Отель «Крик Чайки»

Шутки разума

Анна захлопнула ставни. Меньше всего ей хотелось погружаться в лабиринты своего сознания. Только не сейчас. Не в переломный момент жизни. Возможно, все это и помогает творить, когда реальность пугает так, как не способна напугать ни одна фантазия. Но все же надо уметь балансировать на грани. Ведь всегда легче шагнуть в сторону и провалиться в бездну, чем продолжать идти по тонкому канату.

Ей бы сейчас поговорить хоть с кем-нибудь из Лондона. Пусть это будет чёрствый Рик или даже разъяренная Алисия. Но интернет не работает, телефон разбит, стационарные линии порваны штормом.

«Ничего, ничего…» – Анна облокотила голову на спинку кресла. – «Допишу роман, сдам его в Литерари и улечу на острова! Поселюсь в одиноком бунгало посередине джунглей или на самом берегу океана. Только эти райские земли способны вернуть рассудок. А сейчас за работу!»

Романистка потерла руки и застучала по клавиатуре. На восемнадцатой главе захотелось Эрл Грея. Уокер просмотрела пакетики близ электрического чайника и, не найдя любимый сорт, вышла из номера.

Снизу послышался разговор. Стараясь не шуметь, Уокер приблизилась к лестнице в надежде хоть что-то расслышать.

Желчный голос отца Кейдна сменялся короткими репликами Джил. Ее тембр то затихал, то становился взволнованно бурлящим. Вскоре зазвенели кубики льда в стакане, а следом что-то произнес Бенедикт. Но что? Анна не могла разобрать ни слова. Нет, она отчетливо слышала каждый звук и каждый вздох. Однако по какой-то причудливой ошибке буквы не складывались в слова, а слова в предложения.

– Добрый вечер! – мисс Уокер все же решила спуститься.

– Дэрведэр! – привстав с дивана, радостно произнес Рассел. – Курданы сута аликфанчи?

– Прошу прощения? – растерялась Анна в надежде, что Бенедикт повторит.

Но тот, к ее великому ужасу, не повторил, а продолжил:

– Мердоки сиготивы…

Замерев на ступенях, писательница опешила.

«Они говорят на чертовом кельтском? Или какого дьявола я ничего не понимаю?»

– Да, да, – натянуто улыбнулась и потупила взор Анна.

Дыхание становилось тяжелее, в руках появился тремор, а голова наполнилась той же белой мглой, которая окутала весь остров. Мисс Уокер более не смотрела в глаза сидящим, когда все, словно по команде, уставились на бедную Анну. Она проскользнула в столовую. На кухне копошилась Розмари, за дальним столом, разминая вилкой пюре, грустил Каспер.

Избегая разговоров, Анна подбежала к чайной зоне и, бросив в кружку пакетик Эрл Грея, наполнила ее кипятком.

– Вам лучше? – завидела ее Розмари.

Казалось, висящий на груди камень, сорвался и упал. Писательница торопливо закивала. Она открыла рот, готовясь спросить о странном языке, на котором общаются в холле, но передумала и отвернулась к окну.

Темноту ночи окутал плотный туман. Такой странный, какого мисс Уокер еще не приходилось встречать в своей жизни. Англичанка подошла к стеклу и всмотрелась в эту мглу сквозь свое тусклое отражение. Внезапно Анне показалось, что ее лицо обрело иные очертания. Щеки впали, глаза налились чернотой, а рот разверзся в безмолвном крике. Мисс Уокер испуганно отстранилась, не спуская глаз с жуткого лика. Ей виделось, что это вовсе не она. Казалось, что кто-то зловещий смотрит на нее из тумана. Анна моргнула, и фантом исчез.

– Что-то увидели? – любопытствовала Розмари.

– Увидела?

Разумеется, она не признается в том, что ей померещилось. Совершенно очевидно, она и без ожившего тумана слишком странно себя ведет.

– Нет, ничего… Просто он такой плотный. Сколько живу в Лондоне, никогда не видела такого.

– Привыкайте…

«С чего бы это?» – нахмурилась девушка, но предпочла не участвовать в долгих диалогах.

Анна ушла. В холле молчали. Там каждый думал о своем – быть может, проклинал туман, а может неуёмную Анну Уокер. Ей, как никогда раньше, было наплевать. Все, что занимало гостью из Лондона – вернуться из этого места с непревзойденной рукописью. И, по возможности, не свихнуться окончательно.

– Анна? – раздалось в спину и Анна вздрогнула, обронив на ковер несколько капель чая.

– Вы в порядке? – вопрошал Бенедикт.

– Спасибо, я в полном порядке! – обернулась Уокер, выдавив крайне фальшивую улыбку.

«Ох, кому ты врешь Анна? Твой разум далек от порядка: он видит по-другому, он слышит по-другому. Его реальность теперь отличается от реальности этих людей. Ты спятила! Но никто из персонала и постояльцев не должен об этом узнать. Они явно догадываются, но не знают наверняка. Так и должно продолжатся. Держись изо всех сил. Иначе тебе не добраться до приличной клиники в Лондоне. Иначе ты очень надолго застрянешь в больнице для умалишённых Кельса, в лучшем случае, Белфаста. Впрочем, разница не велика».

Вкус бергамота успокоил нервы, и Анна вновь взялась за работу. Все, чего она теперь желала – дописать и уехать из этого места. Однако, после первого же предложения писательница остановилась и боязливо посмотрела на затянутые пеленой окна. Уокер застыла, не решаясь пошевелиться.

«Неужели ко всем признакам безумства прибавилась мания преследования?»

Теперь ей казалось, что оттуда, снаружи, за ней кто-то наблюдает. Такое странное чувство, словно Анна переместилась в далекое детство. У нее был почти такой же особняк из картона. Из картона потоньше была мебель и межстенные перегородки. Из оберточной бумаги – обои, из старых лоскутов бархата – ковры. Когда-то она проводила у кукольного домика дни напролет. Какое неприятное чувство вдруг оказаться в одном из таких картонных домов. Как жутко ощущать на себе чей-то пристальный взгляд. Взгляд, от которого невозможно скрыться.

Стараясь более не рассматривать туман, Анна задернула плотные шторы и забралась в кровать. Настольная лампа освещала лишь часть постели и небольшой ореол ковролина. Трехслойные портьеры надежно защищали от любого наблюдателя, но отчего-то ощущение не пропало. Под этим давящим чувством романистке удалась сцена преследования. А глава о белой комнате с мягкими стенами и огоньком камеры под потолком вышла ужасающе реалистичной.

Было далеко за полночь, когда с чувством полного удовлетворения Анна захлопнула крышку компьютера. Глаза слипались, утомленный интенсивной работой мозг буквально отключался. Мисс Уокер сползла на подушки и закрыла глаза. Она погружалась в звенящую тишину, когда внезапно услышала уже знакомый ей звук. Жуткий шепот доносился до ее ушей. Он исходил из ниоткуда и распадался на отдельные звуки, которые снова никак не складывались в слова. Парализованным телом Анна вжалась в постель.

– Уходите… – прошептала она. – Умоляю, оставьте меня в покое…

По ее щеке потекла одинокая слеза, но шепот не исчез. Отчаявшись, Анна сдавила подушками уши. Их наволочки намокали от слез пока мисс Уокер не провалилась в сон.

Три настойчивых стука вырвали Анну из забытья. Она подтянулась к спинке и уставилась на дверь.

«Быть может, приснилось?» – подумала девушка, когда по коридору пробежал ребенок.

Уокер обдало холодным потом. Она ведь совсем забыла подпереть входную дверь тяжелой тумбочкой. Видимо, страх вторжения померк перед страхом безумства. Что ж, если это так, то зачинателем ее сумасшествия можно по праву назвать уродливого карлика. От одной лишь мысли о нем, сердце, словно пойманная хищником птица, трепетало от ужаса, а в голове мигом возникал демонический блеск его глаз.

Прислушавшись, мисс Уокер снова уловила быстрые шажки. Тот, кому они принадлежали, подбегал к двери и, постояв, отбегал в конец коридора. Когда шутник отдалился на максимальное расстояние, Анна вскочила с постели и схватилась за дубовую тумбочку. Она потянула увесистую мебель к двери, а полуночный возмутитель спокойствия опять приближался. Звук шагов нарастал, когда внезапно исчез.

И все было бы ничего, и можно было бы даже придвинуть тумбочку и лечь спать, вот только так резко остановиться, если бежишь на скорости, просто невозможно! Шаги исчезли так, будто бегун поднялся в воздух. Анна почувствовала как по спине пробежала ледяная волна. Она все же подперла дверь и, на минуту замерев, тихо вынула ключ.

«Куда он подевался?» – Уокер нерешительно приблизилась к замочной скважине.

На красный ковролин падали тусклые круги настенных ламп. Коридор казался совершенно безлюдным, как вдруг с другой стороны на Анну взглянул стеклянный глаз. Не моргающий, не человеческий, с безумным взглядом карлика из ее кошмаров.

Писательница отскочила от двери, оступилась и упала на пол. Она поползла к кровати и, схватив подушку, запустила ее в сторону двери. Та ударилась и осела на тумбочку. Теперь в комнату никто не сможет войти, теперь за Анной никто не сможет подглядывать.

Стук в висках не прекращался час. Мисс Уокер массировала голову, пока не поняла, что вместо мягких прикосновений она с усилием царапает кожу. Вскоре зуд переместился на плечи, и Анна тут же впилась ногтями в них. Почесывания успокаивали, а физическая боль отвлекала от боли душевной.

– Думай, думай, Анна! Что бы спросил у тебя психиатр, если бы ты сейчас попала к нему на прием?

«С чего все началось? Гениально! Так с чего все началось?»

И больше всего на свете Анна хотела бы ответить – с кровавого убийства, которое она услышала. Но мисс Уокер точно помнила, что этому предшествовал названый гость в ее номере, преследование в экспрессе и до мурашек знакомый взгляд на перроне. Но даже до этого, до проклятого острова и даже до Белфаста, она увидела карлика в Лондоне. В ту злосчастную ночь, когда забронировала номер в отеле «Крик чайки», а после легла спать. Именно тогда она увидела своего преследователя. Увидела во сне.

– Я сошла с ума… Я свихнулась… – вторила Анна, растирая онемевшие предплечья. – Я сошла с ума… сошла с ума… я обезумела…

– Ты сошла с ума, Анна, – вторили шепотом стены, – ты сошла с ума!

Наконец, Анна поняла их. Наконец, она разобрала их неразборчивый шепот. Наконец, мисс Уокер приняла свое безумство.