Божественная жемчужина. Часть I. Тайна двойственности

Глава 12. О крепостях и комендантах

Юная дочь владельца сети стриптиз-баров Эрика Пауэрс грезила о подиуме, рекламных контрактах и принцах на белоснежных яхтах. Девушка умная и расчетливая, она могла бы стать на этом поприще успешной, но ее припудренная мечта о карьере модели была подавлена родительским диктатом. Приоткрытую дверь в шоу-бизнес с треском захлопнул отец. Вопреки тому, что сам он построил свой бизнес на пятых точках стриптизерш, а возможно, благодаря этому, запрет его был категоричным, как слон, лежащий на заячьей норе.

Между тем, внешность юной мисс Пауэрс была выдающейся настолько, что за все то время, пока она училась в школе, а затем и в колледже, ее подруги не сказали ей ни одного искреннего комплимента. Эрику это не смущало; она понимала, что ей завидуют, и познавала себя через реакции парней; те вообще не говорили комплиментов, но их взгляды и смущение были красноречивее слов.

Воспитывая дочь, Джон Пауэрс — прямодушный и по-деревенски грубоватый толстяк — не стеснялся быть циничным и упорно внушал юной Эрике свое разумение об окружающем мире, по его мнению, погрязшем в грехе и пороке:

— Не думай, что твой зад единственный на всем свете. Такого товара, — он делал жест в сторону округлившейся фигуры шестнадцатилетней дочери, — в Лос-Анджелесе полно.

Глаза Эрики начинали метать холодные и острые молнии:

— Папа, я не хочу про это знать!

— А я думаю, ты должна об этом знать! — повышал голос папаша Джон.

Чтобы дочь не улизнула от разговора, он приводил ее в свой кабинет и запирал дверь. В трех случаях из десяти она сбегала, но Джон не ругал ее за это и никогда не пытался догонять; в остальных семи случаях побег заканчивался неудачей. Услышав щелчок замка, Эрика забивалась в угол дивана, натягивала подол платья на колени и поглядывала на отца, как дикий зверек. Джон прятал ключ в карман и приступал к наставлениям:

— Ты выросла красивой. Очень красивой! Предложения купить твои прелести задешево посыплются, как конфетти в рождественскую ночь! Ты должна знать, что если у девушки нет правильного о себе мнения, то ее внешние данные, какими бы выдающимися они ни были, будут растранжирены за бесценок! Ее используют, а в награду кинут кость — роль, место, контракт или что там еще…

— Я не собака, чтобы мне бросали кости! — огрызалась Эрика, злобно поджимая губы.

— Вот и умница, — ухмыляясь, одобрял папаша Джон. — Не вздумай продавать уникальную драгоценность за грошовую цену. Конкурсы красоты и кастинги, им подобные, это что-то вроде выставки элитных кошачьих пород; отбор сырья в индустрию рекламы и эро-порно развлечений. Девушек делят на сорта, как коровью тушу, заталкивают в чертовы ворота громадного бизнеса и там выкачивают из их тел красоту и молодость. Это комбинат! Бесконечный конвейер для разделки мяса. Производство не может останавливаться, а только наращивает обороты, поэтому мир давно превратился в грязный бордель!

Папаша Джон плескал в стакан немного скотча из бутылки, делал маленький глоток и раскуривал сигару. Эрика любила смотреть на вьющийся табачный дым, еще не растворившийся в воздухе, и чувствовать его запах. Джон об этом догадывался, проделывал сей кабинетный ритуал с величием факира и продолжал:

— Знаешь ли ты, сколько ястребов захотят поймать тебя, прекрасную голубку, в свои когти? А еще говорят, что этот город — столица шоу-бизнеса. Нет, моя дорогая, это фабрика разврата! Паутина из путей в ад. На каждой дороге к успеху здесь выставлены кордоны. Молодая девица не сможет преодолеть их ни умом, ни характером, ни талантом! Ей всегда будут чинить препятствия, но обязательно предложат обходной путь под одеялом.

Эрика не выдерживала откровенности подобных сентенций и взрывалась:

— Я не собираюсь ложиться в постель ради карьеры!

— Еще скажи, что не намерена плавать, когда тебя бросят в воду, — усмехался папаша Джон. — У красотки мало времени — какие-то считанные годы, и мерзавцы это знают. Чтобы плыть к успеху, придется лечь. Откажешься — будешь дрейфовать. Не станешь звездой лет за пять-семь — утонешь. Тело не умеет врать. К тридцати оно начнет говорить тебе и другим, что молодость прошла. А рядом появятся ушлые и голодные мартышки всего на десять лет младше. Будь уверена, они обгонят тебя через потайной ход в спальне продюсера. В шоу-котел стремятся попасть только вертихвостки. Они готовы выпрыгнуть из трусов по первому намеку!

— Сам говоришь, что я красивая! — большие глаза Эрики начинали блестеть от слез. — И что я должна делать? Одеться в мешок и притворяться калекой?! Или, может, похоронить себя заживо?!

— Не-ет! — Джон добродушно смеялся, сотрясая животом. — Но ты должна знать, что очарование молодости — товар скоропортящийся, продавать его следует не по частям, а оптом, вовремя и за максимальную плату! И кроме богатства в нее должно быть включено положение и влияние.

— Мне надо повесить на грудь ценник? — язвила Эрика.

— Остра на язычок, как мать, — при воспоминаниях о покойной жене в памяти Джона всплывал образ большеглазой жгучей брюнетки со своевольными искорками во взгляде, отчего он сразу терял нить рассуждений. — О чем я… ах да. Ценник должен быть. Но не нарисованный на табличке. Цена должна быть написана во взгляде, в манерах, воспитании, умении подать себя, но это цена не для всех, а только для избранных! Для тех, кто достоин и имеет серьезные намерения. Да, дочка. Быстро сорвать банк можно только одним способом — удачно выйти замуж. Сделать это надо до двадцати пяти лет. В твоем распоряжении осталось меньше десяти. Это не значит, что ты не должна учиться и строить карьеру. Напротив, чем разностороннее и образованнее ты будешь, тем ярче заблистает твой ум!

— Парни не любят умных девушек. Они любят красивых!

— О-го-го! — удивлялся папаша Джон. — И откуда такая осведомленность? Ну хорошо, скажу тебе один секрет: мы, мужчины, любим красивых, но женимся на умных. Вот только о чем тут спорить, если у тебя есть и то, и другое? Ты красива и умна, у тебя замечательные шансы сделать отличную партию.

Осадок от подобных бесед, приправленных пошловатой правдой жизни, слой за слоем накапливался в душе Эрики и дал о себе знать, когда она испытала первую любовь. Чувство нежное сменилось обидой и тем мерзостным ощущением, которое испытывает девушка или женщина, осознав вдруг, что ее использовали. Соль отцовских откровений растворилась в разочаровании и боли от предательства, а когда бурная реакция закончилась, воцарилось равновесие: юная мисс Пауэрс пришла к внутреннему согласию с доводами родителя.

Мать, умершую от родов, Эрике заменила тетка по матери. Дама элегантная, мягкая в обращении, она стала для своей племянницы матерью и гувернанткой. Мудрая тетушка учила девочку, от природы непоседливую, хорошим манерам, этикету, умению говорить и красноречиво молчать. Уроки эти не прошли впустую. Эрика обрела манеру держаться горделиво и с достоинством. Именно так ведут себя дамы, которых мужской взгляд моментально выделяет среди прочих, ибо не заметить таких девушек и женщин невозможно, как диск луны на ночном небе.

К восемнадцати годам Эрика уже не зажималась в угол дивана, не возражала в спонтанном гневе, а садилась в кресло напротив отца и вела с ним беседу на равных.

— Принцу сначала надо попасться на глаза. Я не собираюсь ждать, пока он соизволит меня найти. Самая короткая дорога к известности — стать девушкой месяца в плейбое.

Папаша Джон вздыхал шумно, как бегемот, и если бы вокруг него был пруд с густой тиной, то обязательно погружался бы с головой на дно.

— Боюсь, ты не понимаешь. Фото в журнале становится пропуском в бизнес, где девушки показывают себя за деньги. Это развращает. А дальше наклонная плоскость. Сначала показывают, затем дают потрогать, затем… К черту плейбой! Среди очень богатых людей дураков мало, а скорее и вовсе нет! Ни один нормальный мужчина не возьмет себе в жены девицу, прелести которой можно увидеть в журнале. У нее на лбу написано gold-digger girl.39 Только воспитанная девушка с хорошей репутацией может претендовать на роль супруги уважаемого джентльмена. Родство с приличной семьей! Вот что должно стать твоей главной целью!

— Хорошая репутация! Для меня?! Да если я даже стану святой мученицей, то всегда буду дочерью владельца стриптизерш!

— Я скоро продам свой бизнес и займусь строительством, — тут папаша Джон пригубливал каплю виски, задумчиво пыхтел сигарой и философствовал, выдавая свое неведение относительно женской природы: — О чем думал бог, когда позволил козлоногому дьяволу внушить вам это глупое желание нравиться? Да еще всем подряд и без разбору! Вы согласны танцевать голыми за пять тысяч баксов в месяц, а то и вовсе задаром! Казалось бы, что может быть унизительнее, чем профессия стриптизерши? Она работает под сальными взглядами пьяных бездельников, эту девушку считают продажной, порой не без оснований, но знаешь, в чем чудо? — папаша Джон наклонялся к лицу Эрики, выпучив глаза, и начинал говорить шепотом, как будто открывал дочери сокровенную тайну: — Она получает удовольствие от этой проклятой работы! Представляешь?! Она в восторге оттого, что на нее пялятся!

— Я не собираюсь танцевать голой на публике, но хочу нравиться и буду делать для этого все, — безапелляционным тоном возражала Эрика. — Нет ничего дурного в том, что парни смотрят мне вслед.

— Дурное не в том, что они смотрят… Ты виляешь задом просто так, для забавы, поэтому кажешься доступной.

— Я знаю, — со змеиным хладнокровием отвечала Эрика. — А ты ошибаешься, папочка. Обманчивая доступность — это тот крючок, на который клюют все парни. Одной хлесткой фразы довольно, чтобы осадить того, кто примет меня за легкую добычу.

— На доступность клюют только подлые говнюки. Достойных джентльменов с брачными намерениями привлекают целомудрие и ум. Поэтому не зад должен вилять умом, а ум задом! Именно ум есть главный капитал красавицы!

— Я не считаю себя глупой.

— И правильно! Но не считать себя глупой мало. Надо быть умной! А ум девушки проявляется в ее отношении к себе самой. Вот что я тебе скажу, дочка: в первую очередь цени себя! Как самую дорогую в мире уникальную драгоценность! Ты самое лучшее, что у тебя есть!

— Не волнуйся, папочка, я так и делаю, — спокойно соглашалась Эрика.

Тут папаша Джон распалялся от воодушевления. Он был доволен тем, что дочь прониклась правильной философией, по его мнению, единственно пригодной для выживания в этом диком мире.

— Если кто-то захочет получить тебя даром, а таких наглых умников много… — тут он сотрясал в воздухе кулаком и гневно добавлял: — Пусть получит хорошего пинка под свой тощий зад! Неудачникам не место рядом с моей дочерью!

Как-то раз, проходя мимо Эрики, когда она вертелась перед зеркалом, папаша Джон шлепнул ее по заду, будто она была одной из стриптизерш в его баре:

— Хороша! Фигурой вся в мать.

Эрика обернулась и с размаху дала отцу звонкую затрещину. Оправившись от шока, папаша Джон просиял:

— Это был ответ настоящей мисс Пауэрс! Умница, дочка! Вот теперь я почувствовал, как ты себя ценишь! — с уважением констатировал он, потирая свою одутловатую щеку. — Если бы твоя мать Элис однажды не поступила точно также, то я бы на ней не женился.