребенку. Есть он, есть она, есть «Тыдыщ», и на десяток страниц из ста у него есть дитя. Дитя, как правило, от пяти до четырнадцати лет. Достаточно большой, чтобы не портить «Тыдыщ» искусственным вскармливанием и ночными дежурствами у детской кровати, недостаточно большой, чтобы иметь уже собственное сложившееся мнение. Она проводит с дитем серьезный, проникновенный, но ужасно нежный диалог, и дитя вдруг говорит: «а можно я буду звать тебя «мамой»?» И она отвечает: «ну, конечно, можно!» В процессе книги наша героиня за дитя заступается пару раз, пару раз гладит по головке, а потом живут они все вместе долго и счастливо и рожают еще. Мне почему-то всегда вспоминаются фигурки школьников на обочинах. Такие плоские муляжи для безответственных водителей. Едешь по заснеженному Питеру, а возле столба девочка с рюкзаком, в летней юбочке и с бантиками. Если не приглядываться, на живую немного похожа, пугает своим несезонным одеянием.
Встречаются и забавности совсем, когда автор уверяла, будто ее героиня все теми же шаблонными приемами за неделю другую входила в доверие к подростку. И вот они уже к эпилогу такие друзья, прямо не разлей вода. Серьезно? Нет разума более живого и колкого, чем разум подростка. Ранимые, с обостренными инстинктами и неуемным любопытством, умные, хитрые, вспыльчивые, вступившие в борьбу за место под солнцем среди взрослых они родным-то родителям не доверяют до конца. А уж чужой тете, что додумалась побаловаться проникновенными наставлениями, доверять не станут никогда. Хотя могут притвориться. Половина моих учителей жизненными наставлениями увлекались. Не припомню, чтоб я их слушала.
- Доедайте и поехали, - мягко проговорил рядом с моим виском Свет.
Я вздрогнула, застигнутая врасплох, и обернулась. Старший из моих двоих мальчиков смотрел на меня с улыбкой. Конечно, я не хотела, чтоб он был подавлен или расстроен, но ожидала, что будет, как минимум, напряжен. Незваные зрители нас не покинули, мы их пока тоже, но он почему-то улыбался. Я постаралась найти скрытые эмоции в глубине синих глаз. Не нашла. На душе у Света было легко. Насвистывая «цыганочку», он принялся тушить угли и разбирать мангал.