Клубничный блеф. Каван

Глава 28

Таллия

Дверцы лифта закрываются у меня за спиной. Каван бегает взглядом по моему лицу, а затем наклоняется и впивается мне в губы жадным поцелуем. Цепляюсь за него, словно он моя гора, а я вишу над пропастью. Приоткрываю губы, впуская его язык, и Каван берёт. Он не сдерживает себя, не борется с собой. Он целует меня, как мужчина. Опытный, сильный и властный мужчина. Он забирает моё дыхание. Каван стискивает пальцами мои волосы, причиняя боль, но я не замечаю её, потому что это всё, чего я хотела — его настоящего. Вот такого немного дикого, стихийного и пылкого.

Не контролирующего всё подряд, особенно, свои чувства, а честного.

И он целует меня. Долго. Глубоко. Жадно. Горячо. Я зажигаюсь за секунду от его поцелуев. Прижимаюсь к нему и привстаю на носочки, царапая его рубашку на плечах. Моя спина выгибается, когда он проводит по ней ладонью и обхватывает мою талию.

Если бы мне не нужен был воздух, я бы ни за что на свете не оторвалась от его губ. Но мне приходится.

— Ты такая странная, Таллия, — тяжело дыша, говорит Каван.

— Я странная? Я нормальная. Это ты странный, — хмыкаю я.

— Прости меня. Я… не знаю, что ещё сказать. Чувство стыда и вины гложут меня. Я убежал, чтобы не навредить тебе, потому что раньше никого не было рядом, когда у меня были кошмары. Я всегда один. Только Слэйн о них знает, но я обманывал его, говоря, что вылечился, и у меня всё хорошо. Но всё дерьмово. Мои кошмары стали хуже, чем раньше. Теперь я вижу в них тебя. Я слышу тебя.

Пытаюсь спасти и защитить тебя. И у меня не получилось. Он забрал тебя, а я не успел помочь.

— Кто он, Каван? Кого ты боишься? Кто может забрать меня у тебя, ведь я не вещь? — хмурясь, спрашиваю его.

Он тяжело вздыхает, и его руки ослабевают на мне. Каван отстраняется, но я хватаю его за рубашку.

— Не смей этого делать, ясно? Если ты закроешься от меня, то я тебя ударю, клянусь. Ты всегда так делаешь. Когда я немного касаюсь твоей души, чтобы залатать пробоины, ты уходишь. Ты даёшь мне только ту информацию, которую считаешь красивой, но жизнь некрасива, Каван. Она просто жизнь. Она бывает разная, как и прошлое. И я хочу знать всё. Каждый твой шрам и каждый страх. Меня не напугать, — произношу и гордо вскидываю подбородок.

— Таллия, — Каван проводит ладонью по моей щеке и слабо улыбается, — ты очень странная. Я же ударил тебя, причинил боль как физическую, так и моральную, а ты требуешь больше. Зачем тебе это? Зачем тебе вытаскивать меня из ада?

— Потому что я хочу быть ближе к тебе, Каван. Я хочу от тебя больше, чем какие-то четыре дня. Хочу будущего, и не важно, каким оно будет и что принесёт с собой. Мне важен ты, и я переживу боль, но ради какой-то цели. Мне нужна цель, а ты не даёшь мне её. Ты то притягиваешь, то отталкиваешь. Словно играешь мной, а на самом деле издеваешься над собой. Я тоже боюсь тебя потерять, Каван, как и ты меня. Твои кошмары говорят именно об этом. Ты привязался ко мне, но что-то не даёт тебе переступить грань. И я хочу знать, кто это или что это. А ещё я хочу знать, почему Дарина настолько противна тебе? Ты видишь её во мне в какие-то моменты и как будто теряешь связь с реальностью.

— Ты слишком проницательна, Таллия, — усмехается Каван.

— Мне и нужно быть такой, чтобы понимать людей, поэтому я много читаю. Если я не буду видеть правду, даже когда мне лгут, то не смогу помочь человеку.

— А кто поможет тебе?

— А с чего ты взял, что мне нужна помощь, Каван? Мне она не нужна. У меня всё хорошо. Да, бывают сложности и потери.

Бывает, что руки опускаются, но… я знаю, чего хочу добиться. Знаю, что мой брат был бы горд за меня. Знаю, что потери моих близких, помогают мне стать лучше. Поэтому я не вижу причин, чтобы мне угрожала опасность.

Каван скептически выгибает бровь.

— Я и есть для тебя опасность, Таллия. Я ударил и чуть не убил тебя, — мрачно напоминает он.

— Но сейчас ты меня не бьёшь и не душишь. Есть вещи, которые не имеют кардинальной важности, понимаешь? Есть вещи, которыми человек порой не может управлять. И ты был именно в таком состоянии. Ты ещё не проснулся и не понял, кто перед тобой. Ты находился в своём кошмаре. Но страшное здесь не то, что ты можешь причинить мне вред. Ты можешь себе навредить. Кошмары могут свести с ума. Человек не сможет противостоять им и совершает самоубийство, если не попросит о помощи. Я уже видела такое и не хочу, чтобы ты умер из-за прошлого и чего-то настолько давящего на тебя, отчего ты нормально спать не можешь.

Поэтому я и здесь. Ну, и, может быть, потому, что я немного голодна, — склоняю голову набок, меняя тему, потому что Каван сейчас не готов идти дальше, а мы уже пришли в тупик обсуждения.

Наверное, мне стоит дать ему время, чтобы он мог осознать мои слова и то, что я до сих пор здесь. Или же мне следует надавить?

Но в любом случае я не могу бросить и оставить его одного.

— Это я в силах устроить. Каша? — предлагает Каван.

С улыбкой киваю ему и беру его за руку. Поднимаю голову к нему и вижу его улыбку. Усталую, но полную благодарности.

Каван ведёт меня через гостиную, в которой я сложила сломанный стул и две вазы в угол. Мне стыдно за то, что я сломала.

— Мне жаль, — шепчу я, взглядом показывая ему на мебель.

— Мне тоже. Я не подумал об этом. Я не мог предположить, что тебе будет страшно одной здесь, Таллия. Я… честно, даже не хотел думать об этом. Я был полностью в себе и в страхе увидеть то, что сделал с тобой. А остальное ерунда. Это полная фигня, Таллия. Это вещи, их можно купить снова. Тебя я возродить не смогу, поэтому и боюсь, что если слишком крепко обниму или надавлю на тебя, то ты сломаешься. Ты как фарфоровая кукла против меня. Я стараюсь быть мягче, но это ни черта не помогает мне, — подавленно признаётся Каван.

Сажусь за стол, пока он ставит передо мной тарелку с кашей и стакан с водой, а ещё клубнику, которую я теперь не собираюсь игнорировать.

— Я не вызываю у тебя интереса, как женщина, Каван? — задумчиво интересуюсь.

— С чего ты взяла? Я только и думаю, как бы мне снова оказаться между твоих ног, — хмыкает Каван.

— Но тебе это не особо понравилось, не так ли?

— Ты не права, Таллия. Мне очень понравилось доставлять тебе удовольствие. Мне понравилось целовать, ласкать, изучать тебя, попробовать твой вкус, и он оказался таким же клубничным, как и мои фантазии. Мне понравилось, — заверяет меня Каван.

— Но есть что-то такое, что не даёт тебе двигаться дальше? Ведь я готова к тебе, Каван. И хотела бы, чтобы ты стал моим первым, — шепчу я.

Лицо Кавана меняется. Он становится весь напряжённым и даже резким.

— Ещё не время, — отрезает он.

— Если ты ждёшь того, что я буду умолять тебя, то этого не будет. Я…

— Я не жду этого, Таллия, и не играю с тобой, чёрт возьми. Я не играю, — шипит Каван, а затем хватается за голову, карябая ногтями кожу головы.

— Тогда в чём проблема? В чём?

— Во мне. Проблема во мне. Мне нужно одиночество прямо сейчас. — Он резко встаёт и уходит, вновь убегая от меня.

Угрюмо кладу ложку с кашей в рот. Я не могу заставить Кавана открыться мне, как и надавить на него. Если он не хочет обсуждать это, то, значит, так и должно быть. Но, а как же мне вести себя?

После завтрака я не чувствую себя лучше. Мою посуду, аккуратно раскладываю её по местам, а затем направляюсь в спальню. Кавана там нет, я настойчиво иду в кабинет и стучусь туда.

— Входи, — раздаётся приглушённый голос Кавана.

Открываю дверь и молча захожу. Я не обращаю на него внимания, сидящего за столом. Просто беру одну из книг и сажусь в кресло. Молча открываю учебник и начинаю читать.

— Ты злишься на меня, — говорит Каван.

— Нет, я не злюсь на тебя. Я приняла тот факт, что ты не готов ко мне и к тому, на чём сам настаивал. А сейчас я позанимаюсь, если ты не против, — сухо отвечаю.

Наступает молчание. Я пытаюсь вникнуть в текст, но не получается. Я читаю абзац снова и снова. Наверное, я злюсь или обижена, или что-то ещё, потому что находиться в тупике я устала.

— Мы могли бы погулять. Хочешь гулять, Таллия? Погода сегодня хорошая, — предлагает Каван.

Намереваюсь сказать ему нет, но потом осознаю, как скучаю по свежему воздуху.

— Хорошая идея, — киваю я и убираю книгу. Жаль, что я не могу сейчас сконцентрироваться на знаниях. Все мои мысли занимает Каван.

Мы вместе выходим из кабинета и направляемся к лифту.

Чувствую напряжение между нами, недосказанность, но больше не буду делать никаких шагов. Не буду. Я сделала достаточно и устала быть тягачом.

Мы выходим в парк, расположенный рядом с жилым комплексом, и я вдыхаю чистый и свежий воздух. Мы медленно идём по тротуару, находясь единственными, кто вообще здесь находится. На некоторое время я забываю о том, что рядом со мной Каван, и у нас много проблем. Я наслаждаюсь свободой. Безмерно упиваюсь этой властью над своей жизнью и тем, что могу ходить туда, куда захочу я, а не туда, куда мне скажут.

Чувствую прикосновение к своим пальцам и поворачиваю голову. Прикосновение настолько осторожное, что мне не верится, что Каван может быть смущён желанием дотронуться до меня.

Улыбаюсь ему, радуясь тому, что он сделал этот шаг. Пусть маленький и для многих совсем незначимый, но он сам взял меня за руку.

— Мою сестру изнасиловали, а я ничем не мог помочь ей, — это признание стирает улыбку с моего лица и словно сердце падает вниз. — Её насиловали, пока я был под кайфом от наркотиков. Меня накачали ими, и я находился в другой комнате. Я слышал, как она кричит. Понимал, что с ней делают, хотел помочь, но не мог даже пошевелиться. Кошмары и стали этими воспоминаниями. Они появились очень давно, а набрали силу несколько лет назад. Я привык к ним. Привык к тому, что всегда скован цепями и не могу выбраться из них. Но раньше я просто знал, что должен выбраться и спастись. А вчера я понял, что ты на месте Дарины. Он забрал тебя.

Я слышал твой крик и то, как ты зовёшь меня. Слышал его смех и подначивания меня в том, что я бессилен, и все женщины шлюхи.

Ты такая же, и он докажет мне это, ведь доказал с сестрой. Но ты не такая, Таллия, твой крик ужаса и паники, страха и отчаяния я ни с чем не спутаю. И я не смог… спасти тебя. Ты разбудила меня, и тогда я ощутил, что металлические кандалы упали с моего тела, и вновь могу отомстить. Могу убить его снова. Я убийца, Таллия.

Смотрю на Кавана во все глаза, не веря в то, что такая ужасающая жестокость существует. Конечно, я слышала о многих преступлениях в мире, но столкнуться с человеком, который это пережил, совсем не ожидала, и это приводит меня в ступор. Жалость и печаль сразу же обхватывают моё сердце.

— Кем был для тебя этот мужчина? Кто сделал это? — выдавливаю из себя.

Каван боится ответить. Он пытается убрать свою руку, но я крепче сжимаю её.

— Кто он, Каван? Кто преследует тебя?

— Мой отец, — едва слышно говорит он.

— О господи, — прикрываю глаза, и меня немного шатает от ужаса. — Боже мой, какое чудовище. Я рада, что он мёртв. Он же мёртв?

— Я его убил. Я. Его. Убил. Жестоко убил. Я издевался над ним перед смертью. Я убил его, Таллия. Я убийца, понимаешь? Слышишь меня? Я убийца. — Он дёргает меня за руку.