Априори

***

— Доброе утро, Стейси, — ровным тоном проговариваю я, быстрым шагом проходя в приемной мимо стола своего секретаря, и она вдруг, как пружинка, тут же подскакивает на месте:

— Тайра, там… Он… Я не знала, как его…

Нахмурившись, торможу на секунду, но тянусь к ручке, и Стейси не успевает договорить или как-то оправдаться, как я уже распахиваю матовую стеклянную дверь и…

Нет.

— Что ты… — вырывается у меня шипением, когда я вижу нежданного гостя в собственном кабинете, слишком расслабленно устроившегося… в моем кресле.

Какого хрена?

Слова застревают в горле. Попросту не верю тому, что вижу. Стейси тут же юркает обратно в приемную, зная, что будет буря. Но я не виню ее: этот засранец заболтал и очаровал бы кого угодно, лишь бы достичь желаемого.

— Выметайся, Маркус, — не терпящим возражения тоном чеканю я, когда дверь за мной мягко закрывается.

Мы скрещиваемся взглядами. Как наточенными шпагами. Я делаю уверенный и плавный шаг, первый выпад в этом безнадежном фехтовании. Хоть Маркус и застал меня врасплох, я не дам ему повода даже на секунду предположить, что я — слаба.

Оставляю сумку, одной рукой в ожидании опираюсь на спинку стула за переговорным столом напротив своего.

— Как странно звучит моё имя из твоих уст, вот так, в обычном диалоге, — с хрипотцой отвечает Маркус, неторопливо крутясь в кресле туда-сюда. — Я помню его только стонами.

Засранец.

Черт возьми. Чувствую, как готова растеряться, но почти моментально беру себя в руки, — ну уж нет. Не здесь, не на моей территории.

— Тогда у меня для тебя плохие новости: ты на всю голову озабоченный, — парирую я и, намеренно изображая расслабленную кошачью походку, подхожу к небольшой тумбе с выпивкой для гостей и посетителей. Наливаю себе виски, не предлагая Маркусу, и, не особо обдумывая дальнейшее, говорю, вложив во фразы максимально возможную иронию: — Удивительно, как твоя жена терпела тебя последние пару лет.

— Если я озабоченный, то ты тогда кто, сталкерша? — он наконец встает с моего места и вальяжно сокращает расстояние: — Каждое утро начинается с «Гугл» и поиска информации обо мне?

Мужские пальцы накрывают и обхватывают мои, вынуждая разомкнуть и отдать тумблер с янтарной жидкостью. Мерное дыхание Маркуса касается моих волос, когда он встаёт сбоку, совершенно не заботясь о личных границах. А я… Не могу сдвинуться с места. Силы разом покидают тело, будто их высосали через трубочку одним махом. Бросаю на него косой взгляд исподлобья, мечтая стереть с харизматичного лица ухмылку. Пытаюсь сосредоточиться.

— Слишком много чести, Флэтчер, — меня раздражает и его попавшая в цель догадка, и мой дрогнувший голос. — Любого врага нужно знать лучше, чем себя, так что запрос в поисковике, начиная со вчерашнего дня, лишь вынужденная мера.

Чтобы занять ладони, показаться собранной и невозмутимой, наливаю второй стакан, наблюдая, как Маркус хищнически обходит меня. Встаёт сзади… Спину прошибает фантомным теплом, а шею тут же покрывают неконтролируемые мурашки.

— И когда это мы успели в таком огромном интервале разлуки стать врагами, Тайра? Просветишь меня?

Тихий говор змея — искусителя. Ощущаю, как он подходит ближе.

— С радостью, если твоих озабоченных мозгов не хватило, чтобы понять это самому. Ты пытаешься обойти закон в этой сделке «ДжэйЭй», ставишь моей компании палки в колёса, потому что хочешь быстро, легко и большой куш, без всяких заморочек, — и после этого рассчитываешь на мой дружелюбный настрой?

Не теряя времени, разворачиваюсь к нему, потому что понимаю, что ещё пара минут в такой невыгодной позиции, и точно попаду под эти флюиды окончательно. Вижу, как Маркус делает глоток, не сводя с меня свинцового взора поверх стакана с виски.

— Быстро и легко мне не нравится, тебе ли не знать… — чувствую, как начинаю краснеть из-за его неприкрытой двусмысленности, — Не драматизируй, Тайра. Подумаешь, исключим пару проверок… Так будет целесообразнее для всех участников сделки.

— Это аудит, чёрт возьми, перед слиянием! — выхожу из берегов, стукнув своим стаканом по тумбочке рядом, и делаю шаг к Маркусу, на что он спиной, так же неторопливо двигается назад, ко стульям. — Это тебе не на калькуляторе в Гарварде считать, где любую ошибку можно исправить! Речь идет о миллиардах!

— Вот именно. Миллиардах, — он с таким незыблемым видом повторяет сказанное, что на мгновение кажется, будто я — непутевый ребенок, которого наставляет родитель.

Отпив вновь и тоже оставив алкоголь в сторону, он продолжает поучительным тоном, разглядывая меня с ног до головы, как ценный приз, который уже заполучил. Без единого выстрела. Боя. Усилия:

— Когда дело касается них, о пустой трате времени и лишних документах с идиотскими сверками можно спокойно забыть. Если ты не проворачивала подобное раньше, значит, плохо знаешь, как всё устроено.

— Ещё одно слово, и… — сквозь зубы выдаю я, и тут он делает то, чего я меньше всего ожидаю: Маркус хватает меня за талию и тянет к себе.

Разворачивает и прижимает меня задницей к спинке стула, схлопнув оставшиеся дюймы между нами:

— И что, Тайра? — с наглостью выдает он в мои губы, которые тут же приоткрываются… только понять бы, от возмущения, шока или желания большего… — Запустишь в меня наточенный кол своего синдрома отличницы и перфекционизма? Очнись, моя милая.

Мозг отключается, когда ладонь Маркуса неожиданно касается моей щеки вдогонку к жару последних ласковых слов. Пальцы оглаживают скулу и срываются дальше, останавливаются на моём подбородке, чуть надавливая:

— Твоё постоянное следование букве закона, желание работать четко по регламенту и правилам, стремление показать всем мастодонтам финансов, что ты лучшая и умнейшая — устарело. Как и стены, и учебники того самого Гарварда, который мы когда — то закончили. К чёрту консерватизм. Бизнес требует нестандартного подхода. Изворотливости. Инициативности. Выхода за рамки.

Каждое слово сопровождается горячим прикосновением к моей коже. Не замечаю, как откидываю назад голову, предоставляя доступ к шее, и в болезненном наслаждении прикрываю веки, когда Маркус добирается к расстёгнутым пуговицам воротника моей блузки. И единственное, что радует в этой совершенно пущенной на самотёк ситуации, — загнанно дышу уже не только я. Но и он сам.

— Я не уступлю, Маркус… — язык еле поворачивается, чтобы сказать это, когда мужские пальцы очерчивают ткань в области груди.

Всё. Мы оба снова в нём. В этом долбанном омуте. Опять…

— И не нужно, — его шёпот оседает внутри меня электрическими зарядами, и я намеренно прижимаюсь сильнее: — Я сам всё сделаю. Прогну и сломаю. Заставлю тебя. Так победа даже будет слаще.

Чувствую его эрекцию так сильно, как если бы мы были обнажены. Резким движением запускаю руки под ремень брюк, выдергивая края рубашки, затем направляю их под ткань, — царапаю живот Маркуса, ощущая, как он втягивает его, и впиваюсь пальцами в кожу.

— Не дождёшься. И будешь жалеть, что пытался так поступить со мной, — таким же провоцирующим шепотом отвечаю я, из-под полуопущенных ресниц смотря в затуманенные орехово-карие глаза напротив, и…

Срабатывает наша обоюдная детонация. Ударная волна хлёстко накрывает, с головой.

Одновременно набрасываемся друг на друга, буквально врезавшись ртами. Сразу бешенный ритм. Сразу боль и удовольствие. Скучали. Оба. Безумно. Это чувствуется, ярко, остро, пряно. Маркус обкусывает мои губы, я же давлю своим языком на его, и мы оба с таким облегчением выдыхаем, что лишь в одном этом кроется объяснение всего.

Он подхватывает меня под ягодицы. Сжимает, чувственно и грубо. Рывок. Как бы не порвать юбку-карандаш в попытке обхватить торс Маркуса ногами. Он удерживает меня на весу и впечатывает в стол для переговоров, с которого с фееричным грохотом падает моя сумка. Плевать.

Маркус буквально трахает мой рот своим. Едва успеваю отвечать, настолько озверевшим выходит поцелуй. Лишь стону в него, то ли от блаженства, то ли от досады, что не поспеваю за заданным ритмом. Движение за движением, не могу насытиться. Кусаю его верхнюю губу и облизываю кончиком языка, Маркус же в ответ одной ладонью хватает меня за шею. Стискивает, манипулирует, направляя так, как нужно ему. Другая же ладонь при этом ласково захватывает одно полушарие моей груди, отчего я тут же изгибаюсь навстречу с новым протяжным стоном в нашем противостоянии губ. Ощущаю, как молниеносно твердеют соски.

Но всё заканчивается. Обрублено и нелогично. Маркус резко останавливает себя, меня, нас. Неохотно убирает руки, как и я свои. Растрепанная, смотрю на него в некотором оцепенении и отупении. Что же пошло не так…

Отойдя на шаг, Маркус поднимает на меня затравленный взгляд, и я в ответ облизываю опухшие, искусанные губы. Оба задыхаемся. От произошедшего и от всё ещё дурманом стоящего в воздухе желания.

— Я и так о многом жалел, Тайра. Всё это время, — вдруг едва слышно выдает он сквозь прерывистое дыхание, и я слышу то, что меня опрокидывает похлеще неожиданного поцелуя: искренность… — Достаточно.

Но последнее явно не относится к нашему срыву. Маркус окидывает меня голодным взглядом, так не вяжущимся со сказанным, и, поправив костюм, идет к двери. Вижу, как он скрывается за ней, и молюсь, чтобы не прибежала Стейси. Сползаю на пол безвольной тряпкой, скинув туфли на высоких шпильках, и опираюсь затылком о ножку стола. Устало закрываю глаза, снова и снова прокручивая в разуме произошедшее.

И его последние слова. С явным подтекстом, который мне не под силу разгадать. Пока.

Но сделать это точно стоит.