Клубничный блеф. Каван

— Таллия, мне жаль. — Каван подходит ко мне и притягивает к себе.

— Понимаешь, если бы Мирьем поговорила со мной, если бы хотя бы сказала, что скучает по моему брату, то я бы обратила на это внимание. А она улыбалась и заверяла меня в том, что всё хорошо.

Да, я боюсь боли и потерь, потому что они преследуют меня. Боюсь сближаться с людьми, ведь все, кто были дороги мне, или предали меня, или мертвы. Я… не спасла её тоже. Я… хотела… клянусь, я пыталась. Я…

— Таллия, я знаю. Тише, всё хорошо. — Каван стирает мои слёзы пальцами, но я мотаю головой.

— Нет, нехорошо. Ты тоже молчишь. Все молчат. Никто не разговаривает больше друг с другом. Никто не надеется, что люди могут ему помочь и вытащить из одиночества. Вот в чём проблема человечества — люди перестали разговаривать. Они больше доверяют гаджетам и книгам, а не людям. И ведь это правильно. Все предают. Все умирают.

Я больше не могу держать в себе этот ком из боли и отчаяния, усталости и потерь. Утыкаюсь лбом в плечо Кавана и рыдаю так, как не плакала никогда в жизни. Моё сердце болит. Лёгкие горят от осознания, какой же всё-таки мир жестокий. И его сделали таким люди, считающие, что одиночество и смерть лучше, чем борьба за будущее в обществе.

— Таллия, пожалуйста, не надо. Я не знаю, что мне делать, когда ты плачешь. Я… теряюсь. Чем мне помочь тебе?

Всхлипываю и облизываю солёные губы. Обхватываю лицо Кавана руками и вглядываюсь в его взволнованные глаза.

— Не молчи… пожалуйста, никогда не молчи. Не умирай. Обещай мне, что не убьёшь себя одиночеством и страхом. Обещай, прошу, — с мольбой смотрю на него.

— Обещаю, Таллия. Я не буду молчать. И я не умру, у меня есть причина, чтобы жить дальше — открыть тебе весь этот мир и не дать ему уничтожить всё прекрасное, что я боготворю в тебе. Я обещаю.

Обещаю, — Каван обнимает меня и качает в своих руках. Постоянно всхлипывая, чувствую, как боль потихоньку уходит. Я прощаю тех, кто меня покинул. Прощаю их за то, что тоже осталась одна, ведь теперь у меня есть Каван. Я не позволю ему жить дальше так, как он жил. Я помогу ему и спасу его. Он будет счастлив любым способом.

Мне плевать на плату. Я пойду дальше.

— Я не могу нормально воспринимать Дарину, потому что постоянно вижу в своём отражении последствия моей маниакальной защиты её жизни. Свои шрамы на лице я получил из-за неё, — внезапно произносит Каван.

Я отодвигаюсь назад, чтобы посмотреть на его лицо.

— Каждый шрам мне напоминает о том, почему я её ненавижу и почему должен прекратить заботиться о ней. Дарина того не стоит, Таллия. Она лживая сука. Я был идиотом, считая, что могу уберечь её, но она сама этого не хотела. Дарина постоянно подставляла меня, а я разгребал её дерьмо. Из-за неё меня едва не убили, но Слэйн спас меня, и мне пришлось находиться рядом с ним, потому что я хотел жить. Я влез в это дерьмо из-за Дарины и её обмана. Я сломал жизнь Слэйну, уничтожив в нём всё хорошее из-за доверия своей сестре. Я сделал много плохого, чтобы выбраться из той ямы, в которую меня посадили из-за неё. Поэтому я не хочу видеть Дарину и быть её братом. Не хочу больше нести ответственность за её глупые выходки, с годами они стали нести с собой опасность для моей жизни, хотя и раньше это было так же.

Моя вера в неё умерла, и что-то внутри меня тоже оборвалось. Я не испытываю никаких чувств, кроме ненависти и презрения к её существованию. Иногда я мечтаю, чтобы её убили.

Меня приводит в ужас объяснение Кавана. Что же такого Дарина сделала, раз её брат боится прошлых воспоминаний и бежит от них, воздвигая между ними стены? Каким образом она могла так сильно разрушить прекрасного мужчину, который сам выбрал путь одиночества и теперь страдает из-за этого?

— Не спрашивай больше. Я не готов сейчас рассказывать.

Но у меня есть причины и довольно веские, чтобы так вести себя с ней, — сурово добавляет Каван.

— Не буду, — шепчу я. Тянусь пальцами к его лицу и легонько провожу по его шраму, рассекающему глаз.

— Мне нравятся твои шрамы, Каван. Они делают тебя загадочным, таинственным и сексуально опасным. Знаешь, я читала о таких героях в книгах, и у каждого из них было доброе сердце, только мало веры в себя. Они прятались за своими шрамами и темнотой, чтобы никто им больше не причинил боли. Но у каждого из них всегда есть шанс быть счастливыми. Все люди заслуживают счастья, особенно ты, Каван. И я хочу… наверное, это глупо, подарить тебе счастье, если смогу. Я буду стараться. Я быстро учусь новому, если мне это интересно. А ты мне очень интересен, как мужчина, — пока я говорю, то краснею от своей честности.

Каван улыбается мне и целует меня в лоб. Почему не в губы?

Не понимаю, почему он не может поцеловать меня по-настоящему, ведь я только что призналась в том, что готова на большее?

— Я уже счастлив, Таллия. Действительно, счастлив. И это для меня так странно. Но тебе не нужно стараться, у тебя получается сделать меня счастливым одним своим видом, — произносит он, обхватывая моё лицо ладонями, и улыбается мне ещё шире.

Почему не целует?

— Тогда у нас всё в порядке? — уточняю я.

— Всё отлично. Я благодарен тебе за то, что ты сбежала от своей матери и позволила мне познакомиться с тобой. Так что теперь моя очередь знакомить тебя с лучшим в этом мире. И у меня есть идея.

Думаю, ты не будешь против немного почитать и позаниматься, пока я сделаю несколько звонков по работе. Тебе будет скучно слушать их.

— Да… да, конечно. Я позанимаюсь, — стараюсь улыбаться, а внутри меня такое огромное сожаление. Я не хочу лучшее в этом мире. Хочу находиться рядом с Каваном. Но наверное, он не готов к тому, что я всегда нахожусь у него на глазах. Ему нужно личное пространство, а если я скажу, что не хочу отпускать его руку, то он сочтёт меня прилипалой.

Слышу знакомую мелодию и удивлённо вскидываю брови.

— Мой мобильный?

— Чёрт, да. Я забыл сказать, что положил его на стол. Наверное, это твой друг звонит, чтобы проверить жива ли ты ещё. Ответь ему, — отпуская меня, произносит Каван, а меня постигает разочарование без его объятий.

— А ты не хочешь послушать, о чём мы будем разговаривать? Это ведь условие, — напоминаю я, хватаясь за возможность ещё немного побыть рядом с ним.

— Нет, я тебе доверяю, Таллия. Встретимся чуть позже, — Каван дарит мне улыбку и, скрываясь за дверью, плотно закрывает её за собой.

Чёрт, мне нужно больше узнать о поведении мужчин, и если Каван этого не услышит, то Ал будет достоверным источником знаний.