Восьмая нота Джокера. Книга 1

Глава 37

Ян

Я ненавижу Абрамова всей душой.

Только он, кроме моего отца способен испоганить мне настроение одним грёбаным звонком…

─ Приезжай, если не хочешь, чтобы я всё ей рассказал.

А я не хотел.

Понимал, что надо собрать своё дерьмо в кулак и объясниться с Мишей, но по правде совсем не хотел, чтобы она узнала, тем более, вот так. Не после того трэша, через который прошла…

Вот поэтому я и примчался на чью-то квартиру в самой перди города, чтобы дать себе отсрочку, а заодно этому придурку – по роже.

Это чья-то хата, но явно не Ильи. Район так себе, и сам дом одним видом говорит, чтобы от него держались подальше, но у меня нет выбора.

Вечеринка там в самом разгаре, и от дыма почти ничего не видно. Страшно вспомнить, сколько времени я проводил на таких вписках когда-то, только от этого уже не отречься, да и пофиг.

Абрамова во всём этом кумаре нахожу с трудом. Он как долбаный шейх лежит на диване в одной из комнат в окружении баб, но заметив меня, указывает им на выход, расплываясь в приторной улыбке и посмеиваясь. Ну ясно, опять нажрался каких-нибудь грибов.

─ Так быстро приехал… Неужели реально боишься, что я ей расскажу?

─ По делу давай, ─ начинаю терять терпение, да и обстановка раздражает.

Я только что был в своём персональном раю и очень хочу туда вернуться.

─ Ещё не залез к ней в трусы?

─ Блять, захлопнись, хренов нарк! ─ подлетаю к нему, хватая за ворот, хорошо зная, что в таком состоянии с ним бесполезно общаться, но бороться с собой трудно. ─ Говори, чего хочешь!

─ А знаешь, ─ делится со мной секретом, дыша перегаром, ─ это я раскопал про её грязное прошлое, прикинь? Я думал, почему меня так к ней тянет – оказывается, сломанные девочки моя слабость.

У меняв башке не укладывается, как можно свою жизнь так бездарно просирать. Если уж кто и сломанный, так это он, а не девчонка, которая нашла в себе силы жить после всего.

─ Да блять, что с тобой не так, а?

─ Сколько? ─ вдруг спрашивает, и меня окончательно кроет. ─ Да брось, не делай такое лицо, будто ты раньше не брал денег. А я знаю, что они тебе нужны… Ты же вроде хочешь от отца съехать. Так сколько?

Да, раньше я не стеснялся брать бабки за эту тупую игру, и совесть меня не мучила, только сейчас всё это такая пыль. И я сам превращусь в пепел, когда Мише всё станет известно.

─ Ты за этим меня сюда позвал?

─ Типа того. Но ты подумай – я тебе деньжат, ты мне – её, ─ рассуждает, уверенный, что я сейчас от счастья запрыгаю. ─ И никто ничего не узнает.

Сука.

─ Не интересно. Можешь рассказать ей всё – как-нибудь разберусь. ─ Или нет, но это в любом случает только между нами двумя.

─ Жаль… Но это ничего. Я в любом случае повеселюсь.

Зря я пришёл один.

Абрамов никогда не пачкал руки в крови – действовал методами своего папаши, как крыса, в чём я в очередной раз убеждаюсь, когда со спины ко мне подбираются, беря в захват и затыкая рот воняющей чем-то тряпкой.

Сопротивляться долго не получается.

Вырубает быстро, и последнее, что я вижу – полубезумный взгляд. Он же встречает меня, когда снова возвращаюсь в реальность, а вокруг пустырь и только мёртвые с косами стоят, в смысле, типы какие-то мутные, походу, вообще левые.

Их около десятка, и я узнаю жажду подзаработать в их глазах. Абрамов, падла, наслаждается моей растерянностью, пока я на ноги пытаюсь встать, как жеребёнок. К счастью, это получается, хотя голова ещё кружится, а этой паскуде всё веселее, и не понять отчего – закинулся чем-то сверху или это я вызываю такие эмоции.

─ И? ─ интересуюсь, когда удаётся вернуть контроль над телом.

─ У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. ─ Самому смешно от своей шутки-самосмейки, и я вынужден переждать этот приступ. ─ Если останешься сегодня жив, я буду молчать, ─ делает вид, что закрывает рот на замок. ─ Но если нет, мы с парнями прямо отсюда поедем за твоей шлюшкой. Ты подумай, Царёв – стоит ли оно того? Они же все – просто шкуры.

─ Пасть завали!

─ Что? Целки другу пожалел? Или может, ты уже сам ей присунул? Так я пойму.

Подрываюсь с места, чтобы достать его, но мне преграждают дорогу. В челюсть летит кулак, во рту тут же ощущается вкус крови, только он помогает мне окончательно прийти в себя.

─ Давай, покажи мне представление, Янчик!

Представления, значит, хочешь, тварь? Будет…

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, сколько их нападает – да и времени нет.

Реальность за секунду превращается в месиво, где только боль, адреналин и желание растерзать кого-нибудь.

Убью ли я кого-нибудь сегодня? Плевать…

Мой внутренний Джокер хохочет, и я тоже смеюсь, как бешеный, отпугивая парочку самых трусливых ребят, и этот демонический смех подхватывает ветер.

Бью, не жалея сил, стёсывая кожу на костяшках

Не знаю, откуда эти самые силы вообще берутся, но бочину жжёт мой феникс, и стоит только подумать о Мише, стоит только вспомнить её глаза сегодня, её губы на моих, у меня второе дыхание открывается.

Даже ловлю вялые аплодисменты, но плевать уже на этого клоуна – мне надо вернуться к Мишане и самому рассказать, какая я мразь, иначе вся эта драка вообще не имеет смысла…

Начинается снег.

На улице уже прилично морозит, но мою кровь греет алое пламя, не давая сдаться ни холоду на милость, ни малость утомившимся противникам, ряды которых как-то незаметно поредели.

В глазах, правда, всё плывёт.

Дыхание сбивается, но я в последний момент ловлю палку, которой мне должно прилететь по затылку, и с улыбкой встречаюсь взглядами со смельчаком.

─ Значит, хотели с моей девочкой повеселиться? ─ чувствую на губах кровь, но видеть страх в чужих глазах оказывается важнее. ─ Как жаль, что я вам не подошёл.

Заканчиваю с ним уже без особого удовольствия.

Остальные просто сбегают, даже не представляя ещё, что я в итоге всех найду и отплачу той же монетой. Пусть не сразу, но найду.

Абрамов решает отъехать, правда, явно в мир иной.

Ему становится плохо. Начинает трясти, и он падает прямо на землю – я даже своим затуманенным взглядом вижу пену у него во рту.

Сам не знаю, за каким хреном оказываюсь рядом. Переворачиваю на бок, чтобы не захлебнулся, и мы встречаемся глазами – в его паника и страх, в моих – полное безразличие.

─ У тебя, Илюша, реально жалкая жизнь, говна ты кусок. Надеюсь, хоть после этого ты всё поймёшь, ─ говорю напоследок, отнимая от себя его пальцы, которыми тот крепко меня схватил.

Единственное, что могу сделать – это вызвать скорую, но оставаться и держать его за ручку – нет, увольте.

У меня больше нет для него ни грамма человечности.

* * *

─ И кого мне надо благодарить за то, что ты с Абрамовым отношения похерил?

Вижу отца только одним глазом. Не помню, как добрался до дома, как оказался в кровати, но то, что мне впервые вызвали доктора, в памяти отложилось хорошо.

Уколы, сука, болючие. Лекарства горькие.

Сухие словечки вроде «жить будет» и «обошлось», но башку проверить всё же надо. На всякий случай.

Стойкие галлюцинации, в которых я страшный принц-дракон, а Мишаня моя пленённая принцесса, и мы так весело проводим время, что выныривать в реал не хочется. Там, в том мире мне не нужно перед ней притворяться, и секретов между нами там тоже нет, но кайф как обычно портит батя своим появлением. Истинное зло.

─ Это всё, что тебя волнует, да? Если бы я сдох, ты бы только пожалел, что я не успел ещё с кем-нибудь мосты навести, ─ бормочу, ещё не до конца проснувшись.

Снова хочу увидеть, как Мими танцует для меня, и её волосы развеваются на ветру, а прозрачное платье ничего не скрывает…

─ А кто тебя просил? ─ орёт над ухом, будто я слух потерял. ─ Неужели так сложно было договориться? Спасибо хоть врача ему вызывал.

За что я ещё долго буду себя винить – надо было оставить гниду подыхать.

─ А почему меня это должно волновать? Это ты стремишься обрасти связями, но мне вообще не охота иметь ничего общего с насильником и наркоманом.

─ Поглядите на его, а… Надо было тебя сразу в армию отправлять, а не позволять ходить в школу – может, ума бы было побольше! Думаешь, не понимаю, что это из-за бабы? Не слепой.

─ Рад за тебя.

Слышу вздох, полный разочарования, но это у нас взаимное – я тоже не в восторге от нашего родства.

─ Я знаю, что ты продолжаешь путаться с соседской девчонкой. Это она?

─ Это не она, это мой секрет, папуль, ─ чувствую, как котэ забирается на меня, заводя свой мотор, и снова рубит, призывая вернуться в мир магии, где у нас по плану жаркая ночь с принцессой-фениксом. ─ Я трансвестит, понимаешь? Не такой, как все, а она единственная меня поддерживает. Говорит, мне пойдёт грудь шестого размера и платье с блёстками, ─ уже улетаю куда-то в фантазии.

─ Если бы ты сейчас не валялся тут трупом, я бы тебя хорошенько...

─ Да-да, ты же по-другому не можешь… Вини во всём меня, как всегда, а Мишу не трогай.

─ Мишу, значит, ─ последнее, что я слышу, почему-то удивительно тёплым тоном, какого обычно от отца не дождёшься.

Хотя, может, мне и это мерещится?

Почему-то брат снится.

Он никогда не приходил ко мне, а тут будто на кровати рядом сидит и смотрит так, что стыдно сразу за всё становится. От Мишки свет такой исходит, и от него на душе щемит – ощущаю себя последней скотиной почему-то.

─ Извини за это. Обещал ведь тебе не драться, ─ говорю ему, но он только головой качает, протягивая руку и гладя по голове, как раньше.

─ Береги феникса.

Встаёт и уходит, ни разу не оглянувшись.

Хочу остановить его, окликаю даже, только бесполезно – он будто в воздухе растворяется, а у меня нет сил подняться.

Я просто смотрю, как он исчезает без следа.

* * *

В следующий раз просыпаюсь от того, что кто-то ложится рядом уже наяву. Узнаю цветочный аромат, и руки сами находят его источник, прижимая к себе, будто сто лет не видел. Вдыхаю запах её кожи, а в душе всё переворачивается. Мне нужно ей рассказать, и похер, как потом буду добиваться прощения. Она мне нужна, как воздух.

─ Как ты здесь оказалась? Не то чтобы я против… ─ всё-таки открываю глаза и вижу Мишаню – всю такую охренительную, словно не из этого мира.

─ Влезла в окно.

Сперва кажется, что шутит, но чуйка говорит, что ни фига это не так. Но есть что-то ещё. Это что-то прячется в её глазах, скрывается за непринуждённым видом, и хотел бы я списать это на воображение, да точно знаю, что не ошибаюсь.

─ Твой отец дома, вот и не стала рисковать, ─ объясняет, касаясь моих заживающих губ, и эта боль круче любого кофе пробуждает.

─ Мишань… Я тебя обожаю.

─ Что с тобой случилось опять?

─ Небольшая потасовка, ─ беру её руку в свою, мечтая, чтобы мгновение остановилось. ─ Прости, что так вышло.

И я как будто не за это совсем извиняюсь.

─ Я испугалась за тебя, ─ признаётся, заставляя чувствовать себя ещё более паршиво.

─ Я тебе сказать кое-что должен.

─ Потом скажешь, ─ опять обнимает, усыпляя мою бдительность и не давая произнести то, что я так не хочу говорить. ─ Сейчас это не главное.

Даже хватает сил, чтобы ответить на её робкий поцелуй, за которым скрывается не только переживание обо мне.