Клубничный блеф. Каван

— Да я поняла тебя и услышала. Ты убил своего отца за то, что тот издевался над своими детьми. За то, что ты очистил эту землю от отвратительного и мерзкого типа. Да, я всё слышала и рада этому.

Наверное, это плохо так говорить, но я рада, что его больше нет. Я рада, — утвердительно произношу.

— Ты что, не в себе? Я только что сказал тебе о том, что я убийца, Таллия. Я настоящий убийца. Мои руки в крови, — злобно цедит он.

— Я немного в шоке, но осознаю то, что говорю. Пусть ты и убийца, но освободил меня. Я не оправдываю твой поступок, но и не обвиняю тебя. Ты сделал то, что должен был. Господи, Каван, он изнасиловал твою сестру, свою дочь. Это инцест. Это безобразно и гадко. Это… а что он с тобой сделал? Наркотики. Он мучитель.

Такие люди не должны жить.

Взгляд Кавана бегает по моему лицу, не понимая, почему я не визжу или не бегу от него.

— А чего ты ожидал? Что я буду истерить или оттолкну тебя? Нет, Каван. Я узнала достаточно о тебе, и у тебя доброе сердце. Поэтому ты и убил его. Ты спасал не только себя, но и свою сестру. Это был твой долг. Ты возложил на себя огромную ответственность, и я думаю, что это и есть та самая причина, почему тебе так важно защищать теперь меня. Ты гиперответственный мужчина по отношению к женщинам. И ты боишься сближаться с ними, потому что тогда… Тогда ты станешь безумным. Ты опасаешься сойти с ума от того, что не сможешь помочь мне, как не смог помочь своей сестре. Но бояться это нормально, понимаешь? Бояться не успеть защитить человека, уберечь его от боли, это нормально, когда люди сближаются. Они боятся потерять человека, который им дорог.

И если мне нужно будет отомстить за твою боль, я это сделаю.

Клянусь. Я сделаю это, как бы это ни противоречило моим принципам и миролюбию. Я встану на твою сторону, возьму тебя за руку, и мы будем бороться.

Каван теперь в шоке смотрит на меня, а затем уголки его губ начинают подрагивать. Он смеётся, но странно. Смех больше похож на неадекватный.

— Каван, — шепчу я.

А он смеётся ещё громче, поднимает голову к небу и ударяет себя ладонью по лицу.

— Каван? — хмурюсь, опасаясь, что уже поздно. Каван уже сошёл с ума, его поведение меня пугает.

— Тебе мало? Мало того что я рассказал? Что же ещё я должен тебе рассказать, чтобы ты поняла, что я ублюдок и жестокое чудовище? Что мне ещё сделать, ведь я уже ударил тебя, душил, и сильно напугал? Что? Ты глупая, Таллия?

Отшатываюсь от Кавана, чувствуя себя так, словно он ударил меня. Дал мне оплеуху или же ещё хуже.

— Зачем ты так с собой? Почему для тебя важно, чтобы я видела в тебе чудовище? Зачем? — с горечью в голосе спрашиваю его.

— Чтобы спасти тебя, Таллия. Ты должна бежать от меня.

Спрятаться и не позволить мне сломать твою жизнь. Этого мало? — он криво усмехается и отпускает мою руку.

— Не понимаю. Ты ведь сказал, что я нужна тебе, объяснил причину, почему видишь кошмары. А теперь требуешь, чтобы я неслась сломя голову подальше от тебя. Ты не предполагал, что я могу принять тебя таким, какой ты есть? Не думал о том, что я влюблена в тебя, и мне не важно, кем ты был в прошлом, а только то, каким будешь со мной? Господи! Это ты глупый, раз настолько ослеп от своих страхов. Ты глупый, — обиженно говорю я.

— Да-да, это ты глупый. Я, по крайней мере, не заставляю тебя ненавидеть меня за то, что я вот такая, какая есть. И не напоминаю тебе о том, что работала в клубе, в который приходят мужчины, чтобы изменять, снимать женщин и развращаться. Я не говорю тебе о том, сколько у меня проблем с собой, а они есть, и я их принимаю.

Не говорю тебе о том, что буду требовать от тебя чего-либо, а разумно решаю. Не сообщаю тебе каждый раз о том, как я устала от твоей беготни от меня. Я терплю, потому что ты мне дорог. Я не ною о том, что потеряла брата из-за случайности и врачебной халатности, видела его невесту, лишившуюся смысла жизни, простила маму, превратившую меня в подобие себя. Я не жалею себя, потому что не хочу, чтобы меня видели слабой. Я не слабая, как и ты. Каждый человек силён, но не каждый возьмёт себя в руки и будет действовать. Поэтому это ты глупый, глупый, глупый идиот, — тычу пальцем ему в грудь и поднимаю на Кавана злой взгляд.

— Ты глупый, — упрямо повторяю я.

— А ты так прекрасна. Да, я такой глупый. Я глупый и жестокий. Я убийца. И до сих пор не понимаю, чем я заслужил тебя, Таллия, — отвечает он, и его нежная улыбка сейчас вызывает огромную ярость внутри меня.

— Не смей, — выставляю вперёд палец, — не смей опять менять своё настроение и делать вид, что мы обсуждаем погоду. Не смей говорить мне комплименты, считая, что это угомонит меня, и я замолкну. Я не дура. Заруби это себе на носу. И ещё одно. Я больше не хочу гулять с тобой. Ты меня сейчас раздражаешь. Поэтому я иду гулять одна. И пусть всего лишь в нескольких метрах от тебя, словно твоя собака, чёрт возьми, но я буду одна. Вот так.

Топаю ногой и, толкая Кавана плечом, прохожу мимо него.

И всё же, очень хочется его толкнуть. Посильнее. Чтобы выбить всю дурь из его головы.

— Каван? — В паре метров от нас словно вырастает женщина потрясающей красоты. Её тёмные волосы распущены и струятся, словно шёлковый тёмный шоколад. Глаза сверкают глубоким карим цветом. Она элегантна, утончённа, и теперь я знаю, что она пережила когда-то давно.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — с ненавистью повышает голос Каван, хватая меня за локоть, и уже через секунду я оказываюсь спрятана за его спину.

— Хм, вообще-то, здесь живёт мой родной брат, и я приехала, чтобы узнать, какого чёрта он опять дерётся, когда ему это противопоказано?

— Не твоего ума дело. Убирайся отсюда, Дарина. Я сказал, что не хочу тебя видеть. Пошла на хрен, — грубо отвечает Каван. Меня ужасает его манера говорить сестрой. Она ведёт себя как сестра и просто волнуется за него. Откуда у него столько ненависти к ней?

— На хрен-то я пойду, но только после того, как ты мне объяснишь, кто же это стоит у тебя за спиной. Как хорошо, что я не послушала тебя и решила проверить, почему ты так странно ведёшь себя, — хмыкает Дарина.

— Уходи. Там никого нет.

Закатываю глаза. Это уже смешно. Выхожу из-за спины Кавана и улыбаюсь Дарине.

— Привет, я Таллия. Мне очень приятно встретиться с сестрой Кавана, — я вежливо протягиваю руку, но девушка лишь высокомерно и с презрением смотрит на меня. Не такого ответа я ожидала.

— Мда, Каван, в этот раз ты отличился. Она выглядит иначе, чем те, кого ты обычно трахаешь. Неужели, на тебя так повлиял выбор Слэйна? Он женился на идиотке, а теперь и ты подобрал такую же. Я разочарована, братик. Выходит, что ты пригрел очередную шлюху из своего борделя. Ты так предсказуем, но сейчас всё же заигрался.

Она тебе не подходит.

Меня оскорбляют слова Дарины, и я дёргаюсь в сторону, но не потому, что захотела этого, а потому что Каван оттолкнул меня.

А в следующею секунду он уже сжимает горло своей сестры.

— Каван! — выкрикиваю я.

— Я тебя убью, если ты скажешь ей что-нибудь подобное ещё раз, поняла? Я тебя, мать твою, придушу, рискни ещё хотя бы раз причинить ей боль!

— Каван! — Я подскакиваю к нему и кладу руку ему на плечо.

— Пошла на хрен, сука, — Каван с яростью толкает Дарину, что та едва не падает на землю. Она хватается за горло, а в её глазах вскипает ненависть.

— Мудак.

Каван дёргается в её сторону, но я успеваю его взять за руку и потянуть на себя.

Дарина вскидывает подбородок и уходит, хотя я понимаю, что это не конец. Почему она ненавидит меня, хотя ничего не знает обо мне? Меня волнует ещё кое-что. Она сказала, что заботиться о лишённых — это в духе Кавана, но я не верю, чтобы он когда-нибудь был в отношениях и приводил к себе, если учесть его кошмары. Тогда что это значит?

Взволнованно смотрю на Кавана.

— Ты в порядке? — тихо спрашиваю его.

— Нет. Я не в порядке, — отвечает он. — Я поставил тебя за собой, Таллия. Какого хрена ты вышла к ней? Какого хрена назвала ей своё имя? Почему ты такая дура?! Если я что-то делаю, значит, так и должно быть! — Каван тащит меня за собой, но я вырываюсь.

— Каван, остынь. Тебе нужно время и мне тоже. Я вернусь, когда ты придёшь в себя. Сейчас я хочу подышать воздухом без тебя.

Прости, но я вновь чувствую себя, сидящей в клетке, в этом аду, из которого не выбраться. Не ходи за мной. Не ходи. Сейчас я хочу быть свободной. Прости, — я отхожу назад.

— Таллия…

— Нам обоим нужно время. Обоим. Мне сейчас тоже оно нужно, потому что для меня страшно то, что я увидела. Страшно всё. Ведь никто из вас не думает друг о друге, а только о себе. Я не могу… прости, я… я просто не могу сейчас говорить с тобой. — Меня душит отчаяние, и теперь я убегаю, потому что всё это выше моих сил.

Слишком много всего я сегодня узнала, увидела и пережила. Я не справляюсь. Мне нужен кислород. Воздух нужен!