Заноза для мажора

Волкова

Настроение, которое слегка приподняла маленькая девичья пакость, сдулось воздушным шариком печально быстро. Буквально через пару часов, когда пришло сообщение от разлюбезной мамаши:

М: «Подъедь сегодня. Нужно померить наряд на субботу».

Да ну твою ж…

Я: «Я плохо себя чувствую».

М: «Ты всегда плохо себя чувствуешь, когда я тебя о чем-то прошу. Жду к четырем».

Приехали. Не отвертишься, иначе потом такой ушат грязи выльется, что под душем ночевать придется. Последние пару лет с матерью у нас сложные отношения. После развода ее крыша знатно поехала. Хотя тут, может, и кризис среднего возраста еще неудачно наложился. Поверх всплывших многократных измен отца.

В общем, мы перестали друг друга слышать, понимать, а каждый разговор теперь заканчивается скандалом. Плюс это мерзотное существо окончательно разрушило все, что осталось от кровных уз. Его терпеть рядом с собой у меня уже не хватило никаких нервов. Потому и съехала.

Изначально я собиралась отдельное жилье снимать, папаша ежемесячно высылает мне алименты, решив, видимо, что этим может искупить прощение, но Ника с Дашей предложили пожить у них. А отцовские деньги пока откладываются: к выпуску как раз накопится на собственную квартиру. Если девчата раньше не попросят, надумав ячейки общества лепить.

Короче, к обозначенному часу такси подъезжает к высоким кованым воротам за которым возвышается белый коттедж с широкой открытой трассой на втором этаже и личным бассейном. Не один Волков «голубых» кровей. Я девочка тоже не промах. Была. И остаюсь по сути, но прежней вседозволенностью уже не обладаю и джакузи из шампанского устраивать тоже больше, увы, не могу.

Набираю нужный код на панели калитки и захожу на территорию. Деревья стремительно осыпаются, но желтой листвы на плиточной дорожке практически нет. И пожухлый газон идеально подстрижен. Да все как с картинки риелторских журналов в осенних декорациях. Идеально, обезличенно, искусственно и никак.

Стеклянная входная дверь привычно открывается ключом, впуская меня в филиал музея. Все белое и стерильное. После стольких месяцев обычной сталинской двушки, где пыль вытиралась исключительно по настроению, находиться здесь уже даже неуютно. А ведь раньше я и не обращала внимания на всю эту помпезность и лепнину, принимая ее как данность.

— Мам, я пришла, — громко кричу на весь просторный зал-гостиную, венчающий себя декоративным зажженным камином.

Со стороны лестницы слышатся шаги, вот только это не родительница. Блин. Я надеялась, что он где-нибудь шляется. Или сдох.

— О, Кристи, — смеряет меня с ног до головы оценивающим взором Альберт, мамин ухажер. Чуть ли не мой ровесник. Он на несколько лет всего старше, но пытается выглядеть солидней, скрупулезно отращивая свою убогую редкую бороденку. Высокий, худой, женоподобный, поразительно скользкий и еще более омерзительный. Змея, которую пригрела на шее выжившая из ума брошенка. — С каждым разом ты выглядишь все более…

— Бомжевато? — подсказываю я. Еще бы. Мой свитер рядом с его дорогим костюмом от Армани, сшитым на заказ, смотрится обычной половой тряпкой.

— Иначе, — уклончиво отвечает тот. — Куда подевались сексуальные платья?

— Сдала в комиссионку. В них не особо удобно трястись в метро. Находятся индивиды, обожающие без спросу лапать хорошеньких девушек. Впрочем, тебе ли этого не знать.

Я не бедствую и совсем уж на барахолке не одеваюсь, статус не позволил бы, однако стараюсь не шиковать. Все что у меня есть в сбережениях — взятки отца. Потому что от денег матери я давно отказалась. После череды неприятных обстоятельств.

— Жаль. Ты в них была очаровательна, — фу. На физическом уровне ощущаю этот липкий грязный взгляд, словно рентгеном сверлящий сквозь одежду. Помнит, дрянь, что там и как.

— Где мама?

— Наверху. Разговаривает с портнихой.

— Спасибо, — хочу проскочить, но меня ловят под локоть, тормозя.

— Ммм, — нюхают меня на расстоянии. — Пахнешь все так же вкусно.

— Зато ты так и не отмылся от своей смердящей вони, — резко вырываю руку, отталкивая его и спешу к лестнице. Две минуты в родном доме, а мне уже хочется сбежать куда подальше. Лишь бы больше никогда не переступать его порог.

Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю по широкому фешенебельному коридору налево, идя на голос. Да. Все так и есть. Нахожу кого искала в моей бывшей комнате. Портниха с булавками колдует над вечерним платьем в пол, надетым на безголовый манекен, а маман раздает команды. Как всегда.

— Подол нужно ушить еще на пару сантиметров. Но кант оставить. И пустить на рукавах кружева как на талии. И что это за непонятная свисающая сопля на горловине? Убрать.

— Сделаем, — покорно кивают с иголками в зубах.

Меня замечают в отражении стационарного трельяжа. Мамаша оборачивается, показывая миру выкрашенные в блонд кудри и замученное многочисленными инъекциями лицо. Если ее дружок пытается стариться, то она наоборот — всячески молодится. Чтобы их разница в возрасте не так сильно бросалась в глаза.

— Наконец-то сподобилась явиться. Что за убогость на тебе?

Еще одна выискалась. Ладно, согласна. Это не «Эскада» и не «Изабель Марант», но Льюисам сейчас тоже как бы слегка обидно.

— Я пришла. Что от меня требуется? Давай скорее разделаемся со всем и мои убогие тряпки не будут больше осквернять своим видом сей дворец.

— Не дерзи. Примерь платье. Если окажется не по размеру, Лена успеет его перешить для благотворительного вечера.

Благотворительный, чтоб его, вечер. Сборище зажиточных лицемеров и лжецов, куда я обязана пойти, чтобы держать перед обществом марку «благополучной семьи». После громкого скандального развода это как никогда первостепенно для матери. Репутация для нее всегда была важнее всего. Даже дочери.

Бросаю короткий брезгливый взгляд на то недоразумение, что для меня приготовили.

— Я это не надену.

— Еще как наденешь. Это натуральный шелк.

— Да хоть шкура мамонта. Оно розовое. Мне что, десять?

— Прекрати огрызаться, — маман ненавидит когда я перечу ей в присутствии посторонних. Хотя, если честно, и наедине она этого тоже не приемлет. С ней работает только один принцип: соглашайся во всем и не забудь благодарить за оказанную мудрость. — Молча пошла и переоделась!

Собираюсь и дальше качать права, но благоразумно решаю, что оно того не стоит. Всем будет спокойней, если сделать что велено. Быстрее начнем, быстрее закончим. Поэтому послушно ухожу с сунутой мне тряпкой в прилегающую к спальне ванную и возвращаюсь уже похожая на поросенка. Или зефир. Кому как предпочтительнее думать.

— Замечательно. Мне нравится, — нравится-то нравится, но мать, один фиг, критично осматривает меня как породистую лошадь на аукционе. — Ты что, опять поправилась? На боках сидит в натяжку.

Ну, может и набрала пару кило. С Никиными гастрономическими извращениями неудивительно. Шоколад у нас в полках пачками всегда лежит. Подруга его даже в куриный суп крошит. А мы… а мы трескаем калорийный десерт втихую от нее по ночам.

— Мы закончили? — нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.

— Нет. Не вертись.

Не верчусь, позволяя портнихе снимать мерки. Минуты длятся вечность, после чего мне, наконец, разрешают вылезти из этой блевотной расцветки Барби и запрыгнуть обратно в подранные и бомжевские, но максимально удобные Льюисы.

— Все? Я свободна? — это место, как и женщина передо мной меня душат. В прямом смысле слова. От нехватки кислорода кружится голова. Или же это от температуры, которая ко второй половине дня решила присоединиться к соплям. Чтоб тем было не скучно, видимо.

— Ты нашла сопровождение? — сама спросила, сама ответила. Мать отмахивается от своего же вопроса. — В любом случае, неважно. Я уже сделала это за тебя. Владимира Руденко помнишь? Его сын согласился быть твоей парой, — сую два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. Конечно, помню этого утырка. — Не позерствуй. Он хороший мальчик из обеспеченной семьи. Не разочаруй его. И меня.

Хороший мальчик. Ага. Хороший мальчик, который несколько лет назад, укурившись в хлам, сбил насмерть человека и, зассав, скрылся с места преступления. Трагедию, разумеется, скоренько замяли, а сынулю за бешеное бабло откупил от тюрьмы богатенький папочка, владелец нефтевышки. Все проделали настолько тихо, что новость даже не просочилась в СМИ.

Правду и по сей день знает только круг общения «элиты», где крысятничество и сплетничество как чай на полдник. А теперь мне этого убийцу что, сватают? Зашибись. Я просто в восторге. Мало мне дебила Волкова, который ни во что не ставит честь других людей, так теперь еще и наркоман со стажем нарисовался.

Кстати, о Волкове. На следующий день я все же сваливаюсь окончательно с полным комплектом ОРВИшных прелестей, но мое отсутствие в универе Дениса нисколько не останавливает от того, чтобы бросить ответочку. Молодец, малыш. Игра продолжается.