Авилины игры

Глава 5. Олежа в убежище

Тепло... Тепло нежно касалось локтей, коленей, пальцев... Тепло аккуратно придерживало за руки... Тепло обнимало за плечи... Тепло окружало его всего. И сладкая дрёма не выпускала Максима из своего плена, да и он не стремился выходить. Зачем вообще покидать эти теплые и тихие хоромы и идти на встречу опасности, холоду и...

«Стоп-стоп-стоп, но в лесу было холодно, когда я заснул. И не так мягко. И рядом со мной не потрескивал... Камин? Это что, камин так хрустит, не корни?» — Максим открыл глаза и подскочил. Совсем так же, как и когда проснулся в лесу. Только вместо сосновых ветвей над ним нависала люстра, а рядом с диваном, на котором Максим проснулся, и вправду потрескивали чернобокие угли в коричневом камине. Легкий полумрак навевал сон, но Максиму спать уже совершенно не хотелось. Где он? Что это за место, а главное — как он тут оказался? Зачем вообще заснул? А если бы его съели? А если...

Горло пересохло только от одной мысли о таком.

Вдруг он уже мертв? Вдруг это все лишь галлюцинация, какое-нибудь послесмертное видение?

Скрип половиц раздался за дверью, Максим резко повернулся к ней, не сводя взгляда с её пухлой позолоченной ручки. Скрип замолк, и на пару секунд воцарилась тишина. Максим замер на диване, будто прилипнув в нему, не смея оторвать глаз от двери. Сердце забилось в висках и маленький ежик — тревога — своими иголками тронул сердце. Кто там?

Внизу, между дверью и полом, залилась желтым теплым светом щёлка.

Кругленькая ручка повернулась, и дверь бесшумно отворилась, выливая в полумрачную комнату свет, озаряя ее. Только огромная тень, шумно выдыхая, шириной почти во весь проход, перекрывала водопад света. Максим испуганно раскрыл глаза и рот, схватившись за край дивана. Мурашки галопом пробежались по всему телу, и страх снова забился в груди вместе с сердцем.

Тень сделала один шаг навстречу Максиму, и пол жалобно скрипнул. Паника ударила в голову. Часть тени отделилась от нее и поползла по стене, мгновение и... Вся комната осветилась ярким светом, исходящим от хрустальной люстры.

Максим тихо вскрикнул, зажмурил глаза, схватился за голову, сжался и приготовился уже к неизбежной смерти, как вдруг услышал заливистый, тихий и чем-то напоминающий треск углей в камине смех. Он удивленно поднял голову, недоуменно посмотрев на то место, в котором увидел тень, но вместо нее стоял не кто иной, как... Человек. Самый обычный человек, просто сильно высокий и толстый, одетый в бежевую шубу, отделанную мехом, высокие сапоги и штаны. Из под шубы торчал бордовый свитер, шея пряталась за кудрявой рыжей бородой до груди, а под горбатым носом редели короткие колючие усы, но больше всего взгляд привлекал небольшой шрам на левой щеке. На плечах громоздился приличный слой снега, а в правой руке большой серый мешок, набитый чем-то непонятным.

— Ну ты совсем зашуганный, малой, — мужик, а про себя Максим никак иначе назвать его не мог, прекратил смеяться и заговорил тихим басом.

— А вы кто такой, для начала? — на фоне властного баса дрожащий голос Максима казался чем-то жалким и унылом, слабым и безнадёжным.

— Ко мне сразу на «ты» можно. Зовут Павел Павлович, но все зовут меня Пал Палычем…

— Все — это кто?

— Выжившие, — Пал Палыч улыбнулся и морщинки тут же покрыли узором его лицо. — Тебе предстоит многое узнать. Разрешишь присесть? — он снова по-доброму улыбнулся, и почему-то всё недоверие к этому человеку сразу пропало. Излучал он что-то родимое, привычное, что ли. Не пахло от него чужим, инородным, как от леса и корней.

— Да садитесь, ваш же это, наверное, дом, — Максим смутился и отодвинулся.

— Малой, не скажешь, как тебя зовут? Или тебе нравится, когда я к тебе так обращаюсь?

— Максим. Меня зовут Максим.

Пал Палыч усмехнулся.

— А ты случайно ли не знаешь такую невысокую девчушку с пшеничными короткими кудрями? Ксенией звать.

Максим тут же встрепенулся, и Пал Палыч вновь рассмеялся, смутив его.

— Прости, если смущаю своим смехом, я просто человек веселый, люблю посмеяться. И поспать. А кто этого не любит? — он шмыгнул носом. — Судя по тому, как ты оживился, Ксюшу знаешь?

— Знаю! А вы ее откуда… — Максим не успел закончить мысль, а Пал Палыч уже ответил на вопрос:

— Так она одна из выживших. Внизу места себе не может найти. Спрашивала о тебе миллион раз.

«Она искала меня, волновалась, спрашивала»… — от этой мысли в груди разлилось сладостное тепло, и Максим подумал, что вот-вот растает.

— Как бок твой, кстати?

— А… Бок? — Максим сначала и не понял, что у него спросили — сильно задумался о Ксении.

— Да, ты был ранен. Это мне тоже Ксюша рассказала. Я тебе там перевязал всё, обработал. Повезло тебе — рана неглубокая.

— А что ещё обо мне Ксюша рассказывала? — Максим поднял край футболки, любуясь ярко-белым бинтом, охватывающем торс.

— Когда я пошел искать выживших, нашел ее одну из первых. Познакомились мы с ней чутка, да я и заметил, как она всё очень хотела что-то сказать, ну, думаю, дам ей возможность выговориться. Спросил, что ее интересует, а она как выпалит: «А вы такого темноволосого с большими карими глазами парня не находили? Чуть повыше меня ростом, но мой ровесник, Максимом звать. Одет в синюю майку с длинным рукавом». Я, конечно, ответил, что нет, — Пал Палыч покашлял. — Тебя последним успел до Вечера найти. Но обо этом попозже, надо ж всё по порядку. Пойдем к Ксении твоей вниз. Ребятки тебя тоже ждут.

«Какие ещё ребятки?»— хотел было Максим вслух спросить, но не успел — его лихо подняли и повели под локоть.

Был минован широкий коридор, застеленный и завешанный коврами, и Максим вместе с Пал Палычем вышли на лестницу, каждая ступенька которой недовольно скрипела, стоило Максиму наступить на неё. Сколько лет же этому дому? А Пал Палычу? Можно ли ему вообще доверять? Откуда он тут и зачем спас? Стараясь не подавать виду, что он растерян, Максим спустился вниз и оказался в новом коридорчике, только тот по размеру был значительно меньше и уже.

— Вторая дверь слева — нам туда, — подсказал Пал Палыч.

— А остальные три двери куда ведут?

— Ванная, кладовка и погреб. Не бойся, трупы детей там не храню, — Пал Палыч снова рассмеялся, но Максиму смеяться совершенно не хотелось. Тихо вздохнув, он схватился за ручку и открыл дверь.

Максим вошёл в комнату, сопровождаемый скрипом двери, и через несколько секунд все до единого взгляды устремились к нему, словно Максим был произведением искусства, самой красивой картиной, на которую люди хотели посмотреть. Разговоры, спустя пару мгновений после скрипа двери, утихли. Максим перевод взгляд с одной персоны на другую, про себя отметив, что всего в комнате было человек двадцать. Взгляд натыкался на абсолютно разных людей: на малышню лет шести-семи, которая всего пару секунд назад весело носилась по комнате, а теперь заинтересованно смотрела на него, потеряв огонек баловства, на других детей самых разных возрастов, что смотрели на него красными, опухшими от слез глазами. На них было больно смотреть, ибо их горечь утраты словно вирус передавалась по воздуху. Но тяжелее всего было встречаться взглядом с людьми, у которых на лице была улыбка, а в глазах — осколки печали, нежно блестевшие в зрачках, тихая скорбь и неутешное пламя страха. И всё это, всё плохое и печальное, эти люди скрывали под маской беззаботного счастья и наигранного смеха. Они смотрели на него, друг на друга, улыбаясь и прекрасно понимая, что ни у них самих, ни у некоторых их собеседников совершенно нет желания улыбаться. И почему-то именно от этого зрелища так сильно сжималось сердце, выдавливая слезы жалости из глаз. Максим подумал, что это были самые сильные люди, потому что они боролись сами с собой постоянно. И то, что они выигрывали, заслуживало уважения.

Какие разные люди находились в этой комнате, в этом доме! И всё одна вещь их объединяла — они все были растерянны. Даже дети, малышня. Они играли и бегали, ну а что им ещё оставалось? Это же дети, они не усидят на месте долго! Но и они всей своей мимикой, глазами выражали непонимание: почему они здесь? Да, все люди в этой комнате были растеряны.

Кроме одного мальчика.

И он больше всего заинтересовал Максима.

Его серебряная челка паклей свисала над блокнотом, в котором парень что-то записывал. Тонкие изящные брови были нахмурены, а бледные губы шептали что-то беззвучное. Парень будто решал тяжелую задачку по математике, а на остальное ему словно было плевать. Не грусти, не страха, ничего не выражало его мраморное лицо. Полная концентрация внимания. Да он даже не поднял сосредоточенного взгляда, когда Максим вошел!

Пара мгновений тишины и...

— Максим? — знакомый голос, который так быстро стал родным, разрушил тишину в огромной комнате, судя по всему, гостиной или зале. Он снова встретился с васильковыми глазами, вновь увидел, как переливаются светлые кудряшки.

Около стола, держа в левой руке чашку, сидела Ксюша, но, увидев Максима, она поставила её на стол, привстав.

Ровно пять секунд Максим смотрел на Ксюшу с глупой полуулыбкой на губах и только потом произнёс, стараясь вложить в это единственное слово всё тепло, сохранившееся в нём до этого времени.

— Ксюша.

Он увидел как на её губах расцвела улыбка, и Ксения в пару мгновений пробежала всю длину комнаты, упав в его объятия, крепко прижимая Максима к себе.

— Ты выжил, ты жив! Я знала, знала, что ты будешь цел! Ты просто не мог погибнуть, — она тихо шептала слова ему в грудь, и Максим готов был поклясться, что сейчас он самый счастливый человек во всем этом доме, потому что он рядом с Ксюшей. Рядом с человеком, с которым прошёл через такое, после чего они не могли остаться чужими людьми.

Все зашептались, послышались и звонкие короткие смешки, но как же глубоко Максиму было плевать на них. Ксюша первая отодвинулась от него, впрочем, всё ещё придерживая его за плечи.

— Как ты, как бок? Тебя раняли куда-нибудь ещё? Пал Палыч нашёл тебя лежащем на земле и жутко бледным, всё было в порядке? — вопросы Ксюши были нескончаемы, и если бы подошедший Пал Палыч не положил бы ей руку на плечо, подняв брови и кивая на остальных, явно намекая, что сейчас не время для расспросов, то от Ксении спасения точно бы не было.

— Не забывай, Ксюш, что он ещё многого не знает, как и все вы. Думаю, и тебя, и Максима, и вообще всех вокруг очень интересует, каким вихрем вас сюда занесло, так?

— А вы что, знаете, откуда мы здесь? — Максим удивленно поднял брови. — А где мы вообще, для начала? И... — Максим немного замялся, подбирая правильные слова, в итоге решив повторить фразу Пал Палыча. — Зачем и каким вихрем нас сюда занесло?

— Каким — мы, по крайней мере я, знаем, а вот зачем — непонятно, — Максим тут же повернул голову в сторону сказанных слов и с удивлением наткнулся на того серебряноволосого мальчика в центре. Эти слова принадлежали ему. Зелёные глаза скучно смотрели прямиком в глаза Максима, блокнот был закрыт. Мальчик встал и подошёл к столу, кладя на него блокнот. — И как отсюда выбраться — понятия не имеем уж точно все.

Максим отметил, что он был довольно высок, выше него самого.