Забирая Еву

Глава 38

Кай

Третий месяц бегства, прежде всего, от себя. Третий месяц моральной инвалидности, убогости.

Сжимаю изо всех сил виски, до острой боли в черепной коробке. Поднимаюсь из-за стола, подхожу к панорамному окну кабинета. Солнце в зените, палит нещадно. Градусов тридцать на улице. Непривычная для столицы жара. Еще половина рабочего дня впереди, а у меня башка раскалывается. Пора делать ноги отсюда. Выбивать дурь, мешающую здраво мыслить.

Прячу мобильный в карман, выхожу в приемную. За столом, в углу кабинета, усердно создают занятой вид моя новая секретарша. Чья-то племянница или дочка. Я так и не запомнил, когда мне представляли ее, да и не важно.

— Катя, что там с билетами?

— Николай Германович, купила, как вы и просили, на следующие выходные, — отчитывается девушка, поднимая на меня глаза. — Только в первом классе не оказалось, — добавляет еле слышно.

Ну, я и не сомневался, что у нее возникнут проблемы даже в таком легком задании, как забронировать для меня билет на рейс до дома.

— Мне без разницы. Спасибо.

— Вы уходите? – удивленно спрашивает девушка.

— Да.

— Снова на спорт? Поберегли бы себя, ни секунды ведь не отдыхаете…

— Обеденный перерыв можно и более увлекательно провести, — на выдохе произносит она, обхватывая губами кончик ручки.

— Катя, — приходится замолчать на пару секунд, просто для того чтобы не сорваться на грубость. — Занимайся делами.

— Не забудьте про совещание в три часа, — летят вдогонку ее слова. Хотел сказать ей о том, что, к сожалению, я ничего не забываю. Но не стал.

— Николай Германович, в зал? – обернувшись, спрашивает водитель.

— Нет, сегодня поплавать хочу, — откидываюсь на сиденье и устало прикрываю глаза.

***

Спустя сорок минут непрерывного движения голова немного проясняется. Приятная ноющая боль в перенапряженных мышцах отвлекает лучше любого лекарства. Терзающие душу образы покидают голову, мысли очищаются, можно жить дальше. Спустя полтора часа я снова на месте, в кабинете, и с новым рвением бросаюсь в работу.

Телефон оповещает о новом сообщении.

Вадик: «Вечером собираемся в новом клубе Игоря. Ты с нами?»

Незамедлительно набираю ответ.

«Нет, вечером важная встреча»

Стираю. Отбрасываю в сторону телефон.

Что у меня вечером? Да ничего у меня вечером не запланировано. Ай, к черту все. Беру в руки телефон, набираю текст: «В деле»

Чем меньше я наедине с собой, тем проще пережить день и не закопаться.

Все два месяца словно подорванный - бегу куда-то, спешу. Каждую минуту пытаюсь чем-то занять мозг, тело. Довожу себя до изнеможения, чтобы, придя ночью в квартиру, рухнуть в кровать и вырубиться.

После похорон был раздавлен. Не мог в пространстве ориентироваться. Как вспомню ее, худенькую, потерянную, стоящую в сторонке. То, как она прижималась к Нинке, словно к спасательному якорю. А ведь на месте подруги должен был быть я. Должен был поддерживать, успокаивать.

Маленькая, осунувшаяся, испуганная. Но до чего же сильная девчонка. Когда Даша в истерике бросилась на нее, даже не вздрогнула. Только глазища свои огромные, заплаканные подняла на нее и смотрит. Полным ублюдком себя ощущал. Схватил ее, а когда под ладонями ощутил насколько тонкими стали ее руки, плечи… такая злость разобрала. Увел поскорее оттуда. Хотел увезти, пасть в ноги и вымаливать прощение. Только ведь я, идиот, сделал все так, что она никогда не простит.

И Нинка словно тигрица набросилась, зашипела:

— Уходи, Кай. Просто оставь ее в покое, не будь уродом.

Странно, но эти слова как ушат холодной воды на голову. Только тогда осознал, что все на самом деле потеряно.

Так тошно стало от себя. Решил мосты все разом сжечь. Спалить дотла, чтобы даже руин не осталось.

Как удачно тогда место освободилось. Спустя неделю после похорон позвонил руководитель. Поставил перед фактом, что пора приступать к работе. А мне будто этого и не хватало. Помчался, даже с матерью толком не попрощался.

Думал, заглушу свою дикую тягу. Ударился в работу. Землю рыл зубами, сутками на проверках, а в итоге ни на йоту не легче.

Понял, что окончательно потерялся, запутался. Понял, что без нее жизнь превратилась в бессмысленный набор действий. Ради чего? Для чего? Теперь я не готов сказать, где мои ориентиры. Без нее все кажется таким неважным, рутинным, глупым, бессмысленным.

Как же мне ее не хватает... Время и расстояние - такая чушь. Ни черта они не помогают. Стоит глаза закрыть - и снова ее запах кругом, словно она только что была в моей постели. Только что покинула меня, побежала заваривать свой любимый кофе. Я даже слышу ее голос из кухни, обрывки фраз. Снова ворчит. Так смешно всегда смотреть на то, как она пытается играть роль независимой женщины. Актриса. Маленькая, глупая. Чистая. Не хватает ее. Разговоров с ней, бесконечных бесед о будущем, о прошлом. Обо всем. Не хватает ее мастерского умения делать слонов из очень маленьких мух. Не хватает ее звонкого смеха, от которого на душе становилось до постыдного хорошо. А потом словно обухом по голове мысль - ничего нет и больше не будет. Распахнув глаза, понимаю, что я один. И тишина эта удавкой на шею. И в груди снова стягивает, сжимает до зубовного скрежета. Хочется вырвать это чувство. Все еще скулящее, не желающее подыхать.

Вот и сегодня. Когда в очередной раз накрыло, когда несколько раз останавливал себя на полпути к аэропорту. Решил плюнуть на все и использовать последний способ. Может, напоминание себе, что я еще большее дерьмо, поможет? Хоть на немного даст вздохнуть спокойно?

Приезжаю в клуб ближе к ночи, будучи на взводе. Выпивка, шумная толпа вокруг, музыка, полуобнаженные женские тела.

Ближе к четвертой порции меня, наконец, попускает. Мозг одурманен, из легких выветривается ее аромат. Чувства притупляются. Наконец непродолжительная, иллюзорная, но все же, свобода.

— Ну как тебе, брат? Полегчало? – спрашивает Вадик, протягивая мне новую порцию виски. Принимаю алкоголь, устремляю взгляд вперед, игнорируя его вопрос. На сцене танцовщицы.

— Слушай, сегодня Журавлев со своими людьми приходил, — не обращая внимания на мой игнор, поизносит Вадик. Я снова не реагирую, хотя внутри напрягаюсь. Знаю, о чем сейчас разговор пойдет, и от этого злость берет, так, что хочется зубами скрежетать. Значит, Журавлев пошел обходными путями. До Вадика добрался. Наглый ублюдок. Думает, что я девочка? Цену себе набиваю? Что он не понял в моем категорическом «нет»?

— Коль, ну так ведь дела не решаются. Нехорошо это - со своим уставом лезть… — качает головой Вадик.

— Мне кажется, ты не совсем ситуацию сечешь, Вадик, — не отрывая взгляда от сцены, отвечаю сотруднику. — Монастырь теперь мой, а вы мне своим уставом тычете. Правила поменялись вместе с властью, — слегка поворачиваю к нему голову. Вадик явно не ожидал такого ответа. Теряется.

— Не в обиду будет сказано, Коль, но хуже нет таких людей, как ты, — его губы кривятся, а взгляд становится холодным, недружеским. — Вносишь ненужную смуту в четко отлаженный механизм. Ну что тебя не устраивает? Или два ляма зелени для тебя недостаточно? Так ты скажи, я озвучу им твою сумму, — его тон повышается. Вадик явно выходит из себя. Чем сдает свой интерес. Ухмыляюсь, неспешно отпивая из бокала.

— Неужели, все в этой жизни только в бабках нужно измерять?

— А в чем? Посмотри кругом, - он явно на взводе, хотя пытается это скрыть. Обводит рукой окружающее нас пространство. — Шикарные телки, дорогой алкоголь.

— И есть это поможет усыпить совесть, да? Пускай сотни обманутых людей без жилья остаются, а какие –то отморозки продолжают наживаться на чужом горе. Ты вообще в дело вникал, Вадик? Люди в долги влезают, чтобы жилье приобрести, а эти мрази кидают их, — замолкаю, не договорив. Расплываюсь в ухмылке, понимая, что объяснения мои тут никому не нужны. Нет абсолютно никакого смысла тратить свои силы.

— Короче, Коль. Люди они серьёзные. Шутить не будут. Как занимались этим делом, так и будут дальше. Там целый клан братьев. Бандиты, напрочь, лишенные страха. Замочат на раз-два. Пока что разговаривают с тобой по-хорошему. Но я бы не стал с ними играть в гордого и храброго. По-дружески говорю.

Нашел, кого пугать. Того, кому и терять-то теперь нечего.

— Вадик, вот смотрю на тебя, и понять не могу. Вроде уважаемый человек, при власти, а трясешься, словно пес шелудивый. Какого-то предпринимателя сраного боишься. Знаешь, поговорка есть: у овцы и паника овечья.

— Предпринимателя?! – он едва ли не захлебывается алкоголем. Кое-как откашлявшись, вытирает ладонью рот. — Да они с мафией повязаны, Коля! Блин, и чего я тут распинаюсь перед тобой…

— Вот и я о том, словно телочку уламываешь.

— Ладно, мужики, расслабьтесь, — неожиданно сзади нас появляется Игорь. Хлопает меня по плечу, по всей видимости, пытается разрядить обстановку.

— Коль, у меня такие девчонки, на любой вкус: брюнетки, блондинки, рыжие. Выбирай на свой вкус. Отказа не принимаю, обижусь.

— Маргарита, – подзывает Игорь проходящую мимо нас брюнетку.

Закуриваю сигарету, выпускаю в сторону дым. Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в два пышных полушария. Девушка обходит меня кругом, проводит легкими прикосновениями по спине. А затем, не спрашивая, забирает из моих рук сигарету. Смотрит в глаза, посылая развратную улыбку. Обхватив фильтр губами, вцепляется в мою руку и тянет за собой.

Стараюсь ни о чем не думать. Глушу тошноту и брезгливость. Ослабляю захват рубашки на шее, расстегивая пару верхних пуговиц. Мы заходим в небольшую комнату.

Сажусь в кресло. Медленная музыка немного расслабляет. Девушка начинает двигаться. Танцует, умело управляя своим телом. Завораживает, заинтересовывает. Да, танцовщицы у Игоря высшего сорта. Этого не отнять.

Приближается ко мне, плавно опускается на колени, устраивается между моих ног. А я закрываю глаза, и снова теряюсь в пространстве. Окружающие ароматы исчезают. Ни похоти, ни разврата, ни благовоний. Взамен, словно насмешка надо мной – запах ванили. А перед глазами ЕЕ тело, которое до миллиметра могу воспроизвести в памяти. Спутанные, рассыпанные по голой спине длинные волосы. Упругость ее груди, так хорошо помещающейся в моей ладони. Я вижу родинку внизу ее живота возле самого лобка. Эта родинка столько раз была зацелована мной, обласкана. Изгибы ее тела перед глазами, ее улыбка хитрющая. Ее всхлипы, стоны, которые она всегда так отчаянно сдерживала, не желая лишний раз давать мне повод гордиться своим влиянием на ее тело. Твою мать! Все готов отдать той, глаза которой сейчас перед взором. Той, с которой хочется быть.

Чувствую прикосновения к своему животу. Словно выныриваю из забытья. Девушка проходится руками по моей промежности. Довольная улыбка появляется на ее губах, когда она ощущает твердость моего тела. Принимая эту реакцию на свой счет.

— Давай закончим, я не в настроении, — отталкиваю ее руку, поднимаюсь с кресла.

— А по-моему, твое настроение очень даже приподнятое, — улыбается, устраиваясь вместо меня в кресле.

Ничего не отвечаю, выхожу на балкон. Закуриваю сигарету. Сжимаю кулаки, пытаясь прогнать новую волну. До зуда в пальцах тянет набрать ее номер, услышать ее тихое: «Привет». Пусть пошлет к черту, пусть накричит. Больше не могу так.