Забирая Еву

Глава 36

Какой-то мудрец сказал, что неудачи делают нас сильнее. Могу поспорить с этим умником. Ни черта подобного. Удары судьбы априори не могут быть во благо. Это не полезные навыки или знания, которые могут нам пригодиться. Это шрамы, часть которых не заживают до самой смерти.

Особенно тяжело, когда беды и неудачи обрушиваются на тебя один за одним, словно чертова лавина. Тут подняться практически невозможно.

Прошло два месяца. А я все никак не соберу себя воедино. Да и вряд ли достаточно такого количества времени. Я вообще не уверена, хватит ли его, чтобы когда-нибудь излечить меня.

В голове, хоть убей, не укладывается, как так смогло получиться, что буквально за один день я потеряла их обоих.

Егор мне снится практически каждую ночь. Приходит в мой дом и ложится рядом. Смотрит на меня так тоскливо, так проникновенно. Пытается что-то сказать, но губы его словно клеем смазаны. Не слушаются. Ни звука не слетает из его рта. И такой несчастный он, такой потерянный от этого. После этих снов я просыпаюсь в холодном поту. Бегу со всех ног в ванную, ополаскиваю себя ледяной водой. А потом еще долго пытаюсь прийти в себя.

ЕГО я больше не видела. Да и не искала встреч. До конца не была уверена, случись таковая, какой была бы моя реакция? Смогла бы я пройти мимо, сделав равнодушный вид? Не знаю. С ним всегда было непросто. Даже мысли о нем приносят нестерпимую боль.

Отказался, отвернулся, словно от ненужной вещи. Но некогда данное мне обещание выполнил. Спустя неделю после похорон, курьер принес мне конверт с ключами от машины, а выйдя на улицу, я обнаружила аккурат под своими окнами новенькую «Мазду 6» темно-вишневого цвета. И эта до безобразия шикарная машина будто кричала мне: «Смотри, Ева, он даже такие мелочи угадывает. Знает тебя наизусть, все твои предпочтения. Но ты в его жизни - ошибка, жалкое недоразумение».

Первым порывом было сесть в машину и, подъехав к Управлению, бросить этими ключами в его самодовольную физиономию. Но потом я немного успокоилась. Поразмыслила и решила не рубить сгоряча. В конце концов, машина мне действительно жизненно необходима. А так как мою он отобрал, пускай эта будет неравнозначным, но все же, обменом.

Все это время я была словно живой труп. С виду обычная девушка: хожу на работу, общаюсь с сотрудниками, улыбаюсь там, где это требуется, чтобы не вызывать ни у кого вопросов. Но стоит мне оказаться наедине с собой... Мой персональный ад отворяет ворота.

На работе все более или менее нормализовалось. Колесников немного успокоился и больше не измывался над нами. Начальника нам пока не поставили.

Немалую роль в моей реабилитации сыграли друзья. Нина, Жорик, Илья были неотступно рядом. И если парни брали на себя роль моих нянек в дневное время, Нина сменяла их после работы. Первые недели подруга и вовсе жила со мной. Не знаю, что со мной стало, если бы не она.

И вот, когда казалось, что самое тяжелое позади, что это то самое дно, от которого сейчас стоит оттолкнуться и выплыть на поверхность… словно насмешка судьбы, на меня обрушивается очередная серия ударов, после которых меня уже было не спасти.

Наверное, все началось задолго «до». Но в моей голове отправной точкой падения в бездну стал именно тот день.

***

Утро выдалось на удивление хорошим. Впервые за это время я проснулась без желания умереть. В душе необъяснимый подъем, хочется что-то делать. По дороге на работу я даже заехала в кондитерскую за завтраком. Решила, что пора бы и мне немножко позаботиться о друзьях.

Первым мне на глаза попался Жорик, устроивший утренний перекур на лестничной площадке перед дверью отдела.

— О, привет, Ева, ты чего так рано? – увидев меня, спрашивает он, а на губах улыбка нервная и глаза как-то странно бегают.

Жорик выглядит каким-то встревоженным.

— Не поверишь, проснулась и первой мыслью: хочу шоколадных кексов. Так что вот, взяла на всех, — поднимаю коробку, демонстрируя сладости.

Жорик тушит сигарету, а я, достав ключ, тянусь к двери.

— Ева, там такое дело, — хватает меня за руку, загораживая путь. — Мать Егора приехала…

— Зачем?

— Какие-то вещи Егора остались здесь. И это…она с тобой поговорить хочет…

— Со мной? – от понимания ситуации сердце начинает отдавать пулеметной очередью, а ноги наливаются свинцовой тяжестью.

— Она у Колеса в кабинете, — шепчет Жорик, в то время как мы переступаем порог отдела. — Ева, если что, я в приёмной, на стреме, так что кричи, — заглядывает мне в глаза.

— Спасибо Жор, — прохожу на негнущихся ногах и, постучав, открываю дверь кабинета Кирилла.

Две пары враждебно настроенных глаз устремляются на меня.

— Ева Сергеевна, присядьте, — ровным тоном обращается ко мне Колесников, не давая возможности просчитать ситуацию. В голове настоящий хаос. Зачем она пришла? Да еще явно с Кириллом заодно.

Не смотря на бурю эмоций внутри, присаживаюсь на стул с максимально равнодушным видом.

— Ирина Олеговна попросила устроить вам встречу. У нее очень важное дело, — хмурится он и задумчиво потирает подбородок, рассматривая какие-то бумаги, лежащие перед ним.

— Я слушаю, — перевожу взгляд на женщину.

Ирина Олеговна явно не испытывает радости от общения со мной. Но, стоит отметить ее выдержку, держится со мной вежливо.

— Дело в том, что мой сын перед смертью приобрел загородный дом в дачном поселке. Я так полагаю, вы должны быть в курсе.

— Да, я в курсе.

— Так вот, из-за этой покупки он влез в долги, — продолжает говорить тихим голосом. Прячет взгляд, устремляя его на сложенные на столе руки.

— Мы потратили на его лечение все, что было. И для того чтобы суметь вылезти из долговой ямы, нам необходимо продать этот дом.

— Я все понимаю, но ко мне какие вопросы? Я не была в этом доме очень давно, и не имею к нему никакого отношения, — начинаю терять терпение. Я понимаю, конечно, что эта женщина в глубоком горе, но ее слова похожи на бред сумасшедшего.

— А у нас другие сведения, — встревает Колесо, недобро ухмыляясь. — По документам из регистрационной службы, дом оформлен на вас, — поднимает на меня ехидный взгляд, тыча указательным пальцем в лежащий перед ним листок бумаги.

— Бред какой-то. Я ничего такого не подписывала. И на сделке не присутствовала, — перевожу растерянный взгляд с Кирилла на Ирину Олеговну.

— По всей видимости, сделка происходила без вашего участия, — ничуть не тушуется женщина. — Я знаю своего сына, он мог так сделать. Если вы не захотите продавать дом, я смогу понять. Просто по-человечески прошу вас выплатить хотя бы сумму долга.

— Конечно, я согласна, — не даю ей договорить. Она поднимает удивленный взгляд. — Продавайте его. Я подпишу все, что необходимо. Я на этот дом абсолютно не претендую.

— Извините, я могу идти?

— Да, спасибо вам, — кивает женщина.

***

При моем появлении в приемной, Жорик вскакивает с места, кидается навстречу. Нина, сидя в кресле для посетителей, вопросительно вскидывает бровь. Киваю в знак того, что все в порядке, и выхожу в коридор. Ребята следуют за мной в кабинет.

Усевшись за свое рабочее место, рассказываю им суть разговора.

— Странно, почему Кай не помог его матери? Уверена, у него хватило бы денег на покрытие долга, — произносит Нина, задумчиво потирая виски.

— Кай не помог бы, — вступает в дискуссию Жорик.

— Он, наверное, не знает всей ситуации. Исходя из специфики работы банков, кинулись они не сразу. Скорее всего, только сейчас, когда жесткие просрочки по платежам пошли. А Кай, по всей видимости, не общается с семьей Егора, — говорит он и как-то странно косится на Нину. Подруга в ответ одаривает Жорика хмурым взглядом.

— Ева, мы не говорили тебе, но Кай спустя неделю после похорон в Москву перевелся. Он там уже практически два месяца.

С губ слетает нервный смешок.

Называйте меня непроходимой идиоткой, дурой. Но только в этот момент до меня наконец-таки дошло, что этот мужчина никогда не вернется. Что на полном серьезе он отказался от меня. Вычеркнул из своей жизни, словно что-то проходящее, мимолетное, ненужное.

И такое отчаяние навалилось на меня. Что делать дальше? Как жить? Для чего?

Никогда не была кисейной барышней, не люблю утопать в жалости к себе. И, наверное, в тот момент только это не дало мне слететь с катушек. А еще дикая злость на него. За себя, за нас. За то, что, ни секунды не колеблясь, взял и задушил все на корню. Как всегда, не интересуясь, не считаясь не с чьим мнением.

***

Колесников после той встречи с матерью Егора снова принялся за травлю. Но на этот раз я была не готова сопротивляться его нападкам. После очередной планерки, где на мою голову вылили тонну дерьма, я села за стол и написала заявление об уходе. Но у Колесникова в планах не было отпускать меня. Он порвал два моих заявления. Следующие два я отнесла напрямую в управление. Но и тем не дали ходу. Каким-то образом он смог убедить начальника отдела кадров, что это все моя временная блажь. А после вызвал к себе в кабинет.

— Кирилл Александрович, я не пойму вас. Вы хотели, чтобы я уволилась, я это сделала.

Он не сводил с меня насмешливого взгляда.

— Мне не нужно вашего увольнения, Ева Сергеевна, — произнес с ленивой улыбкой на губах.

— Что вам нужно?

— Вы просто никак не уясните в своей голове, что все поменялось, — его липкий до омерзения взгляд скользит по моей фигуре. — Сделайте мне шаг навстречу. Меньше всего я хочу сделать вам плохо…

Помню, вышла тогда из кабинета в полном смятении. А спустя полчаса друзьям, все-таки, удалось уговорить меня остаться.

Тогда я совершенно не так восприняла слова Кирилла. Решила, что его издевки - очередная дурь. Желание показать мне, что он – начальник, царь. Что из нас двоих корона на его голове, и я должна наконец-то преклониться перед ним.

Как же жестоко я ошибалась.

***

После того странного разговора Колесников стал подозрительно тих и добр ко мне. К работе не придирался, старался подсказывать в спорных моментах, помогать.

Я была так раздавлена новостью об отъезде Кая, что ни о чем, кроме этого, не могла думать. Постоянно приходилось останавливать себя от очередной вылазки в интернет. Сайт нашей службы пестрел новостями и его фотографиями. Новый заместитель руководителя. 39 лет, не женат. Сколько было комментариев на форумах от озабоченных дамочек: «Красавчик, я бы его т*нула» и в таком духе. Мне их разорвать всех хотелось, на мелкие лоскуточки. А потом я тормозила себя. Стоп. И чего ты завелась? Ты ведь больше не имеешь ни малейшего права на этого мужчину. Ты ему не нужна. Не будь жалкой, Ева. И так горько мне становилось, стыдно за собственную слабость. Тогда я вырубала ноутбук и давала себе клятвенное обещание больше никогда не гуглить его.

А спустя две недели Колесников, сияя словно медный таз, на очередной утренней планерке объявил нам всем о том, что его назначили на должность начальника отдела. Большинство коллектива, к тому моменту «переобувшееся» под новую власть, с радостными физиономиями хлопали в ладоши, осыпали поздравлениями нового короля. Мне же хотелось удавиться.