Катилось яблочко

Глава 6

— КАР

Гном подпрыгнул на метр, а потом едва не потерял сознание от страха. Но за спиной оказалась лишь стоящая у стены, прикрытая тёплым, плотным пледом клетка с чёрным вороном. Скромник не успел перевести дыхание, когда за дверью гримерки послышались шаги. Гном понял, что сейчас его обнаружат и бросился к лифту.

«Зачем я убегаю, я же ничего не сделал?»

«Ты услышал то, что тебе не предназначалось. Чужой секретик», — любезно ответил голос.

«Но не специально же!»

«А это мало кого волнует».

— Да что же здесь происходит? — простонал Скромник.

Двери лифта открылись, он вышел на улицу, где накрапывал мелкий неприятный дождик. «Интересно, меня отвезут обратно?»

— Прощу садиться, — откликнулись позади него.

Гном увидел уже знакомого водителя с пучком. В вечернем свете он выглядел совсем иначе — усталым и бледноватым. И смотрел странно: прижав подбородок к груди и повернув немного голову. Скромник почувствовал себя подопытной крысой — или жертвой. Масло в огонь подлило и то, что водитель внезапно моргнул — сначала правым, а потом левым глазом. У гнома мурашки по коже пробежали.

— Нет, спасибо, я сам…

— Садитесь. Дождь идёт.

— Ладно. Хорошо. Если вы так любезны, — проблеял он нервно, послушно шагая за водителем.

Несмотря на все странности, доехали они быстро и без происшествий. Скромник с облегчением покинул машину, пробрался в свою каморку и завалился на горячую трубу. Выдохнул. В груди у него бурлило столько чувств: страх и стыд, радость и удивление, теплая и одновременно горькая ностальгия.

«Какой же яркий и невероятный я прожил день. И главное — почти не трусил!»

«Ага, а баня?»

«Да я чуть не умер. Можно было и побояться. Я же не упал в обморок, шел за ручку с прекрасной девушкой, разговаривал с Риной — и даже почти не краснел».

«Вау, мальчик, всего сто восемнадцать, а уже такой взрослый».

«Сам не лучше».

«Ну естественно, я не могу быть лучше коробки, в которой живу».

«Вот и молчи», — вздохнул гномик, закрывая глаза.

Он повернулся к стенке и расстегнул кофту, из кармана которой выпал белый конверт с авансом. Скромник слепо на него взглянул, положил под домашние тапочки, чтобы за ночь никуда не делся, и лёг спать. Мысль о еде к нему даже не пришла.

***

Через неделю гном снова отправился на студию, чтобы сыграть эпизодическую роль в сказке. За семь дней он успел десять раз передумать сниматься, но в последний момент Рине удалось его уговорить.

— Ты только представь, какое волшебство подаришь деткам и взрослым! Они же понимают, что на экране играют актёры, а чудеса нарисованы. Но ты… Ты совсем другой случай! Серёженька, ты же будто сбежал из сказки. Тем более ты мал ростом и молод лицом, поэтому деткам будет проще ассоциировать себя с тобой. А взрослые, которые поймут глубинный смысл произведения, просто будут восхищаться твоей потрясающей игрой. Ты создан для кино, дорогой мой!

Приехал за Скромником тот же водитель, но уже в своём нормальном, человеческом состоянии. После прошлого раза гном с осторожностью поглядывал на парня: мало ли что ещё вытворит. На этот раз медийный центр был переполнен: ходили люди в разноцветных костюмах, декораторы с этажа на этаж возили килограммы украшений, со всех сторон доносились голоса и телефонные звонки. Скромник мгновенно растерялся в такой оживленной атмосфере и не знал куда себя деть, пошёл наугад в гримерку, но в итоге даже в проход не смог протиснуться.

— Ей, Серый, иди сюда, — крикнул ему знакомый голос со стороны съёмочной площадки.

Гном протиснуться дальше по коридору и был затянут в техническую комнату.

— Что, не ожидал? — улыбнулся ему Митрофанушка.

— Да…

— Здесь всегда так, на сказках: массовки, декорации, звук особенный, костюмы — целый головняк. Однако Рине почему-то нравится, — объяснил ему Тёмушка, продюсер.

В технической комнате собрались все братья, не хватало только Аннушки, о чем гном и спросил.

— Готовится, у неё ж главная роль, — фыркнул Сёмушка.

— Долго съёмки длятся?

— Очень, иногда по неделе, — ответил Митрофанушка. — Чем больше людей в кадре, тем больше дублей: каждый где-нибудь да налажает. Сейчас, скорее всего, дня три будет, сказка недлинная. Ты, кстати, появляешься в самом начале и где-то в конце.

Скромник покраснел и сжался.

— Не волнуйся так. Представь, что камеры не существует, а ты просто в кругу семьи переживаешь ситуацию, написанную в сценарии.

— Легкотня же, — сыронизировал Сёмушка.

— Что ты сегодня на всех рычишь?

— Ничего я не рычу.

— Иди-иди, — шепнул Тёмушка гному, — в гримерку, крикни с порога «сцена один» и тебя сразу же примут. Если что, беги сюда, здесь не достанут.

План сработал, Скромника действительно в первых рядах собрали и одели. Гном едва вырвался через час на волю, подышать воздухом, а не лаком для волос. Походя мимо столовой, гном внезапно наткнулся на Аннушку с кофе. Её одели в красный с золотыми веревочками балахон, похожий на одеяние гонца или священника, и высокие кожаные сапожки.

— Привет, Серёженька. Настрой боевой? Не волнуйся, у тебя все получится. Иди в зал на третьем этаже, там Рина готовит всех.

— Хорошо. У тебя как дела?

Аннушка лишь устало улыбнулась. Гнома затопила жалость к ней. «И зачем бедняжка терпит все? Почему не уйдёт? Неужели из-за меня?» — подумал он. Скромник спустился на третий этаж, представляющий собой огромную площадку для съёмок, заставленную декорациями. «Братья что ли только на тревел-шоу работают?» — задумался гном, осматривая незнакомых людей, расставляющих аппаратуру. Рину он нашёл быстро — по яркому платью корпоративного цвета румяного яблока. Она раздавала сценарии, поправляла костюмы, проверяла аппаратуру — в целом организовывала работу огромной машины. Увидев Скромника, женщина всплеснула руками и от всего оторвалась.

— Ну что за прелесть? Тебе нравится, мой ангел?

— Да…

— Ужасно тебе идёт! Роль писала давно, а как будто для тебя. Будешь в ней как влитой.

Скромник осмотрел свои черно-серые обноски, дырявые ботинки, вспомнил искусственно нанесенную сажу на щеки и лоб и почувствовал, как щеки наливаются цветом. «Это я так выгляжу в твоих глазах прекрасно?»

— Ты сценарий уже прочитал?

— Только первую часть.

— Отлично! Дальше не читай — не порти впечатление, вместе посмотрим.

— Почему братья не здесь?

— О, над сказками обычно работает расширенная команда, братья это так, базовый комплект. Актёров тоже у нас больше одной Аннушки.

— Так почему ими не заменить её на тревел-шоу? — ляпнул Скромник.

Рина улыбнулась и похлопала его по грязной щеке.

— Потому что это место ждёт тебя.

Гном смутился и опустил глаза на её аккуратные чёрные туфли.

— Иди на сцену, присаживайся, начнём через пять минут. Верь в себя, драгоценный мой!

Скромник кивнул и протиснулся сквозь разношерстную толпу людей к площадке. Посреди этажа стояла комнатка, будто украденная из какой-нибудь лесной лачуги: стены, одетые в прогнившие доски, прямоугольный деревянный стол персон на четырнадцать, накрытый небогато — соленья и похлебка, выглядевшая отвратно.

«Действительно, в некоторых деревнях так и живут. Нам с братьями удалось не застать благодаря алмазный шахте. Какая же сказка может быть в таких условиях?»

«Реальная, — ответил голос. — Таким местам и его обитателям только и остаётся, что вера в чудо».

Скромник прошёлся вдоль стола, разыскивая пометку со своим именем. Его кресло оказалось в самом начале, на торце стола.

— Я буду сидеть на виду… — прошептал он и осторожно опустился на стул, будто тот мог под ним взорваться.

Вскоре места начали занимать и другие актёры. Гномику сразу бросилось в глаза, что за столом, кроме некого, мужчин не было. «Неужели я единственный?» — испугался он. Но тут подошёл неизвестный пожилой человек с седой бородкой, который занял место напротив Скромника, и Аннушка, оставшаяся пока за кадром. Она улыбнулась и показала два больших пальца. Гном от этого занервничал ещё больше.

— Готовность три минуты.

Рина пробежалась вокруг стола: кому-то поправила воротничок, заправила выбившуюся прядку, где-то подвинула чашу, повернула яблочко в пиале на центре стола. Казалось, её меткий глаз замечал все шероховатости, которые могли испортить идеальную картинку, а быстрые руки исправляли любые недочёты. На секунду Скромнику захотелось, чтобы они и его, несуразного неумеху, убрали из-за стола, но Муэрте лишь погладила его по головке. В зале наступила тишина, Аня, шептавшая что-то Сёмушке, оборвалась на слове; Рина вышла перед камерой с хлопушкой; Митрофанушка нажал что-то на экране и загорелась страшная для гнома красная лампочка.

— Сцена один, дубль один, — хлопнула Рина и выскочила из кадра.

Как по команде все актёры принялись за похлебку, громко чавкая, пачкаясь и задевая деревянными ложками то тарелку, то стол. Скромник же, как по сценарию, лишь водил ложкой по чашке, изображая абсолютно реальное отвращение к этой жиже. Молчание затягивалось, но, как сказала Рина, так было необходимо, на монтаже в эти пустые минуты добавят закадровый голос.

Вдруг, одна из девушек, сидящая в центре стукнула тарелкой по столу и тяжело вздохнула.

— Гадость.

— Ну если бы Инга вернулась вовремя, может бы и поели что-то сносное, — съязвила другая.

— Она не приходила? — мужчина на другом конце стола свёл толстые брови. — Я думал, что ушла уже за Муркой.

— Нет, папенька, шляется где-то.

— Небось опять с Ванькой убежала к колодцу!

— Я её предупреждал. Она бы не посмела.

— Да в ней уважения, папенька, как в этой похлебке картошки, — подключилась другая.

— Не сметь так говорить про старшую сестру, — стукнул ложкой мужчина. — Бабы базарные, скоро и мне за углом будете косточки перемывать.

— А мне она не старшая, — напомнила одна из девиц.

— Постыдилась бы тогда! Меньше — а работой целый день занята, не так, как вы — на шее у больного отца сидите.

Девушка стушевалась, сложила руки на коленках и не посмела перечить.

— Куда ж себя работой гробить в молодые годы, так и замуж никто не возьмёт, — тихо сказала другая, рассматривая кончик своей косы.

— И так никто не берет! — гаркнул отец и закашлялся. — Послал же Бог счастье: столько баб — и все без приданого, сын один — и то юродивый!

Скромник боязливо поднял на мужчину глаза и тут же спрятал их, уткнувшись носом в тарелку.

Вдруг за кадром послышался хлопок двери и весёлые, легкие шаги.

— Явилась! Можешь не торопиться, уже все съели! — крикнула одна из сестёр.

На пороге комнаты появилась Аннушка — точнее, Инга — в своём потрясающем красно-золотом балахоне. Всё семейство ахнуло, кроме немого от рождения Скромника, сумевшего только выкатить от удивления глаза. Аннушка улыбнулась, распрямила плечи и села за стол под пристальными взглядами сестёр.

— Что это такое? — хмуро спросил мужчина.

— Подарок, папенька, — довольно ответила она. — Лучшему почтальону города от самого градоначальника.

— За какие это заслуги? — взвизгнула одна из сестёр.

— За рабочие. Разношу много, беру мало, на выходных по сенокосам не шатаюсь.