Тайны и герои 1812 года

Барклай, которого ненавидели

Ни место, ни точная дата рождения будущего фельдмаршала неизвестны. Существует несколько версий — от 1755 до 1859 года. Чаще всего указывают 1757-й, но со знаком вопроса. Родился он в Прибалтике, а где именно — вопросы остаются. Или в Риге, или под Валкой, или в отцовском поместье Памушис. С Прибалтикой связана жизнь нескольких поколений его предков. Дед Михаила Богдановича Вильгельм был бургомистром Риги. Отец, Вейнгольд Готтард Барклай де Толли, служивший в России под именем Богдана, вышел в отставку поручиком русской армии, получив потомственное дворянство. Российское. Среди его предков — представители шотландского клана Барклай, сбежавшие в Прибалтику от Кромвеля. И, конечно, немцы. Мать будущего полководца Маргарита Елизавета происходила толи из лифляндских помещиков, толи из семейства лютеранского пастора. Михаила Богдановича в детстве называли Михаэлем-Андреасом.

Он оставил родительский дои и начал служить в 1776 году — в Псковском карабинерном полку. Рос по службе медленно. Подпоручиком стал только в 1783 году, полковником — через двадцать лет службы. Сказывалось незнатное происхождение и отсутствие полезных знакомств. Принимал участие в штурме Очакова.

Весной 1790 года Барклая зачислили в Финляндскую армию, которая сыграла решающую роль в русско-шведской войне 1788–1790 годов. Он сражался под командованием принца и генерал-поручика Виктора Амадея Ангальт-Бернбургского, дальнего родственника самой императрицы Екатерины Великой. Принц, который, по-видимому, высоко оценил отвагу Барклая, погиб при штурме Пардакоски. Умирая, он передал Барклаю-де-Толли свою шпагу, с которой Михаил Богданович никогда не расставался. Даже похоронен он с этим оружием…

Его можно считать учеником Суворова. В 1794 году Барклай участвовал в походе будущего генералиссимуса против польских повстанцев. Отличился при разгроме отряда Грабовского и в кровопролитном штурме Праги — крепости, которая защищала Варшаву с востока. По представлению Суворова награждён орденом Св. Георгия 4-й степени, произведён в подполковники. Уже в те годы он отличался замкнутостью, молчаливостью и серьёзностью, любил уединение, был стоек аккуратен и в бою, и в походах. Не любил попоек и картежных игр, не терпел рукоприкладства.

Началась эпоха Наполеоновских войн. Барклай уже носил генеральские эполеты. В кампании 1806 года он командовал сначала авангардом армии Леонтия Беннигсена, затем арьергардом. 12 декабря на реке Вкра войска Барклая сражались с корпусом маршала Ожеро, сражались доблестно. Слава генерала росла. 14 декабря состоялось большое сражение у Пултаска. Частью правого крыла командовал Барклай де Толли. В ожесточенном сражении он опрокинул корпус Ланна. За этот бой Барклай получил орден Георгия 3-й степени. 26–27 января 1807-го, в тяжелейшем сражении при Прейсиш-Эйлау Барклай со своими егерями защищал крепость. Получил тяжелое ранение в руку. Во время излечения разработал план на случай вторжения Наполеона в Россию. Во многом именно этим планом и руководствовалась русская армия в 1812 году. Суть плана — «скифская война», «искусное отступление» с целью «заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь вовнутрь страны, а затем с сохранёнными войсками и с помощью климата подготовить ему, хотя бы за Москвой, новую Полтаву».

Доверие императора Александра I он заслужил, став командиром Отдельного экспедиционного корпуса, который направили в Финляндию, на войну со Швецией. Успешно сражался со шведами в районе города Куопио, а весной 1809 года совершил героический бросок по льду через пролив Кваркен и, достигнув шведского берега, занял без боя город Умео. 250 вёрст по ледяной пустыне. Пять переходов. Пять ночёвок, во время которых не разрешали даже разводить костры, которые могут демаскировать. На вопрос: «А как же нам греться?» — невозмутимый Барклай отвечал: «Можете прыгать». Впрочем, не так уж сильно и мёрзли. По настоянию Барклая, провиант был взят соответствующий — сухари, сало и водка.

Шведы русских не ждали. Первый пункт — Аландские острова — был взят с налёту. Шведский гарнизон не мог поверить, что такое возможно. Он даже почти не сопротивлялся — потери с обеих сторон составили около 100 человек. Пленных же Барклай взял более 3 тысяч. За эти подвиги произведён в генералы от инфантерии, награжден орденом Св. Александра Невского и назначен главнокомандующим Финляндской армии, а также финском генерал-губернатором. Император его жаловал, а многие генералы уже считали выскочкой.

Особенно — после января 1810 года, когда Александр, неожиданно для многих, назначил его военным министром. Перед войной он ввёл корпусную организацию, сделав армию более управляемой, мобильной и боеспособной. Подготовил тыловые запасы вооружения и боеприпасов, продовольственные базы. Создал планы на случай войны на территории России: наступательный и оборонительный.

В начале кампании 1812 года командовал основной 1-й западной армией, которая базировалась в Литве. Дал врагу сражения под Витебском и Смоленском. Под Смоленском соединился со 2-й армией Багратиона. Избегал генеральных сражений, за что его проклинали и в армии, и в свете. Багратион, Платов, Державин, Платон Зубов… Все они считали его чуть ли не предателем. «Подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром такую прекрасную позицию!» — писал Багратион. И это не самое жесткое из определений, которые тогда были в ходу. Острословы переиначили фамилию полководца: «Болтает, да и только». Конечно, он об этом знал.

В августе главнокомандующим был назначен Кутузов — во многом под давлением общественного мнения. Барклай сохранил командование над 1-й армией, в Бородинском сражении командовал правым флангом. Сражался героически.

Кутузов в известном смысле продолжал стратегию Барклая, которая соответствовала и его — кутузовскому — характеру. Но его любили, ему верили, а «немца» Барклая проклинали.

В заграничных походах, после смерти Кутузова, Барклай проявил себя, быть может, ярче других русских полководцев.

В свое время Иосиф Сталин писал: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев периода 1812 года генерал Барклай-де-Толли является единственным полководцем, заслуживающим внимания. Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая-де-Толли». Но тем не менее ни освобождение территории России, ни дальнейшие военные действия на территории Европы не были бы возможны без других выдающихся военачальников: Михаила Милорадовича, Николая Раевского, Алексея Ермолова и прежде всего Михаила Барклая, который, ещё будучи на посту военного министра, стремился, по мнению историка Николая Троицкого, улучшить солдатский быт. Барклай провёл реформы, повысившие манёвренность армии и укрепившие единоначалие главнокомандующего. Великий князь Николай Михайлович в биографии Александра I писал: «Барклай и Аракчеев [.] неустанно работали для приведения в порядок всех отраслей русской армии». Реформы позволили Барклаю на посту командующего 1-й Западной армией осуществить отступление 1812 года без значительных потерь, что подтверждалось участниками боевых действий. Фёдор Глинка, адъютант графа Милорадовича, в «Письмах русского офицера» замечает: «Генерал Барклай-де-Толли, проведший с такой осторожностью войска наши от Немана и доселе, что не дал отрезать у себя ни малейшего отряда […], этот благоразумный вождь, конечно, увенчает предначатия свои желанным успехом».

В начале 1813 года военные действия против Франции в Европе вела только Россия в формальном союзничестве со Швецией и Великобританией, но переговоры с Австрией и Пруссией уже проводились уполномоченными князьями Христофором Ливеном и Бутягиным. Пруссакам, по данным посольской переписки, гарантировали не просто прощение за содействие

Наполеону, но и земельные вознаграждения, Австрии выражали благодарность за пассивное участие в войне. Пруссия колебалась, пребывая в страхе перед Наполеоном; помимо этого прусский король Фридрих Вильгельм III и министр иностранных дел, канцлер Карл фон Гарденберг желали получить целиком всё герцогство Варшавское. Однако к марту после самовольного заключения прусским генералом Людвигом Йорком Таурогенской мирной конвенции с русским полководцем князем Петром Витгенштейном освобождённая Пруссия объявила войну Наполеону. Дипломатическая игра австрийского министра иностранных дел Клеменса Меттерниха была тоньше и сложнее прусской: задачей национальной политики являлось недопущение России к европейскому господству и, следовательно, нежелание резкого разрыва с Наполеоном, однако в летнее Рейхенбахское перемирие (июнь — август 1813-го) Австрия решилась вступить в коалицию. Перемирие французский император впоследствии трактовал как неверный шаг ещё и потому, что оно дало возможность главнокомандующему Барклаю пополнить войска: «Пользуясь перемирием, успели мы значительно усилить армии наши прибывшими к ним резервами и выздоровевшими из отдаленных госпиталей людьми», — докладывал Барклай Александру I. Помимо этого в ходе перемирия к VI антифранцузской коалиции присоединилась Англия, обещавшая, по данным великого князя Николая Михайловича, уплатить России и Пруссии военные издержки при условии, что «ни одна из упомянутых держав не могла принимать решения на переговорах без согласия Великобритании». Это стесняло коалицию, но было выгодно англичанам, диктовавшим свою волю через представителей — лордов Джорджа Каткарта и Нугента. После поражения Франции под Лейпцигом (4–5 октября 1813 года), пленения короля Саксонии Фридриха Августа и последующего распада Рейнского союза германских княжеств и герцогств французский император оказался отброшен за Рейн. Это устраивало некоторых союзников уже как итог войны: на начатых 15 ноября 1813 года во Франкфурте переговорах Австрия тянула время, чтобы установить регентство Марии-Луизы, жены Наполеона, которая приходилась дочерью императору Францу II; Россия и Пруссия настаивали на продолжении боевых действий. Александр I отложил во имя этой цели, по мнению историка, решение польского вопроса, «чтобы не тревожить берлинский и венский кабинеты», а прусский фельдмаршал Гебхард Блюхер, жаждавший взять Париж в отмщение поруганного Отечества, применил даже военную хитрость, дезинформируя противника ложными манёврами.

К 1814 году союзники антинаполеоновской коалиции признавали ещё власть Наполеона во Франции, в это время о передачи власти Бурбонам переговоры не велись, хотя изгнанный Людовик XVIII неоднократно писал союзным монархам о законности своих притязаний на престол. Александр I отвечал неопределённо: «Обстоятельства предписывают подождать развязки, прежде чем решиться на средство, упомянутое в вашем письме», а в кругу приближённых обмолвился: «Надобно подчинять ход политических действий успехам оружия, не стеснять себя никакими преждевременными обязательствами».

К январю 1814-го три союзные армии на берегу Рейна были организованы следующим образом. Главную, при которой находились монархи, возглавлял австрийский князь Карл Шварценберг. Располагалась она близ Швейцарии, численность армии составляла 230,5 тысяч солдат и 680 орудий, распределённых в шесть пехотных корпусов; резерв армии делился на австрийский и русский, в последнем, состоявшем из пехоты и конницы, начальствовал граф Михаил Барклай-де-Толли. В Силезской армии было два русских и два прусских корпуса, 92 тысяч солдат и 436 орудий, командующий — прусский фельдмаршал Блюхер; располагалась она между городами Мангеймом и Кобленцом. Северная армия под руководством шведского кронпринца Карла Бернадота, преимущественно бездействовавшая на протяжении похода, насчитывала 90 тысяч человек. По сути, участь Наполеона и его империи была решена, и Барклаю довелось командовать огромными армиями.