Германское подполье в 1942—1944 годах

Летом 1933 года исполнительный комитет партии в изгнании, находившийся в Праге, организовал СОПАДЕ (SOPADE) — правление Социал-демократической партии Германии в эмиграции и сеть так называемых «заграничных секретариатов», которые из Швейцарии, Чехословакии, Франции, Бельгии, Нидерландов и Дании поддерживали связь с партией в Германии. Они доставляли деньги, оборудование для подпольных типографий, информацию, инструкции и помогали родственникам однопартийцев, оказавшихся в тюрьме. Кроме того, они вывозили из Германии членов партии, оказавшихся в опасности, евреев, а также разведывательную информацию политического и экономического характера. До Мюнхенского пакта СОПАДЕ поддерживало функционирование высокоэффективной информационной службы, передававшей во внешний мир массу надежных сведений о том, что происходило в нацистской Германии. «Зеленые репортажи», как их называли, печатались сначала в Праге, а потом в Лондоне и имели широкое хождение, включая иностранные представительства многих стран.

После Мюнхена СОПАДЕ пришлось свернуть свою деятельность в Праге и перенести штаб-квартиру в Париж, а после того, как нацисты оккупировали практически всю Европу, его деятельность заметно сузилась. Некоторую часть работы СОПАДЕ, в частности публикацию «зеленых репортажей», взял на себя Международный профсоюз работников транспорта. Совместно с подпольными ячейками социалистов действовала группа коммунистов-интеллектуалов под названием «Новое начало», оставшаяся часть бывшей Социалистической рабочей партии (SAP) и бывший Социалистический боевой союз (Internationaler Sozialistischer Kampfbund).

Большим недостатком в деятельности социалистических партий следует считать расколы между ними. Существовал раскол и внутри СОПАДЕ, являвшийся отражением расколов внутри Германии. Восстановить единство попытались два более молодых лидера социалистов — Карло Мирендорф и Теодор Хаубах.

Карло Мирендорф был редактором социалистической газеты Volksfreund в Дармштадте и до 1933 года — депутатом рейхстага. Его близкий друг, немецкий драматург Карл Цукмайер, описывает Мирендорфа как гражданина мира, который «учился, писал, работал, смеялся, спасал, боролся, пил и любил во многих немецких землях, деревнях и городах. Трудно себе представить более импульсивную и в то же время активную, напряженную и содержательную жизнь». Нацисты ненавидели его, как писал Цукмайер, «за то, что он обладал тем, чего у них никогда не было, — близостью к людям». Из всех социалистов он был их самым опасным врагом. С весны 1933 года до зимы 1937-го Мирендорф находился в концентрационном лагере. После освобождения он присоединился к Теодору Хаубаху в его подпольной антинацистской деятельности и был убит в декабре 1943 года в ходе авианалета союзников на Лейпциг.

Мирендорф и Хаубах вместе учились в Гейдельберге. В 1924 году Хаубах стал одним из основателей «Рехсбаннер» — организации, целью которой являлось распространение республиканской идеи. Позже, когда нацистские штурмовики начали создавать проблемы, «Рехсбаннер» превратился в своего рода республиканскую милицию, призванную поддерживать Веймарскую конституцию и защищать ее как от коммунистов, так и от нацистов. Хаубах был главным редактором социал-демократической газеты Hamburger Echo. Позднее он стал главой пресс-службы министерства внутренних дел рейха, а потом представителем по связям с общественностью полицейского управления Берлина. Он тоже отбывал срок в концлагере.

Со временем Мирендорф и Хаубах стали фактическими лидерами социалистического подполья. Карл Грубер, который в свое время находился «в изгнании» в Берлине, и затем стал министром иностранных дел освобожденной Австрии, рассказывал мне, что начинал свою подпольную работу вместе с ними.

Социалисты понимали, что в одиночку не смогут разработать планы для постгитлеровской Германии и, если они хотят создать работоспособную программу, необходимо объединить усилия всех оппозиционных групп. По мере того как война стала затягиваться, лидеры социалистов, объединившись друг с другом и с кружком Мольтке в Крейзау, сформировали главный дискуссионный форум о будущем Германии. Мирендорф, Хаубах, Людвиг Швамб, Адольф Рейхвейн и другие бывшие заключенные концлагерей участвовали в обсуждении не только как частные лица, но и как представители социалистического подполья.

Еще один шаг в формировании единого левого фронта социалисты сделали, объединив цели с профсоюзными активистами, которые создали по всей стране подпольные ячейки, после того как нацисты разгромили немецкие профсоюзы. Их лидером был Вильгельм Лёйшнер, впоследствии ставший главным представителем левых в политической коалиции, созданной в процессе подготовки к 20 июля.

Профессиональному скульптору по дереву Лёйшнеру нравилось политическое маневрирование, которым ему пришлось заниматься почти сразу после того, как он включился в профсоюзное движение. Он входил в городской совет Дармштадта, с 1918-го по 1933-й был депутатом парламента Гессена и некоторое время занимал пост министра внутренних дел Гессена. В 1932 году он стал заместителем главы Свободных профсоюзов Германии, насчитывавших четыре с половиной миллиона членов. В своем последнем письме сыну, написанном за несколько дней до казни, состоявшейся 29 сентября 1944 года, Лёйшнер написал: «Держитесь вместе, начните все сначала». Один из узников концентрационного лагеря Равенсбрюк рассказывал, что, поднимаясь на виселицу, Лёйшнер на языке жестов передал ему одно слово «единство». Как остро он, должно быть, сознавал, что отсутствие единства антинацистских сил помогло открыть дорогу Гитлеру.

Лёйшнер раньше большинства других профсоюзных лидеров осознал опасный характер нацистского движения. Когда в 1932 году Папен сделал первый шаг против левых, Лёйшнер как министр внутренних дел Гессена мобилизовал полицию и направлял ее действия против нацистских штурмовиков, угрожавших взять верх.

Естественно, что, когда нацисты пришли к власти и закрыли штаб-квартиру профсоюзов на Вальштрассе в Берлине, Лёйшнера взяли на карандаш. Тем не менее он настоял на поездке в Женеву, чтобы представлять немецких трудящихся в Международном бюро труда (МБТ). Когда он там находился, небезызвестный доктор Роберт Лей, сознавая огромную популярность Лёйшнера, предложил ему сотрудничество с нацистским Германским трудовым фронтом, куда нацисты вынуждали вступать членов ликвидированных профсоюзов. Лёйшнер отказался и, несмотря на предупреждение о том, что может с ним произойти, вернулся в Германию. Лей, вероятно, понял, что одна из целей визита Лёйшнера в Женеву состояла в том, чтобы не дать МБТ признать нацистский трудовой фронт. Не успел Лёйшнер пересечь границу, как был арестован. Лёйшнера отправили в концентрационный лагерь, но из-за его связей с МБТ Гитлеру было неловко держать его в заключении. В 1935-м его выпустили, и какое-то время после этого он тайком жил в маленьком пансионе в Берлине под вымышленным именем доктор Вайзе.

Затем Лёйшнер открыл в Берлине маленькую фабрику по производству нового оборудования для разлива пива по стаканам в барах, изобретенного его коллегой по профсоюзу Эрнстом Шнеппенхорстом. Фабрика, на которой работали почти исключительно социалисты и бывшие члены профсоюзов, стала штаб-квартирой профсоюзного подполья. До войны ее «продавцы» выезжали за границу и поддерживали связи с международными профсоюзами. Сами Лёйшнер и Шнеппенхорст ездили по всей Германии под предлогом продажи своего оборудования, но на самом деле чтобы общаться со своими бывшими товарищами и формировать из них подпольные ячейки.

При помощи своего друга генерала фон Хаммерштейна и благодаря независимым «деловым контактам» с военными (у которых внезапно проснулся интерес к пивным кранам) Лёйшнер вошел в контакт с оппозиционными генералами. Генерал Бек, спрятавшись за синими очками, стал частым посетителем фабрики. Иногда забегали люди из абвера. Даже консервативный Канарис, прежде имевший дело с такими социалистами, как бывшие министры веймарского периода Карл Северинг и Пауль Лёбе, обратил свое внимание на Лёйшнера.

Сотрудничество с католическими профсоюзами осуществлялось через их выдающегося представителя Якоба Кайзера, который был очень близок с генералом Хаммерштейном. Когда нацисты ликвидировали христианские профсоюзы, они попытались заставить Кайзера подписать заявление о добровольном самороспуске профсоюзов. Он отказался и ушел в подполье в Рейнланде. После 20 июля он нашел приют в Берлине в доме неприметного школьного учителя и оставался там, пока город не заняли русские. Позднее Кайзер стал главой Христианско-демократического союза в русской оккупационной зоне.

В первые годы работы в подполье профсоюзы рассматривали возможность проведения всеобщей стачки. Саботаж, мелкие насильственные акции, всеобщая стачка и, наконец, открытое восстание — вот программа, которую им хотелось бы реализовать. В 1938 году Лёйшнер занимался подготовкой забастовки на железной дороге. Но апатия и страх перед гестапо оказались слишком сильны. У нацистского Германского трудового фронта была своя шпионская сеть с агентами на каждой фабрике, поставленными следить за бывшими членами профсоюзов.

Еще одним социалистом, игравшим важную роль в заговоре, был доктор Юлиус Лебер, которого во время суда над ним судья Фрейслер назвал «Ленин рабочего движения Германии». Первоначально бизнесмен, потом в Первую мировую войну морской офицер, Лебер стал редактором газеты Volksbote, а в 1924 году — депутатом рейхстага от социалистов. Нацисты отправили его в концентрационный лагерь. Спустя несколько лет его освободили, и он присоединился к подполью в Любеке и, пробыв там некоторое время, вернулся в Берлин, где занимался нелегальной работой под прикрытием маленькой угольной фирмы «Майер и Нахфолгер». Лебер был блестящим человеком, но слишком опрометчивым для конспиратора. Его внезапная попытка незадолго до 20 июля привлечь к заговору коммунистов закончилась катастрофой. Лебер тесно сотрудничал с Троттом и Штауффенбергом и был наилучшим источником информации в том, что казалось настроений немецких рабочих. Кроме того, он являлся одним из связующих звеньев между заговорщиками и группой Крейзау.

Идея «революции сверху» всегда тревожила левых. Но к 1942 году социалисты поняли, что всеобщие забастовки и массовые восстания невозможны, что помощь армии незаменима и, чтобы получить ее, нужны Бек и Гёрделер. Они надеялись, что в конечном счете заменят правительство Бека — Гёрделера на то, которое им больше нравится и будет более левым. Мирендорф говорил профессору Альфреду Веберу в Гейдельберге: «Мы вынуждены действовать, не привлекая массы, и инициативу должны оставить генералам». Тем не менее социалисты и профсоюзные деятели заручились обещаниями, что получат важные посты в будущем революционном правительстве. Лёйшнер, Лебер и Хаубах должны были войти в состав кабинета министров.

Один из видных социалистов Густав Дарендорф, которому удалось выжить, так обозначил общую позицию левого крыла участников заговора: все политические цели должны быть подчинены задаче избавления от нацистов. «У нас одна цель — покончить с фашизмом и положить конец войне».