Забирая Еву

— Не надо, правда, — я беру ее за руку, заглядываю в глаза. — Вы простите, что явилась так к вам. Просто мне так тяжело без него, — чувствую, что сейчас разревусь. — А он ушел, даже выслушать меня не захотел.

— Евочка, девочка моя, — обнимает меня женщина. — У меня сердце разрывается на вас двоих смотреть. До чего же упрямый он. Сам все это время словно мертвый изнутри. Придумал себе что-то. Сам себя осудил, сам казнил. Но не понимает, дурачок, что вместе с собой тебя на страдания обрекает. Я пытаюсь его вразумить. Но он, словно баран. Вижу, что и сам уже пожалел десять раз. Только не признается ведь. Дай ему время.

— Как он там? – вопрос слетает с моих губ помимо воли. Корю себя за него. Ведь мне теперь никакого дела до этого мужчины не должно быть. Для чего душу травить?

— В работе весь, — не замечая моих терзаний, отвечает Лидия Прокофьевна. — Словно волчок одинокий. Сутками без отдыха.

Я молчу. Закрываю глаза, пытаясь прогнать слезы. Пытаюсь прогнать его образ, чувство сострадания к нему. Хватит питать себя ложными надеждами. Два месяца прошло. Если бы хотел, вернулся.

Еще некоторое время мы сидим за столом. Разговор уходит в более безопасное русло. Обсуждаем многочисленное хозяйство Лидии Прокофьевны, ее зимний сад, ближайшее наступление осени и проблемы от нехватки мужской руки в доме. Кай, как оказалось, за эти месяцы всего однажды приезжал к матери.

Весь день я провожу в этом доме. Играю с Малышом, помогаю Лидии Прокофьевне с готовкой обеда. Кристина все это время сидит в комнате, в которой во время выходных останавливалась я. Мне хочется узнать побольше об этой девочке, но я решаю не беспокоить Лидию Прокофьевну излишними расспросами. Ведь и сама о многих вещах говорить не хочу. Мы с ней словно негласно сговариваемся провести этот день с максимально возможным комфортом.

А когда на город опускается вечер, я прощаюсь с ней.

— Пожалуйста, не говорите Каю, что я была здесь. Пообещайте мне, — шепчу, обнимая ее на прощание.

— Хорошо, — подозрительно быстро соглашается она. — А ты пообещай, что пойдешь в полицию.

Я решаю не спорить. Просто киваю головой.

— Евочка, если что, звони мне, хорошо? И помни, вы с Коленькой ни в чем не виноваты. И перед Егором тоже. Сердцу не прикажешь, оно само выбирает, кого любить, — целует меня крепко-крепко. И мне почему-то кажется, что, возможно, я вижу ее в последний раз.

— Спасибо вам, — вытираю мокрые уголки глаз и усаживаюсь в машину.

***

По дороге в город думаю о том, поступила абсолютно правильно, приехав к Лидии Прокофьевне. После приступа истерики и последующего спокойно проведенного дня, мне как-то легче стало. Исчезло это чувство обреченности. В конце концов, благодаря Жорику, Кириллу не удалось завершить начатое. Так что ничего особо страшного, непоправимого не произошло. Мне нужно уехать на время к маме. Побыть в одиночестве, разобраться в себе. А потом будет видно.

Подъезжая к городу, думаю о том, что еще не позвонила Нинке и не предупредила насчет Кирилла. Но подруга не берет трубку. Наверняка отсыпается после вчерашнего. Набираю ей смс: «Колесников пытался изнасиловать меня. Завтра напишу заявление на увольнение. В отдел ни ногой. Позвони, как прочтешь. Нужна твоя помощь». Отправляю сообщение.

К тому времени, как я подъезжаю во двор, на улице темно. Припарковавшись на свободном месте, выхожу из машины, подсвечивая себе телефоном. С моим везением, по такой темени запросто могу в яму угодить.

До ступенек подъезда остается всего пара шагов, но я не успеваю дойти до них. Неожиданно меня обступают несколько мужчин.

Не успеваю даже испугаться, чувствую удар по затылку. Падаю на асфальт, выронив из рук телефон и сумочку. Сквозь тупую боль в голове лихорадочно мечутся мысли. Пытаюсь вырваться из крепкой хватки, но, видимо, не желая долго возиться со мной, мужчины скручивают мои руки и ноги и запихивают на заднее сиденье машины.

— Отпустите меня! Помогите! – наконец-то у меня получается закричать. Но в ответ к моему горлу приставляют холодное лезвие ножа.

— Хоть слово от тебя услышу, прирежу, — цедит сквозь зубы мужчина. Я вжимаюсь в спинку кресла, боясь даже вдохнуть. Один из похитителей садится рядом со мной, второй прыгает за руль. Машина резко трогается с места. Я пытаюсь сообразить, но мысли не слушаются. Наверное, всему виной холодный металл оружия, приставленный к моему боку.

***

Спустя десять минут автомобиль останавливается посередине пустынной улицы. Водитель глушит мотор и выходит наружу.

— Что вам нужно от меня? – шепчу, боясь разозлить мужчину.

— Сейчас узнаешь, — ухмыляется он. – Сиди смирно, если жить хочешь.

Похититель выходит из машины. Я сижу тихо-тихо, как мышь. Пытаюсь прислушаться. Рядом с нами останавливается автомобиль. Судя по мелодичному звучанию двигателя - иномарка. Хлопает дверца, слышатся мужские голоса.

— Все прошло тихо?

— Да, никаких проблем.

— Вот гонорар.

Затем раздаются шаги. Я вжимаюсь в дальний конец салона, когда внезапно открывается дверца.

— Привет, Ева, — заглянув внутрь салона, произносит Кирилл, с упоительной улыбкой на губах. Его взгляд лихорадочно осматривает меня.

— Зачем? – слезы мешают говорить. Паника с каждой секундой все больше овладевает мной.

— Мы вчера с тобой не договорили. Но осадочек остался, — морщится он.

— Что ты от меня хочешь?

В ответ он лишь изгибает губы и пожимает плечами. Делает вид, словно я задала самый глупый вопрос в мире.

— Чтобы ты не представляла для меня угрозу.

— Я не скажу никому, обещаю, — всхлипываю, понимая, что сострадания от него не дождешься. И спасения не будет.

Он хмурится, словно и сам не в восторге от собственного решения.

— Уже ничего, Ева. Прости, я не могу рисковать.

— Кирилл, пожалуйста, не делай этого, - срываюсь на мольбу. Тянусь к нему, но он со злостью отталкивает мои руки. Захлопывает дверь и, крикнув что-то мужчинам, садится в свою иномарку.