Из истории первых веков христианства

Верно во всяком случае, что ненависть церкви и её признанных представителей со всей энергией обрушивается также на все эллинское в христианстве. Уступками язычникам в догматах рисковали потрясти самые основы возникающей церкви, а то равнодушие, с которым христиане во время гонений относились к жертвоприношениям языческим богам и в отречениям от христианства, также ослабляло единство выступления. Но и в других отношениях христианство, в собственном смысле этого слова, должно было заботиться о том, чтобы его не смешивали с гностицизмом. Враги христиан с насмешкой указывали на гностические мистерии, на их склонность во всяким волшебствам, на близость их в восточным культам. И здесь нужно было поднять забрало, нужно было заявить тем, которые называли себя христианами, на деле же не были таковыми, что они по духу не имеют ничего общего с христианством. Некоторые исследователи не без основания думают, что во время этой борьбы дело шло о том. будет ли или не будет христианство поглощено волной языческих идей. В самом деле, казалось, что тот исполинский вал, который вынес с Востока христианство, грозил снова захватить его в свою мутную пучину. Однако, простой смысл апостолов и их учеников, как позднее западный дух отцов церкви, всеми силами воспротивился этому и сумел отстранить великую опасность, которая угрожала со стороны гностицизма. Правда, одновременно с этим было уничтожено и много хорошего.

Сила восточного течения в то время была огромна. Под копытами персидских коней, начиная с III столетия, содрогается почва Малой Азии восточные императоры, с увлечением прославляемые восточным народом, вступают на трон цезарей, и, наконец, греческий Восток получает свою собственную столицу. То же происходит и в области религии. После гностицизма здесь выступает учение, так называемых, манихеев. Старый гностицизм находился уже в упадке, вопрос о том, кому будет принадлежать господство в римском государстве, Христу или Мифре, также уже был почти разрешен, когда Восток еще раз обнаружил свою исполинскую религиозную творческую силу, выдвинув против Запада учение вавилонянина, Мани. Это была последняя и самая трудная борьба. Мани родившийся в 215/6 году по Р. Хр. в Вавилонии, был таким же основателем религии, как Магомет. Его желанием было дать персам лучшую религию, а не вытеснить апостольское христианство. Хотя он и примкнул к одной гностической системе, но форма его учения была более языческой, чем гнозис. Как все веровсповедания той эпохи, за исключением христианства, его учение также восприняло самые разнообразные составные части: мы находим в нем элементы парсизма, буддизма, вавилонской и восточно-христианской религии. Поэтому-то его учение и оказывало такое глубокое влияние: от высот Передней Азии оно прошло по всему тогдашнему миру до Столбов Геркулеса и проникло в Галлию, с IV и почти до XII века оно оспаривало господство у христианства и доставило много тяжелых часов отцам и князьям церкви. К Мани, рассказывало предание, явился ангел, который призвал его на служение Богу; после этого Мани, на 28-м году жизни выступил как основатель новой религии, он говорил, что после Будды, Заратустры, Иисуса он является последним посланником Божиим. Его учение абсолютно дуалистическое; здесь мы снова встречаем две силы, свет и тьму, как первобытное состояние мира. Первичный свет состоит из дважды пяти элементов, которые носят названия нравственных состояний. К царству света принадлежит еще земля света, которою управляет бог света, – род отражения человеческой земли. Под царством света лежит тьма, которая персонифицируется, как вавилонская Тиамат; тьма также состоит из пяти элементов и также имеет свою землю тьмы. Из тьмы вырос сатана, который и начал борьбу с царством света. В этой борьбе выступает множество крайне запутанных новых мифологических фигур; в конце концов побеждает свет. Из смешения элементов света и тьмы возникает видимый мир. В нем продолжается та же вражда между светом и тьмою, она отражается также и в человеке, тело которого создано демонами, душа же принадлежит свету, при чем в Адаме содержится более световых частиц, чем в Еве. Поэтому, к людям посылается утешитель, Иисус, который разъясняет им это печальное состояние. Затем с разными дико-фантастическими украшениями передается басня о Каине и Авеле; в конце концов Адам отправляется в царство света, Ева – в ад. Такой же необузданностью фантазии отличается и изображение конца мира, мы, однако, не будем останавливаться на этом; достаточно сказать, что и здесь, как и в других воззрениях манихеев, господствует идея о конечном соединении всех существующих во вселенной световых элементов и об окончательном торжестве света над тьмою.

Той же идеей света проникнута и этика. Человеку рекомендуется есть определенную пищу, которая содержит в себе световые частицы, по обратным причинам он должен избегать нечистых слов, мыслей и занятий. Верующие, по степени выполнения этих заповедей, делятся на «совершенных» и «слушателей»; последние оказывали первым бесконечное почтение, как праведным. Религия света характеризуется также и внешними обрядами; смотря по положению солнца, ежедневно произносятся четыре различные молитвы, содержание которых относится ко всем светлым единствам манихейской веры.

Взгляд Мани на Христа сходен со взглядом многих гностиков. Распятого иудеями Иисуса Мани называет «сыном бедной вдовы» и видит в нем род дьявола, истинный же спаситель обладал лишь призрачной видимостью человека, его рождение, крещение, его страдания были лишь кажущиеся. С этим связано точное различение истинного и неистинного в библии; пророк света Мани считает особенно истинной в Новом Завете, конечно, историю преображения и затем этику Христа. Ветхий Завет, разумеется, совершенно отвергается им; Моисей – это апостол тьмы.

Манихейство было справедливо названо совершеннейшим гнозисом. Оно переняло элементы уже падавшей великой секты и еще раз наводнило Восток и Запад представлениями вавилонского язычества. Ведь и гностицизм в основе своей был также проникнут вавилонским духом. Церковь вновь обратилась против нового врага. С ним, однако, было труднее справиться, чем с собственно гнозисом. Хотя Августину, который сам долгие годы пробыл в лагере манихеев, и удалось одолеть некоторых отдельных манихеев, но и он не добился большего успеха в своей борьбе против этой секты. Не смотря на жестокия преследования, она держалась до позднего средневековья под именем «кафаров» (т. е. людей чистоты). Наряду с этим гностическим учением доныне сохранилось еще другое разветвление гностицизма, секта мандеев, которые называли себя учениками Иоанна. Мандеи живут в болотистых местностях нижнего Евфрата и Тигра в количестве приблизительно 1500 человек: это последний, в высшей степени замечательный остаток древнего гнозиса, упоминанием о котором мы и закончим наше рассмотрение этой секты.