Анна

* * *

АСТОР ПРОТИВ ДЫМОВЫХ МОНСТРОВ

За 3 дня до этого Астор был королём шелковичной фермы – с небольшой температурой и язвами на нёбе, но достаточно сильный, чтобы играть. К вечеру температура спала, и на рассвете он проснулся в потных простынях.

Из окна дул прохладный ветерок, который приятно ощущался на шее и плечах после такой жары.

Он прищурился, зевнул и потопал на террасу. Солнце стояло над лесом, вытягивая последний глоток свежего воздуха, прежде чем всё погрузится в жару, а над верхушками деревьев небо было ясным, почти белым, но чуть выше темнело, удерживая остатки ночи.

В течение бесконечного жаркого лета Астор понял, что это его любимое время, и ему нравилось наслаждаться им тишине и покое. Это было также любимое время птиц, которые устраивали конкурсы пения. В них участвовали воробьи, дятлы, малиновки, скворцы и оборванные вороны. Ночные птицы: сипухи и совы – предпочитали дремать в гнёздах или как Пеппе 1 и Пеппе 2 – пара сов, на стропилах чердака.

Астор облокотился о перила и пописал, целясь струёй прямо в консервную банку среди сорняков.

Мама указывала в тетради, что нужно справлять нужду в лесу, подальше от дома, а чтобы покакать, надо сначала выкопать лопатой ямку, а после засыпать её. Но сейчас сестры рядом не было, и некоторые вещи, например, мочиться с террасы, если их себе можно позволить, то рассказывать об этом потом необязательно. Какать – нет, он никогда не какал с террасы. Во-первых, потому что задница не проходила между прутьями, во-вторых, потому что так немного противно.

Он спустился вниз и нашел в коробочке еду, которую оставила ему Анна. Он проглотил банку чечевицы, довольно срыгнул, поднял с земли мобильник и поднёс к уху:

– Анна! Анна! Ты где? Когда вернешься?

– Сейчас убью монстра и вернусь, – ответил он сам себе гнусавым голосом, который должен был напоминать голос сестры. – Я нашла шоколаду, хочешь?

– Конечно. Чипсы тоже приноси.

Потом он позвонил мохнатым ящерицам:

– Привет! Я проснулся! Увидимся в лесу. Через некоторое время я приду.

Он отбросил телефон и вернулся наверх.

Астор зашёл в ванную, забрался на табурет и посмотрел на себя в зеркало.

Каждый раз он находил что-то интересное на носу, куда совал ручку зубной щетки, на розовых дёснах, которые становились белыми, если на них нажать, на ушах, которые, если их согнуть, мгновенно принимали прежнюю форму. Он хлопал себя по животу, как по барабану, брал писюн и оттягивал кожу на кончике. Показывалась, в зависимости от освещения, влажная головка розового головастика, слепой змеи или воробьиное яйцо.

В тот день его внимание привлекли собственные брови. Зачем они вообще нужны? Зачем ему эти две одинаковые рощицы, которых пустыня лба отделяет от большого леса волос?

Он открыл белый шкаф, взял между банок одноразовую бритву и побрился.

– Вот, так-то лучше, – сказал он.

Теперь на месте бровей у него было два светлых пятна, отчего он становился похожим на ящерицу.

В коробочке с аспирином он держал запасной ключ. Сестра не знает, что он нашёл запасной ключ к маминой комнате. Он повернул ключом в замке и распахнул дверь. Было темно. Он отодвинул занавеску, и на стене нарисовалась полоска света.

Секрет того, чтобы не быть обнаруженным, заключался в том, чтобы положить всё на место, стараясь не стереть пыль. Однако мамин скелет он никогда не трогал. Все драгоценности и украшения разложила Анна, он лишь помогал советом.

Он достал из книжного шкафа "Большую книгу о динозаврах", сел на землю, под свет и начал листать её. Он знал её наизусть, но каждый раз замечал новые детали: странный коготь, колючий хвост, цвет перьев.

Сестра рассказывала, что видела много динозавров во время своих путешествий в “снаружи”. Дымовые монстры лишь травили тебя вонью, а динозавры могли съесть живьём. Он тоже кого-то замечал, когда сидел на дереве на краю леса. Его любимцем был гетеродонтозавр – малыш чуть больше кошки, весь фиолетовый, с клювом и красивым заострённым хвостом. На рисунке он не казался злым.

Указательным пальцем он провёл по печатным строками и, напрягшись, прочитал вслух:

– У гетеродонтозавра было три вида зубов. Передними, маленькими, он срывал листья, задними, более плоскими, он пережёвывал пищу. А у самцов по бокам челюсти было два длинных зуба, – на углу страницы, в желтом квадрате, стоял вопрос: – А у тебя сколько разных видов зубов?

Он потрогал свои зубы и хмыкнул:

– У меня одни зубы нормальные, а другие болят.

Его взгляд упал на шкаф. Створка была приоткрыта. Внутри висела мамина одежда. Одно платье длиннее других был того же пурпурного цвета, что и гетеродонтозавр. Он подошёл и почесал шею. Если сестра узнает, что он был в комнате и трогал мамину одежду, она надаёт ему по шее. Нужно соблюдать осторожность.

Он забрался на стул и вдохнул запах из шкафа, похожий на зелёные конфеты, после жевания которых щиплет в носу. Это был запах мамы.

Он потянулся, снял платье с вешалки, соскочил со стула и сравнил его цвет с рисунком. Одинаковый.

Астор надел его и посмотрелся в зеркало. Сидит идеально, правда подол волочится сзади, а шейный вырез доходит до пупка. На нижней полке шкафа были аккуратно расставлены туфли.

Он достал пару красных, на высоком каблуке, с ремешком. Если надеть их на ноги, будет страшно неудобно, но этим длинным и острым каблуком можно убивать змей.

Он покрутился на месте, широко раскрыв руки, словно балансируя на гимнастическом бревне, затем натянул себе платье на голову, закрыв лицо.

– Р-р-р-р... р-р-р... – рычал он, подражая гетеродонтозавру. – Сейчас я вас всех съем...

Затем в полуслепую, стуча каблуками, он закрыл дверь, вернул ключ на место и спустился по лестнице. Он прошёл через гостиную и, спотыкаясь, вышел на веранду. Он выставил вперёд пальцы, как острые когти.

– Вот и я. Спасайся, кто...

Что это было?

Сквозь эластичную ткань, покрывавшую ему глаза, ему показалось, что он что-то видит – чёрный силуэт, который движется вдалеке.

– Анна! Ты вернулась… я сейчас же повешу платье на место, – он открыл лицо. – Я его не испортил...

Посреди подъездной дорожки в зарослях самшита стояли человеческие фигуры.

Астор закрыл глаза, снова открыл их, челюсть у него отвисла, а мышцы лица сжались в гримасе ужаса.

Двое детей, оба в белой краске, из которых один толкал тачку, и ещё синие дети шагали прямо к нему.

От страха он весь сжался. Сто тысяч миллиардов клеток, составлявших его организм, прижались друг к другу, как выводок птенцов. Желудок сжался, легкие сжались, как пакеты с хлебом в кулаке, сердце пропустило несколько ударов, а мочевой пузырь расслабился.

Астор опустил голову. Горячая струя стекла по ногам и намочила мамино платье.

Фигуры приблизились.

Он решил закрыть глаза и сосчитать до шести, так как дальше считать не умел.

Раз, два, три, четыре, пять и шесть.

Он снова открыл глаза.

Они стали ещё ближе. Маленькие были не совсем синие, они казались покрытыми краской и издавали странные звуки.

Призраки.

Призраки, которые по какой-то неизвестной ему причине сумели проникнуть в волшебный лес. Анна рассказывала, что они безобидны, сотканы из воздуха – пыль прошлых жизней. Кто ещё это мог быть? На свете есть только он, сестра и лесные звери. Значит, это призраки. Он решил проигнорировать их и вернуться в дом, но его будто парализовало. Он ничем не мог пошевелить, только сжал задницу. Дрожь пробежала по голове. Вставшие дыбом волосы тряслись, как усики.

Два больших призрака, мальчик и девочка, указывали на него.

Они заметили меня.

Ноги не шевелились, и Астор упал вперёд, напряжённый, как манекен, выскочил из красных туфлей и ударился лбом о бетон. Он лежал у лестницы, вытянув вперёд руки, как верующий лежит ниц перед своими божествами.

Грязные ноги с чёрными ногтями, в порванных ботинках, с поцарапанными лодыжками скользили мимо него, осыпая смехом, пинками и визгом. Парочка, входя в дом, прошлась по Астору, как по коврику. Никто не удостоил его ни взглядом, ни словом.

А если это я призрак?

Освещение сразу погасло, заглушённое стуком крови в барабанных перепонках. Он даже не пошевелился, когда услышал гул голосов в гостиной и понял, что призраки говорят так же, как он.

– Посмотри, сколько всего, – сказал один.

– Поднимусь наверх, – сказал другой.

Надо не мешать им, не беспокоить, вести себя хорошо. Тогда они как появились, так и исчезнут. Но чем больше он повторял про себя, что нужно не двигаться, тем больше ему хотелось на них посмотреть. В душе боролись страх и любопытство, и в конце концов страх капитулировал.

Астор поднялся на ноги и неуклюжими шагами, подобрав край платья руками, как девица XIX века, подошёл ко входу. Голова качалась вправо и влево, он был похож на марионетку с пружиной вместо шеи.

Синие дети ему очень нравились. Они напоминали мышей, которые ночью делают всё, что им заблагорассудится. Они разбрасывали вещи, забирались на книжные полки, прыгали по кучам мусора. Один втиснулся в его педальную машину, а другой толкал к стене. Один собирал вещи и клал их в жёлтый пакет, который держал под рукой.

Астор зачарованно наблюдал за разграблением, будто это был не его дом. Его взгляд выхватывал из общей картины рты, носы, глаза, руки, любопытство на лицах, писюны, разноцветные задницы, непонятные движения и слова. Прислонившись к дверному косяку, он рассеянно трогал свой писюн и молча следил за самым необыкновенным зрелищем в своей жизни.

В какой-то момент один из этих синих хорьков, вытащив из дома его мягкую игрушку в виде собаки, наподдал ему и свалил на землю. Астор так и остался лежать с дурацкой улыбкой.

Толстый мальчик, весь выкрашенный в белый цвет, с костяным ожерельем на груди, сидел в кресле и держал в руках мандолину Анны.

– Ты здесь живёшь?

Мальчик был совершенно безобразен. У него были толстые, как брёвна, ноги, распухший живот, и длинные волосы везде, даже на подбородке.

– Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Астор молча смотрел на него.

– Тут ещё один, но он не умеет говорить, – проорал призрак в сторону лестницы.

– Иди и посмотри, что они сделали. Это так красиво, – ответил ему сверху другой голос.

Должно быть, они пробрались в комнату мамы. Конечно, скелет в украшениях – это красиво.

Тонкая, как волос, трещина пробежала по его уверенности, протянулась по сложному, но правильному пути мыслей, и в мгновение всё встало на свои места. Астор понял, что это не призраки. Они такие же живые, как он, сестра и лесные звери.

Они не прозрачные, как призраки, воняют, держат вещи в руках, пьют, разговаривают, разносят его игрушечную машинку. От осознания стало радостнее, и новое чувство согрело сердце. Существуют и другие живые дети! Они спаслись от дымовых монстров, динозавров, смертоносных газов. Жаль только, что тут нет Анны, чтобы показать их ей.

Он сглотнул и стал заикаться:

– В-в-в... – он вздохнул и закончил фразу: – Вы живы?

Толстый мальчишка разразился раскатистым смехом.

– Ну, да, пока живы. Но нам недолго осталось.

Он обратился наверх:

– Анжелика, я ошибся. Оказывается, он умеет говорить, – затем он подозвал Астора ближе. – Иди сюда.