Звезда пленительного несчастья

Олеся Травникова. Не уверен, не изменяй

Архипов сидел за столом в своём кабинете и вертел в руках ручку.

– Так. Что мы имеем? Подозреваемых батальон, а обвинение предъявить некому. Ну, во-первых, десантник-сантехник Гаврильев, которого, по-хорошему, надо уже выпускать.

– Это ещё почему? С ножом же поймали. Свидетель есть, – удивился Берёзкин, присев на стул у стола. В руках он держал подстаканник, почерневший от времени, в стакане плескался кипяток с пакетиком чая.

– Да не тянет он на убийцу. Так, шестёрка, наводчик, – сморщился от досады следователь.

– Сестрица убитого? – спросил старший оперуполномоченный, размешивая в стакане сахар – две полных ложки.

– Вот тут да. Тут может быть интересно. Тёмная лошадка – эта Лиза Амурская. С виду тихоня, серая мышь, но мы-то с тобой знаем, как из таких тихонь черти лезут.

– А мне она нравится, – сказал Берёзкин, дуя на горячую жидкость в стакане.

– Ещё одна дамочка нарисовалась. Не забывай, – напомнил Архипов, указывая ручкой в школьную фотографию.

– Точно! Олеся Травникова, которая бывшая Волощук. Я же тебе не сказал ещё. Сообщение с угрозой было отправлено ею из деревни Тутаевка четыре дня назад.

– Интересно, интересно. Что там делала школьная любовь Амурского? Кажется, нам пора её навестить. Собирайся, поехали, – сказал Архипов, вставая.

Дверь квартиры по месту прописки Олеси Травниковой открыли не сразу. Только на пятый заход – Руслан уже убрал руку от кнопки звонка, собираясь уходить – в небольшую щель, передёрнутую цепочкой, выплыл опухший глаз.

– Чё надо? – спросил басом бородач, обдавая служителей закона зрелым перегаром.

– Слышь ты, дверь открой. Полиция, – сказал Берёзкин, распахнув в дверную щель удостоверение.

Ногу старший оперуполномоченный водрузил между дверью и косяком. На всякий случай. Бородач подумал, подумал, и через минуту цепочка лязгнула, повисла, раскачиваясь, открывая полицейским проход в квартиру. Бородач предъявил паспорт. Перед ними стоял муж Олеси. Архипов осмотрел амбала. Парень стоял в грязных трениках и в мятой футболке, правая рука – в ссадинах, костяшки сбиты.

– Где жена? – коротко спросил Берёзкин.

– Нету, – также коротко ответил Травников, отворачиваясь.

– А где она? – спросил Архипов.

– А я откуда знаю?! – заорал бородач, но натолкнувшись на суровый взгляд Берёзкина, продолжил спокойнее. – Ушла она. Мы разводимся.

Травников сник, опустив голову.

– Когда ты её видел в последний раз? – упорствовал следователь.

– Несколько дней назад. Олеся собрала вещи, сказала, что не любит и ушла. Трубку не берёт, – совсем как-то по-бабьи добавил бородач, неожиданно переходя с баса на фальцет.

– Куда она ушла?

– К этому актёришке. Чтоб он сдох! – опять заорал Травников.

– К Амурскому? – уточнил Архипов.

Брошенный муж кивнул, поджимая дрожащие губы.

– А ты его видел?

– Давно.

– Что с рукой?

– Подрался.

– Уж не с актёром ли? У него лицо разбито, у тебя – рука, – спросил Архипов. – А сейчас Амурский лежит в морге. Зарезали парня.

– В смысле?!

– Поехали, дружок, с нами. Протрезвеешь, поговорим, – добавил Берёзкин, хватая бородача за руку.

Пары часов Травникову хватило, чтобы прийти в себя. Регина зашла в допросную комнату, яркий свет от светильника под потолком резанул по глазам. Она зажмурилась, открыла глаза и посмотрела на задержанного. Брошенный муж, возможно отомстивший сопернику, сидел спокойно, отстранено смотрел в серую стену, сложив руки крест-накрест на груди. Руслан отодвинул стул для неё, Ростоцкая села напротив задержанного, Архипов – рядом с ней.

– Расскажи, когда ты видел Льва Амурского последний раз, – медленно произнёс следователь, чётко выговаривая каждую букву.

– Три дня назад, – ответил задержанный, не отрывая глаз от стены.

– Где это было?

– В квартире этого… убитого.

– Хорошо. И что ты там делал? – всё также медленно, как для ребёнка или умалишенного, произнёс Руслан.

– Ничего, – буркнул Травников.

– Вот так пришёл и сразу ка-а-ак давай ничего не делать. Да? А потом актёра всего в синяках, зарезанного в кустах нашли. А-я-яй! Как не хорошо обманывать, гражданин Травников.

– Да чего вы ко мне привязались?! Не убивал я вашего актёра! Не убивал. Так пару раз по морде съездил, и всё. Он живой был, когда я уходил, – вскрикнул задержанный и развёл руками.

Травников вспылил, взгляд метался, переходя с Регины на Руслана, с Руслана на Регину. Ростоцкая положила ладонь на кулак подозреваемого. Что-то он не договаривает, мудрит. Серые стены, залитые ярким светом задрожали, лопнули и испарились. Регина перенеслась в воспоминание бородача.

Он изрядно выпил. И чем больше пил, тем сильнее закипал. Гнев зародился в груди, разливаясь по всему телу – даже руки и ноги дрожали.

– Тварь! Он за всё ответит, – сказал Травников, махнул рюмку, сморщился, занюхивая рукавом, встал из-за одинокого стола и вышел из опустевшей без жены квартиры.

По улице шёл, как в тумане – закатное солнце, радостные окна в счастливых семьях, загорающиеся фонари у дороги, а вот и ЕГО дом. Дом этой твари. Дверь открылась после первого звонка. Ждал?

– Эй, ты куда прёшь?! – крикнул ошарашенный актёришка.

Травников оттолкнул хозяина квартиры, боковым зрением отмечая полуоткрытый рот, распахнутые глазища, и рванул в комнаты. Обошёл спальню и гостиную, заглянул на кухню и в ванную – никого.

Амурский стоял, засунув руки в карманы брюк, наблюдая за метаниями брошенного мужа. Догадался, поганец. Или нет?

– Ты – скотина. Зачем она тебе нужна? – спросил Травников, подходя к хозяину, стоящему у стола.

– Кто она? – довольно искренне поинтересовался актёр, но руки из штанов не вытащил.

– Жена моя, Олеся, – он подошёл так близко, как смог, не сводя глаз с этого пижона.

Амурский, услышав имя, взмахнул длинными, как у девчонки, ресницами, скривился пошлой улыбочкой.

– Ах, Олеся.

Актёр обошёл преграду в виде мужа, вытащил из серванта две стопки, на столе уже стояла початая бутылка, разлил, предлагая взглядом одну рюмку гостю. Травников развернулся к нему, но водку не взял.

– Ну, правда, ну посмотри на себя. Ей богу! – сказал Амурский.

– Чё?

Актёр выпил и не поморщился, а даже оживился, почувствов сцену и зрителя.

– Неужели ты не видишь разницы? Кто ты и кто я?

– Ну, и кто?

– Вот! А Олеся видит. Она меня любит ещё со школы, а за тебя замуж вышла от безысходности.

Травников размахнулся и что есть мочи ударил поганца по смазливой самодовольной морде. Амурский, не ожидавший такого поворота в разговоре, упал спиной на старый деревянный стул. Стул разлетелся в щепки.

– Ты чего, идиот? Я же работаю лицом! – заорал как ошпаренный Амурский, хватаясь за подбитый глаз.

– Выходной возьмёшь, – сказал незваный гость и вышел из квартиры.

Всю ночь Травников беспробудно пил, шляясь по своему району, горланя песни, цепляясь к одиноким прохожим. Из окон шипели мамаши, трудовой народ злился.

Регина отпустила кулак задержанного со сбитыми костяшками. Воспоминание растаяло, она вернулась в допросную комнату. Вызвала Архипова в коридор.

– Скорее всего, он – не наш клиент, – сказала она грустно.

– Это ещё почему? – сердито спросил Руслан.

Ревность – отличный мотив для такого эмоционального убийства.

– Он был у него накануне вечером, избил и ушёл. А потом всю ночь пил. Пусть Берёзкин в районе поищет свидетелей.

– Так, может, притворялся, а? Алиби себе устраивал. Дождался поздней ночи, вернулся и ножичком пырнул. Не, пусть посидит пока.

Регина пожала плечами и ушла в архив. Работать хоть иногда всё-таки нужно.

Архипов смотрел ей вслед и улыбался. Скоро у них появится малыш. Нет, ну какой же он счастливый и удачливый человек – любимая женщина, долгожданный ребёнок, что ещё нужно в жизни? Всё остальное – ерунда. Однако улыбка быстро стёрлась с его лица. Хмурый Берёзкин спешил к нему по коридору.

– Ну, я её нашел, – сказал старший оперуполномоченный, как будто они только что прервали разговор, а теперь вернулись к нему.

– Кого ты нашёл? – спросил следователь.

– Хозяйку блокнота. Того, рыжего.

– А, понятно. Как нашёл?

– Да там ничего сложного. По записям в блокноте прошёлся, пара звонков, и готово. Рыбка – в аквариуме, – хохотнул старший оперуполномоченный.

– И где она? – спросил Архипов.

– У нас в кабинете, – махнул он рукой в сторону. – Пошли поговорим.

В кабинете оперативников на стуле у стола Берёзкина сидела блондинка, лет восемнадцати, не больше. Ногу закинула на ногу, маникюрные ноготки барабанили по столешнице.

– Наконец-то! Долго меня ещё будут здесь держать? – капризным голосом спросила хозяйка блокнота.

– Вас не держат, а пригласили для беседы, – сказал Архипов, садясь за стол Берёзкина. Старший оперуполномоченный сел поодаль.

– Ну, так беседуйте! У меня дел полно.

– Ваш блокнот нашли в квартире Льва Амурского. Как он там оказался? – спросил следователь, предъявляя улику.

Девица равнодушно посмотрела на пододвинутый к ней блокнот.

– Во-первых, я его поклонница, Льва Амурского. Во-вторых, вы что маленькие? – спросила блондинка, оглядывая двух мужчин, качая головой, приподняв одну нарисованную бровь. Тоже мне!

– Конкретнее, – строго сказал Берёзкин.

– У нас была с ним связь, – сказала молодая девушка, задрав подбородок не то с вызовом, не то с хвастовством. Мол, вот я какая!

– Какого рода? – всё также строго спросил старший оперуполномоченный, не вдаваясь в нюансы интонации блондинки.

– Интимного рода, – злясь, ответила девушка. Нарисованные брови собрались у переносицы.

– Ты давай тут не ерепенься, слышь, пергидрольная. Отвечай по существу. Когда была? Как попала в квартиру? Что там делала? Я понятно говорю? – с угрозой в голосе спросил Берёзкин.

– Понятно, – ответила девушка. – Нечего мне рассказывать. Лёвушка позвонил, пригласил в гости, я и приехала.

– Когда это было? – уточнил Архипов.

– В пятницу.

– Так. Дальше что?

– А что дальше? Или мне нужно вам про всё, что ночью было, рассказать? – спросила блондинка, качая ногой.

– Что-нибудь необычное было? – спросил следователь.

– Вы про позы спрашиваете?

– Тьфу ты, Господи! – сказал Берёзкин, встал и вышел из кабинета.

– Чё это с ним? – спросила девушка.

– Не обращайте внимания. Может, кто-нибудь приходил или звонил, когда Вы были в гостях у Амурского? – вежливо спросил Архипов, изображая доброго полицейского.

– Никого было. Это был романтический вечер. Свечи и всё такое, – глаза хозяйки утерянного блокнота затуманились. – А утром Лёвушка опять набросился на меня, мы начали целоваться, но нам помешали на самом интересном месте.

– Кто? – оживился следователь.

– Пришла какая-то тётка с чемоданом и радостно заявила "Я ушла от мужа! И эклеры к чаю купила. Ты рад?", а потом увидела меня, и вся радость улетучилась. Ха-ха-ха!

– Как она выглядела?

– Ну, такая, ничего себе, для её возраста. Свежая кожа, следит за собой, чёлка, лицо немного вытянуто – как у лошади. Ой, вспомнила! Лёвушка назвал её Олесей. Так и сказал: "Олеся, я ведь тебя не просил бросать мужа. Мы просто вспомнили детство, только и всего".