Брокен-Харбор

12

По дороге в Брокен-Харбор Ричи из кожи вон лез, чтобы поддержать разговор. Рассказал мне длинную печальную историю о том, как ему, тогда еще рядовому сотруднику полиции, пришлось разбираться с двумя братьями – древними стариками горцами, которые отметелили друг друга до полусмерти. Причина раздора была как-то связана с овцами, однако оба брата были глухими и говорили с настолько невразумительным горским акцентом, что ни Ричи, ни кто-либо другой так и не понял, о чем шла речь. История закончилась тем, что братья сплотились против городского молокососа, и Ричи покинул дом, подгоняемый посохом, который тыкал его в задницу. Он паясничал, старался держаться безопасных тем. Я ему подыграл: рассказал о собственных мелких провалах на службе, о наших с другом выходках в академии, травил байки. Это была бы веселая, приятная поездка, если бы не тонкая тень, что пролегла между нами, затемняла ветровое стекло и уплотнялась всякий раз, когда повисало молчание.

Водолазы обнаружили рыбацкую лодку, долго пролежавшую на дне залива, и ясно дали понять, что это самая интересная вещь, которую они рассчитывали там найти. С ними – безликими людьми в гладких гидрокостюмах – гавань превращалась в зловещий военный объект. Мы их поблагодарили, пожали руки в скользких перчатках и отправили по домам. Поисковики, прочесывавшие поселок, были грязными, усталыми и злыми: все, что они нашли, – восемь ножей всевозможных форм и размеров, явно подброшенные за ночь шутниками-подростками, которым показалось, будто это гениальный способ бунта против власти. Все ножи экспертам предстояло проверить. Я велел поисковой группе переместиться на холм, где Конор спрятал машину. По его версии, оружие кануло в море, однако Ричи был прав по крайней мере в одном: парень с нами играл. И пока мы не разобрались, какую игру он ведет и почему, каждое его слово нуждалось в проверке.

На садовой изгороди Спейнов сидел поджарый парень со светлыми дредами, одетый в запыленную парку. Он курил самокрутку, и вид у него был подозрительный.

– Чем можем помочь? – спросил я.

– Здорово, – откликнулся он и раздавил окурок о подошву. – Детективы, да? Я Том. Ларри сказал вас подождать.

Криминалисты – люди в комбинезонах и белых халатах – с общественностью дела не имеют, а потому и стандарты дресс-кода у них ниже, чем у нас, но этот парень выглядел нестандартно даже по их меркам.

– Детектив Кеннеди и детектив Курран, – сказал я. – Ты занимаешься животным на чердаке?

– Ага. Хотите, зайдем посмотрим, что да как?

Он казался обкуренным вусмерть, однако Ларри с кем попало не работает, так что я решил пока не ставить на пацане крест.

– Хорошо, – ответил я. – Ваши ребята нашли в саду мертвую малиновку. Ты ее уже осмотрел?

Том засунул окурок в кисет, нырнул под оградительную ленту и поплелся по подъездной дорожке.

– Да, конечно, но смотреть там особо не на что. Ларри сказал, вы хотите знать, кто ее убил, зверь или человек, но рану уже попортили насекомые. Одно могу сказать: края у нее были рваные, сечете? То есть нанесли ее не острым ножом – может, тупым, зазубренным, а то и зубами. Определить невозможно.

– Какими зубами? – спросил Ричи.

Том ухмыльнулся:

– Не человеческими. Думаете, ваш парень был вроде Оззи?

Ричи улыбнулся в ответ:

– Точно. “Веселого Хэллоуина! Для летучих мышей я уже стар, но вот вам малиновка”.

– Жесткач! – радостно откликнулся Том.

Кто-то кое-как подлатал дверь Спейнов и повесил на нее амбарный замок – от любителей острых ощущений и журналистов. Том выудил из кармана ключ.

– Не, это был зверь. Может, крыса, а может, и лиса, только вот обе сожрали бы птицу с потрохами, а не одну голову. Если это и впрямь животное, то, скорее всего, кто-то из куньих. Типа горностая или норки, сечете? Из того же семейства. Куницы любят убивать про запас.

– Детектив Курран тоже так предположил, – сказал я. – А версия с куницей соответствует тому, что происходило на чердаке?

Замок щелкнул, и Том толкнул дверь. В доме было холодно – кто-то отключил отопление, – и слабый аромат лимона пропал, теперь здесь пахло потом, пластиковыми комбинезонами криминалистов и застарелой кровью. Уборка на месте преступления в наши должностные обязанности не входит, мы оставляем весь мусор, и свой, и чужой, до тех пор, пока выжившие не вызовут команду профессионалов либо не приберутся сами.

Том направился к лестнице.

– Да, я читал ту тему на форуме Wildwatcher. Скорее всего, ваш убитый правильно исключил мышей, крыс и белок – они бы точно слопали арахисовое масло. Сначала я подумал – может, у соседей есть кошка. Правда, тут кое-что не сходится. Кошка не стала бы просто отгрызать голову малиновке и быстро выдала бы себя, гуляя по чердаку: мяукала бы, чтобы ей открыли люк, или еще что. Они не так осторожничают перед людьми, как дикие животные. Плюс ваш убитый сказал, что чувствовал мускусный запах, так? Мускусный или дымный. На кошек это не похоже, а вот у большинства куньих запах и в самом деле мускусный.

Он откопал где-то стремянку и поставил ее на площадке под люком. Я достал фонарик. Двери в спальни по-прежнему были приоткрыты, и я мельком увидел голую кровать Джека.

– Осторожно, – сказал Том, пролезая в люк. Над нами загорелся его фонарик. – Двигайтесь влево, понятно? В эту штуку лучше не попадаться.

Капкан стоял на полу чердака, всего в нескольких дюймах справа от люка. Раньше я такие видел только на фотографиях. В жизни он выглядел еще более мощным и жестоким. Свет фонарика описывал плавные дуги вдоль жутких распахнутых челюстей. Одного взгляда достаточно, чтобы представить себе лютый свист и хруст, с которым ломаются кости. Никто из нас не приблизился к капкану ни на шаг.

По полу тянулась длинная цепь, прикреплявшая капкан к металлической трубе в углу, заваленном пыльными подсвечниками и наскучившими детям пластиковыми игрушками. Том, держась на расстоянии, поддел ее носком ботинка.

– Вот это, – сказал он, – ногозахватывающий капкан. Жуткая штука. Если добавить пару фунтов, можно взять капкан, у которого челюсти не смыкаются или проложены мягкими прокладками, – такие ловушки более гуманны. Однако этот – старая модель, без всяких новомодных наворотов. Животное лезет за приманкой, нажимает на пластину, и челюсти захлопываются наглухо. Через какое-то время животное погибает от потери крови, стресса или утомления – разве только вы вернетесь и его вытащите. Зверь может отгрызть себе лапу, но, скорее всего, истечет при этом кровью. У этого капкана размах челюстей семь дюймов, с таким можно хоть волков ловить. Ваш убитый не знал, на кого охотится, однако, черт побери, настроен был серьезно.

– Ну а сам ты что думаешь? – спросил я, жалея, что Пэту не хватило ума установить на чердаке освещение. Мне не хотелось отводить луч фонарика от капкана – казалось, он только и ждет, пока вы сделаете неверный шаг, чтобы подкрасться к вам в темноте. Впрочем, я не был в восторге и от кромешной тьмы по углам. Сквозь тонкий слой кровельной черепицы и теплоизоляции слышался шум прибоя. – На кого он, по-твоему, охотился?

– Так. Первый вопрос – это проникновение. Тут никаких проблем. – Том указал подбородком: в верхней части задней стены – над спальней Джека, насколько я мог судить, – виднелось пятно тусклого серого света.

Увидев эту неровную брешь, я понял, что имел в виду строительный инспектор, – выглядело все так, словно стену попросту оторвали от крыши. Ричи невесело фыркнул, что, очевидно, должно было означать смех.

– Нифига себе, – сказал он. – Неудивительно, что строители не отвечают на звонки Гоганов. Дайте мне побольше кирпичиков “лего”, и я вам построю поселок крепче.

– Большинство куньих – ловкие твари, – сказал Том. – Они запросто перелезут через изгородь и заберутся сюда, если их привлечет тепло или запах готовки. Зверь вряд ли проделал такую дыру, но расширить ее мог. Видите? Верхний край дыры рваный и крошащийся, изоляция обгрызена. Может, это сделали зубы и когти, а может – просто погода. Наверняка не скажешь. И вот здесь та же картина.

Луч фонаря скользнул вниз, мне за спину. Я едва не подскочил от страха, однако Том всего лишь указал на кровельную балку в дальнем углу.

– Круто, да?

Дерево в беспорядке пересекали глубокие борозды, идущие параллельно друг другу группами по три-четыре в каждой. Некоторые были длиной не меньше фута. Балку словно атаковал ягуар.

– Это могли сделать когти, какой-нибудь прибор, нож или доска, утыканная гвоздями, – сказал Том. – Выбирайте.

Этот сопляк раздражал меня своим расслабленным отношением к тому, что лично мне казалось очень серьезным. Впрочем, возможно, меня просто бесило, что всем моим подчиненным, похоже, лет по четырнадцать, а я прохлопал уведомление о том, что мы теперь набираем сотрудников в скейт-парках.

– Сынок, это ж ты тут эксперт, – сказал я. – Ты здесь для того, чтобы сообщить нам свое мнение. Давай-ка ты сам выберешь.

Том пожал плечами:

– Если биться об заклад, то я бы поставил на зверя. Правда, я не уверен, забирался ли он на сам чердак. Возможно, царапины появились еще на этапе строительства, когда балка была голой или просто лежала на улице. Это логично, учитывая, что царапины только на одной балке, так? Но если кто-то поцарапал балку здесь, тогда ой. Видите промежутки между отметинами? – Он снова направил фонарик на борозды. – Между ними, типа, целый дюйм, так что это сделал не горностай и не норка, а мощный зверюга со здоровенными лапами. Если убитый охотился за этой тварью, тогда такой капкан в самый раз.

Наш разговор напрягал меня сильнее, чем следовало бы. Невидимые углы чердака казались загроможденными, мне слышалось едва различимое пощелкивание, мерещились красные булавочные глазки. Все мои инстинкты ощетинились, оскалились, свернулись в клубок, готовясь к бою.

– Тут есть еще на что посмотреть? – спросил я. – Или закончим беседу там, где мой счет за химчистку не удваивается с каждой минутой?

Том слегка удивленно осмотрел свою парку, которая выглядела так, словно он катался в пыли.

– Ой. Точно. Не, больше ничего интересного. Я поискал помет, шерсть, следы гнездования, но не нашел. Идем вниз?

Я спустился последним, не отводя луча фонарика от капкана. Выбираясь через люк, мы с Ричи невольно отклонялись подальше от железных челюстей.

На лестничной площадке я достал салфетку и принялся чистить пальто. Пыль была мерзкой – коричневой и липкой, словно состояла из токсичных промышленных отходов.

– Итак, – сказал я, – объясни мне, с чем мы имеем дело.

Том удобно устроился на стремянке и начал загибать пальцы.

– Ладно, значит, мы сошлись на куньих, да? Ласки в Ирландии не водятся. Горностаи есть, но крошечные, весом от силы полфунта. Не уверен, что они могли шуметь так, как описывал ваш парень. Лесные куницы потяжелее, и они обожают лазить, но ближайшая лесистая месность аж на холме в конце залива, так что зверь оказался бы далековато от своего ареала. И вообще, я не слышал, чтобы кто-то встречал здесь лесных куниц. А вот норка… норка, пожалуй, подойдет. Они любят жить у воды, так что, – он повел подбородком в сторону моря, – тут им самое раздолье, да? Норки убивают про запас, отлично лазают, не боятся никого, в том числе людей, и вдобавок они воняют.