Недостаточно серьёзен для меня

Степан закрыл глаза и опустил голову.

- Прощай, - сказала я и пошла к подъезду.

- Нет, не прощай, - донеслось мне вслед. - На сегодня разговор окончен, - мы оба слишком устали. Но это только на сегодня. Я очень надеюсь, что ты хорошо подумаешь и примешь правильное решение. Я не отступлюсь, Катя.

- Лучше не надейся, - взявшись за ручку двери и не оборачиваясь, сказала я. - Хотя... Мне всё равно, будешь ты надеяться, или нет.

Едва оказавшись дома, я закрыла двери на все замки и сразу позвонила Князеву.

- Всё хорошо, вы дома? - спросил он.

- Да, всё хорошо, и я дома. Двери заперла, - подтвердила я. - А вы где?

- Там, где пообещал быть. На стоянке.

Свет я ещё не включила, потому подошла к окну и осторожно выглянула. Кроссовер шефа, и вправду, был на стоянке. И когда Князев успел приехать?

- Я вижу вашу машину, - сказала я.

- А я, к сожалению, вас не вижу, - проворчал шеф. - Зато хорошо вижу Степана, который, кажется, решил заночевать на скамейке у вашего подъезда. Он точно не будет вам докучать?

- Не будет, не волнуйтесь. В любом случае, я не впущу его в квартиру. Спасибо вам огромное за помощь, Ярослав Николаевич! Поезжайте домой, ведь вам тоже нужно отдохнуть.

- Я доверяю вашему слову, Екатерина Аркадьевна, потому, пожалуй, и вправду поеду. Мне ещё нужно посидеть с документами.

- Простите, пожалуйста, - расстроилась я. - Вы столько времени потеряли, решая мои проблемы...

- Пустяки, Екатерина Аркадьевна, - Князев прервал поток моего самообвинения. - Скажите, а как вы смотрите на то, чтобы завтра утром я заехал за вами?

- Перед работой? - сказать, что я растерялась, - значит, ничего не сказать.

- Да, перед работой.

"Но ведь все увидят, что мы приехали вместе!" - хотелось крикнуть мне, однако я не решилась произнести подобное вслух.

Неужели его это ничуть не смущает? Или... он наверняка знает о том, что никто не посмеет его обсуждать?

- Да, конечно, Ярослав Николаевич, - коротко ответила я, решив, что подумаю о причинах, побудивших его так вести себя, потом.

...Причины я обдумывала до половины ночи. То есть, сначала я много думала о расставании со Степаном и со всех сторон мусолила мысль о том, что Степан полтора года встречался со мной, а любил при этом другую женщину.

В конце концов, я сказала себе, что поступила абсолютно правильно, расставшись с ним, и почти успокоилась. А потом перешла к обдумыванию более приятных и интересных мыслей.

Ну ладно, помощь шефа и его забота... Их можно списать на человеколюбие Князева (ещё два дня назад слова́ "Князев" и "человеколюбие" находились в разных галактиках моего сознания и не имели шансов на встречу, но с тех пор многое изменилось).

А то, что шеф предложил завтра заехать за мной? И то, как он смотрел утром на Диму, как разговаривал с ним? Последнее вообще очень напоминало обыкновенную ревность. Да ладно?!

Я резко села в кровати. У меня никогда не было склонности к преувеличению, и я никогда не была высокого мнения о себе. Однако... Неужели я права, и Ярослав Николаевич решил приударить за мной? Вот это да!

Сделанное мною открытие порядком напугало меня, однако и заставило странно волноваться. Ну а как ещё можно реагировать, если, кажется, происходит то, что никак не может происходить?! Как там говорят? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!

Уснула я в третьем часу ночи, однако в восемь уже выпорхнула из подъезда бодрячком. Кроссовер шефа стоял у подъезда, - так, будто иначе и быть не могло.

Ярослав Николаевич был таким, как всегда до прошедших выходных: безупречным. Костюм, идеальная обувь, идеальное пальто, идеальный пробор, идеальная бородка и... очки. Я даже удивилась, что шеф поприветствовал меня, улыбнувшись, а не попросил предоставить ему какой-нибудь отчёт.

Однако я совсем не удивилась, когда он предложил мне поужинать вместе после работы. Кажется, мои ночные догадки имеют под собой веские основания.

Я согласилась на ужин. Главным образом потому, что мне нужно было серьёзно поговорить с шефом и сообщить ему следующее: я не готова принять его ухаживания и тем более, я не готова к новым отношениям...

* * * * * * * * * * *

Когда в конце рабочего дня я собиралась домой, задумалась: а как мы сейчас встретимся-то с Князевым? Ведь конкретно этот момент мы не обсудили. Шеф получил моё принципиальное согласие на ужин и больше ничего по этому поводу не сказал.

Пока я, как выражается мой папа, чесала репу и думала, что же делать, на мессенджер пришло сообщение от шефа: "Жду вас в машине через пять минут. Ярослав".

Ого! Уже Ярослав? Мне вдруг стало страшно от понимания неотвратимости перемен, но не по-плохому страшно, а как-то по-хорошему. Понимаю, что выражаюсь запутанно, но я и мыслю так же в сложившейся ситуации, иначе не получается. Бояться по-хорошему - это когда волнуешься больше, чем боишься. А по-плохому - это когда просто страшно. Сейчас я очень-очень волнуюсь.

А как тут не волноваться, если я ещё не успела как следует завершить отношения со Степаном, а тут такое... Нет, ну я-то отношения точно завершила, это не обсуждается; осталось только, чтобы Степан всё понял, желательно, как можно скорее.

Мне не понравилась вчера его прощальная речь. Надеюсь, он успел обдумать всё как следует, и его дурацкая решимость бороться за меня сошла на нет.

Я нарочно собиралась медленно, но одну из моих коллег (кстати, едва ли не самую большую любительницу тщательно промывать чужие кости) на ту же пору одолело желание общаться именно со мной.

Все сотрудницы, кроме нас с ней, попрощались и покинули кабинет, а она всё топталась около моего стола и рассказывала мне о чём-то. Я, если честно, даже не слышала, о чём именно, потому что моя голова была занята совсем другим; просто время от времени кивала, улыбалась, осуждающе цокала языком или вставляла в монолог коллеги максимально нейтральные междометия.

В конце концов, я поняла, что тянуть дальше некуда, смирилась с неизбежностью, и мы вышли из кабинета. Коллега намеревалась повернуть вместе со мной к остановке, как вдруг я остановилась и сказала:

- Что ж, очень приятно было пообщаться с вами, Раиса Ильинична! До завтра. Мне сюда.

Я указала в сторону стоянки и, не говоря больше ни слова, заспешила к машине шефа. Князев, разумеется, при виде меня вышел и открыл для меня двери. В общем, картина маслом. Я даже думать не хотела о том, что Раиса Ильинична продолжает стоять и смотреть на происходящее.

- Не переживайте, - улыбнулся мне шеф и начал выруливать со стоянки перед офисом. - Никто ничего не посмеет вам сказать.

- Даже не сомневаюсь, - не знаю, почему, но мне вдруг стало весело. - Хотя... Я и не переживаю. Разве что о Раисе Ильиничне. Я за то, чтобы ей удалось сдержаться. Не хочу, чтобы она навлекла на себя ваш гнев.

- Знаете, Катя...

"Катя?! Мама дорогая..."

- Лучше пусть меня считают злопамятным, мелочным сухарём, таким, каким ещё три дня назад меня считали вы, чем ездят на мне и понукают. А так и будет, если я начну закрывать глаза на всё, происходящее в офисе, помимо рабочего процесса.

- А откуда вы знаете, что сейчас я уже не считаю вас злопамятным, мелочным сухарём? - смутилась я.

- Всё просто. Вы никогда не согласились бы поужинать с человеком, который вам неприятен.

- Простите, Ярослав Николаевич...

- За что? Я сам хотел, чтобы меня считали таким, и сейчас хочу. Пусть продолжают думать так. Все, кроме вас.

- Зачем вы солгали мне про линзы? - совсем осмелела я.

Мне вдруг стало очень легко. Я поняла, что никаких проблем и никакой напряжённости в нашем разговоре не будет. Ярослав Николаевич прекрасно понимает меня, и он очень чуткий, проницательный человек. А значит, переть на меня, как бульдозер, не станет.

Усмехнувшись, Князев снял очки и положил в карман пальто. Я, изловчившись, выудила очки из его кармана и надела их.

- Так я и знала! Стёкла простые.

- Неправда, - возразил шеф. - Стёкла с фильтром. Очень удобно для работы на компьютере.

- Ага, - кивнула я и, сдвинув брови, строго посмотрела на Князева поверх очков. - Не стыдно лгать, Ярослав Николаевич?

- В данном случае - ни капли не стыдно, - он даже видимость раскаяния не пытался создать. - Можно просто Ярослав? Когда мы не на работе.

- Можно, - согласилась я.

- Вот и отлично. Мы как раз приехали.

Пока мы ждали заказ, обсуждали нейтральные темы, а потом, за ужином, шеф спросил меня:

- Если не секрет, о чём вы вчера так долго говорили со Степаном?

Я готовилась к этому вопросу, хотя скрывать мне было нечего. Слушая мой подробный рассказ, Князев оставался абсолютно спокойным, а лицо его было бесстрастным.

- Всё правильно, - заговорил он, наконец, после долгой паузы, повисшей в воздухе после моего рассказа. - Вы всё сказали абсолютно правильно. Каждый человек должен быть для кого-то номером один, иначе не будет по-настоящему счастлив. А что вы думаете по поводу Степана?

- А что мне думать? Я бы не стала помогать ему, даже если бы могла помочь. Хотя мне жаль его в глубине души. Представьте, каково это, - любить человека, который принадлежит не тебе? Степан ведь тоже не номер один. Ему выдают любовь по талонам, раз в год.

- Он выбрал этот путь сам, Катя, - твёрдо сказал Ярослав. - Понимаете? Он сам творец своей судьбы. А вот кто дал ему право решать за вас и выбирать судьбу для вас? Мне его не жаль. Он несерьёзный, незрелый человек с мутными намерениями. Вам нужен другой мужчина, я уже говорил вам об этом.

- Думаю, пока мне вообще не нужны отношения, я не готова к ним. И не знаю, когда буду готова, - я решила, что сейчас самое время обозначить свою точку зрения.

На лице Князева не дрогнул ни один мускул, и тем не менее, я почему-то вдруг почувствовала себя не в своей тарелке. Я очень ясно ощутила, как сильно он расстроился. Однако вряд ли ему нужна моя жалость - ему нужно совсем другое.

- Именно об этом я хотел поговорить с вами, Катя. Когда вы почувствуете, что готовы к отношениям, пожалуйста, вспомните обо мне и дайте мне шанс.

Я во все глаза смотрела на шефа и чувствовала, как краснею.

- Ярослав Николаевич...

- Ярослав.

- Да, Ярослав. Вы уверены, что вам это нужно?

- Конечно, уверен. Вы давно нравитесь мне, Катя. Раньше я очень ценил вас как работника, а несколько месяцев назад, когда снова начал видеть мир вокруг... я увидел вас. Но я знал, что вы несвободны; видел, как вас иногда встречает с работы ваш молодой человек. И поверьте, пожалуйста, я никогда не желал вам проблем личного характера. Я знаю по себе, каково это. И когда позавчера понял, что у вас произошло, я не радовался самой ситуации. Но я очень рад, что именно я оказался рядом и смог вам помочь по мере сил. Я благодарен судьбе за этот шанс.

- Вы очень помогли, Ярослав, правда. Я не знаю, что делала бы в эти дни, не окажись вы рядом.

- Значит, вы согласны дать мне шанс, когда придёт время?

- А вы... дождётесь?

- Дождусь, конечно. Иначе зачем бы я просил вас об этом? Даже если это звучит довольно странно, так, будто я место для себя бронирую в вашей жизни, но мне очень нужно это место. Я чувствую, что у нас с вами всё получится, потому и обозначил свои намерения. Знаете старую шутку? Если очень долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. Так вот, мне бы очень не хотелось оказаться в такой ситуации. Разве что, в роли жениха, - тогда да.