Брокен-Харбор

* * *

Ричи не сиделось, он подпрыгивал, словно у него пружины в коленях.

– Что…

– Собирайся. Мы уезжаем.

– Я же говорил, – сказал Квигли моему напарнику.

Ричи невинно распахнул глаза:

– Правда? Извини, бро, я прослушал. Голова другим занята, понимаешь?

– Курран, я вообще-то пытаюсь оказать тебе услугу. Впрочем, дело твое. – Вид у Квигли был по-прежнему обиженный.

Я натянул пальто и проверил свой портфель.

– Похоже, у вас тут увлекательная беседа. Может, поделитесь?

– Ерунда, – тотчас отозвался Ричи. – Просто болтаем о том о сем…

– Я посоветовал юному Ричи задуматься о том, почему главный вызывает тебя одного и передает информацию за его спиной, – лицемерно сказал Квигли. – Это не лучшим образом свидетельствует о репутации юноши в отделе.

Квигли обожает пудрить мозги новичкам, а также давить на подозреваемых чуть сильнее, чем следует. Мы все не без греха, однако он получает от этого особенный кайф. Впрочем, обычно у него хватает мозгов не трогать моих ребят. Ричи чем-то его разозлил.

– В ближайшие дни юноше будет о чем подумать, ему незачем отвлекаться на всякий вздор. Ну как, детектив Курран, идем?

– Что ж, – прошипел Квигли, напыжившись. – Не позволяйте мне себя задерживать.

– Само собой, приятель. – Я вытащил из ящика галстук и сунул его в карман пальто – под столом, чтобы не давать Квигли повода для подколок. – Детектив Курран, готов? Тогда погнали.

– До встречи, – не слишком любезно проворчал Квигли нам вслед.

Ричи послал ему воздушный поцелуй, и, поскольку зрелище это не предназначалось для моих глаз, я ничего не заметил.

Было туманное, холодное и серое утро вторника, такое хмурое и мрачное, словно на дворе не октябрь, а март. Я вывел из гаража любимый серебристый “бумер”. Официально машины разбирают в порядке живой очереди, однако салаги, занимающиеся бытовым насилием, не посмеют и приблизиться к лучшей тачке отдела убийств, так что машина всегда к моим услугам, и в салоне не валяются обертки от бургеров. Я не сомневался, что и с закрытыми глазами найду дорогу в Брокен-Харбор, но сейчас не время было проверять это на практике, поэтому я включил навигатор. Где находится Брокен-Харбор, прибор не знал. Он хотел ехать в Брайанстаун.

В свои первые две недели в отделе Ричи помогал мне собирать досье по делу Маллена и заново опрашивать свидетелей. Это было его первое настоящее дело об убийстве, и он буквально из штанов выпрыгивал от нетерпения. Парень сдерживался изо всех сил, но, как только машина двинулась с места, выпалил:

– Нам дали дело?!

– Да.

– Какое?

– Убийство. – Я остановился на красный, достал галстук и передал его Ричи.

К счастью, сегодня на нем была белая рубашка – правда, дешевая и настолько тонкая, что просвечивала безволосая грудь, – и серые брюки, почти приличные, только на размер больше, чем надо.

– Вот, надень.

Он уставился на галстук так, словно никогда не видел подобной диковины.

– Да?

– Да.

Я уже было смирился с мыслью, что придется съехать на обочину и самому повязать Ричи галстук, – скорее всего, он в последний раз надевал его на первое причастие, – но в конце концов парень справился – ну, более-менее.

– Круто выгляжу, да? – спросил он, наклонив солнцезащитный козырек, чтобы посмотреться в зеркало.

– Лучше, чем было, – ответил я.

О’Келли оказался прав: галстук ничего не исправил. Галстук-то был что надо – шелковый, темно-бордовый, в тонкую полоску, – но кто-то умеет носить хорошие вещи, а другим это просто не дано. Росту в Ричи пять футов девять дюймов, причем в прыжке, он весь из углов, ноги тонкие, плечи узкие, выглядит лет на четырнадцать, хотя в личном деле сказано, что ему тридцать один. Считайте меня предвзятым, но я с одного взгляда понял, из какого он района Дублина. Это очевидно: слишком короткие неопределенного цвета волосы, острые черты лица, подпрыгивающая беспокойная походка, и одним глазом он словно высматривает опасность, а другим – все, что не прикручено. На парне этот галстук казался краденым.

Ричи нерешительно потер его пальцем:

– Симпатичный. Потом верну.

– Оставь себе. А при случае купи еще несколько.

Он мельком покосился на меня и, кажется, хотел что-то ответить, но сдержался.

– Спасибо.

Мы выехали на набережную и направлялись к шоссе М-1. С моря вдоль Лиффи дул сильный ветер, заставляя пешеходов пригибаться. Когда мы застряли в пробке – какой-то баран на внедорожнике не заметил или наплевал, что не успевает проскочить перекресток, – я достал телефон и отправил сообщение своей сестре Джералдине: “Джери, СРОЧНО выручай. Выдерни Дину с работы КАК МОЖНО СКОРЕЕ. Если начнет ныть, что потеряет день, скажи, что я компенсирую. Не волнуйся, насколько я знаю, с ней все нормально, но пусть пару дней побудет у тебя. Позвоню позже. Спасибо”.

Шеф прав: через пару часов Брокен-Харбор наводнит пресса. Дина – младшая в семье, и мы с Джери по-прежнему ее опекаем. Когда сестренка услышит про эту историю, она должна быть в безопасном месте.

Ричи тактично не замечал того, что я уткнулся в телефон, и изучал маршрут на экране навигатора.

– Едем за город, да? – спросил он.

– В Брайанстаун. Слышал о нем?

Он покачал головой:

– Судя по названию, один из новых поселков.

– Точно. На побережье. Раньше там была деревня Брокен-Харбор, но, похоже, с тех пор ее застроили.

Баран на внедорожнике наконец убрался с дороги, и пробка рассосалась. Один из плюсов экономического кризиса: половина автовладельцев сидит дома, и те из нас, кому действительно нужно ехать по делам, теперь могут добраться до места назначения.

– Скажи, что самое страшное ты видел на службе?

Ричи пожал плечами:

– Я сто лет работал на трассе, еще до транспортного отдела. Видел всякую жуть. Аварии.

Все они так считают. Когда-то я и сам так думал.

– Нет, сынок. Ничего ты не видел. Ты просто невинный ягненок. Да, вовсе не весело, когда некий урод не сбавляет скорость на повороте и сбивает ребенка, однако это цветочки. Смотреть на детский труп с разбитым черепом, зная, что какой-то мудак долбил этого ребенка головой о стену, пока он не перестал дышать, – совсем другое. Пока что ты имел дело только с несчастными случаями, а теперь сможешь взглянуть на то, что люди творят друг с другом умышленно. Разные вещи, поверь.

– А что там, куда мы едем? Ребенок?

– Семья – отец, мать и двое детей. Женщина, возможно, еще выкарабкается. Остальные уже покойники.

Его руки вяло лежали на коленях. Я впервые видел Ричи совершенно неподвижным.

– Господи Иисусе. Сколько лет детям?

– Пока неизвестно.

– Что с ними случилось?

– Похоже, зарезали. У них дома – скорее всего, вчера вечером.

– Жесть! Нет, ну просто охренеть… – Лицо Ричи исказила гримаса.

– Точно. И к тому времени, когда мы приедем на место, ты уже должен это переварить. Правило номер один, можешь записать: никаких эмоций на месте преступления. Считай до десяти, читай молитвы, тупо шути – все что угодно. Если нужен совет, как справиться с чувствами, спрашивай сейчас.

– Я в порядке.

– Надеюсь. Там сестра жены, и твои переживания ее не интересуют. Ей надо знать, что у тебя все под контролем.

– У меня все под контролем.

– Хорошо. На, почитай.

Я протянул ему отчет о вызове и дал тридцать секунд на то, чтобы просмотреть текст. Сосредоточившись, Ричи сразу стал выглядеть старше и умнее.

– Когда доберемся, что выяснишь у патрульных в первую очередь? – спросил я, выждав.

– Про оружие. Найдено ли оно на месте преступления?

– А почему не о наличии следов взлома?

– Взлом кто угодно мог сымитировать.

– Давай без обиняков, – сказал я. – Под кем угодно ты подразумеваешь Патрика или Дженнифер Спейн?

Он чуть поморщился – и я заметил это только потому, что внимательно наблюдал за ним.

– Всех, у кого был доступ, – родственников, друзей. Всех, кого они бы впустили.

– Но ты ведь думал не про них, а про Спейнов.

– Да, наверное.

– Так бывает, сынок, и незачем это отрицать. То, что Дженнифер Спейн выжила, делает ее главной подозреваемой. С другой стороны, в подобных случаях это, как правило, отец: женщины убивают только детей и себя, а вот мужчины – всю семью. В любом случае обычно никто не пытается имитировать взлом. О подобных ухищрениях они уже не думают.

– И все-таки это мы можем выяснить сами, когда приедут криминалисты. Полагаться на слова патрульных не будем. А вот насчет оружия я хотел бы узнать сразу.

– Молодец. Да, это главный вопрос. А о чем ты в первую очередь спросишь сестру?

– О том, кто мог желать зла Дженнифер Спейн. Или Патрику Спейну.

– Разумеется, но об этом мы будем спрашивать всех, кого найдем. А о чем ты хочешь спросить именно Фиону Рафферти?

Он покачал головой.

– Ни о чем? Лично мне очень интересно услышать, что она там делала.

– Тут сказано… – Ричи поднял отчет, – они созванивались каждый день. Она не смогла дозвониться.

– И что? Ричи, подумай. Допустим, обычно они созваниваются часов в девять, когда муженьки уже на работе, а дети в школе…

– Или когда женщины сами на работе. Может, они тоже работают.

– Дженнифер Спейн не работала, иначе сестра сказала бы: “Ее нет на работе”, а не “Я не смогла дозвониться”. Итак, Фиона звонит Дженнифер около девяти, самое раннее в полдевятого – до этого обе заняты утренними заботами. А в десять тридцать шесть, – я постучал по листку, – она уже в Брайанстауне и звонит в полицию. Не знаю, где живет и работает Фиона Рафферти, но Брайанстаун находится в добром часе езды от цивилизации. Иными словами, из-за того, что Дженнифер часок не берет трубку, – максимум часок, а может, и того меньше – Фиона впадает в такую панику, что бросает все и мчится к черту на рога. Не слишком ли бурная реакция? Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием разобрался, почему она так разволновалась.

– Может, ей не час ехать. Может, она просто живет по соседству и решила проведать сестру.

– Тогда зачем ехать на машине? Если пешком не дойти, значит, она живет слишком далеко – и, следовательно, ведет себя странно. А вот и правило номер два: странное поведение – это подарок, и нельзя выпускать его из рук, пока не развернешь. Здесь тебе не транспортный отдел, Ричи. У нас не говорят: “Да ерунда какая-то, наверняка в тот день ей просто захотелось почудить. Забей”. Никогда так не рассуждай.

Повисла напряженная пауза, означавшая, что разговор еще не окончен.

– Я хороший детектив, – сказал Ричи наконец.

– Уверен, когда-нибудь ты станешь отличным детективом, но пока что тебе еще учиться и учиться.

– Для этого необязательно носить галстук.

– Приятель, тебе не пятнадцать лет, – сказал я. – Прикид гопника еще не делает тебя страшной угрозой буржуям. Ты просто выглядишь как идиот.

Ричи потеребил тонкую ткань своей рубашки и сказал, тщательно подбирая слова:

– Я знаю, что большинство парней из отдела не из моего района. У них родители фермеры или учителя. Я понимаю, что я для вас белая ворона.

Зеленые глаза Ричи твердо смотрели на меня в зеркало заднего вида.

– Неважно, откуда ты родом. Происхождение не выбирают, так что даже не думай об этом. Важно то, куда ты двигаешься. И вот это, друг мой, уже зависит от тебя.