От острога до укрепрайона: история фортификации с древности до середины ХХ века

Как и городища родовых общин, так и замки эпохи раннего феодализма известны ученым по археологическим раскопкам, а нам, простым людям – по историческим романам. Посвятивший почти все свое творчество ранней истории родной Польши и хорошо ее знавший, писатель XIX века Генрик Сенкевич в романе «Крестоносцы» довольно подробно описал строительство рыцарем Мацько из Богданца такого усадебного городка, который тщеславный хозяин, однако, гордо именует замком. Он возводит его на холме, опоясанном заплывшим и поросшим кустарниками и деревьями древним рвом, сохранившимся от городища языческих времен. Расчистив, углубив и укрепив этот древний ров, на валу поставил рыцарь острог, то есть частокол из остроганных, заостренных сверху и вкопанных в землю бревен. Затем из толстых бревен были возведены стены, а главной постройкой стала кирпичная сторожевая башня на фундаменте из камня на известке – единственная на всю округу, предмет восхищения всей окрестной шляхты – небогатых польских феодалов. Звучит все это здорово, но ведь практически – это двор, окруженный не дощатым забором, а лишь бревенчатой стеной. Описаны здесь события начала XV века, канун знаменитой Грюнвальдской битвы. Но не только в Польше стояли такие городки-усадьбы. Знаменитый английский исторический романист Вальтер Скотт, бывший историком-любителем и сам занимавшийся археологическими раскопками, описал нам в романе «Айвенго», повествующем о событиях конца XII столетия, а именно о временах английского короля Ричарда Львиное Сердце, укрепленную усадьбу саксонского тана (небогатого феодала) Седрика Саксонца. Здесь тот же неглубокий ров, невысокий вал, и частокол из врытых в землю заостренных бревен, и ворота в нем.

Но и Мацько из Богданца, и Седрик Саксонец – феодалы мелкие. К тому же Седрик – сакс, принадлежащий к народу, покоренному пришельцами норманнами, и не имеющий права на строительство настоящего замка. Да еще он к тому же упрям и консервативен и придерживается старинных обычаев, так что подлинный замок ему и не нужен. А вот сосед его, норманнский барон Фром де Беф, обитает уже в каменном замке, настоящей твердыне. Но о каменных замках мы поговорим после.

Можно полагать, что и русские бояре и помещики-дворяне, по силе возможностей, строили такие же небольшие укрепленные усадьбы-городки с тыном на невысоком валу за рвом, как Мацько и Седрик. Наибольшее развитие они получают с XI века. От большинства таких замков ничего не осталось: всемогущее время стерло их следы. Однако, хотя замок был невелик, но, поскольку для его строительства феодал мог использовать большое количество рабочих рук, он нередко имел сильные укрепления. Постепенно разрастаясь, некоторые хорошо укрепленные княжеские замки превращаются в города. Как правило, если название города происходит от имени князя, можно считать, что он образовался из замка. Таковы были древние города Изяславль, Ольгов, Борисов, Михайлов и др.

Однако с одним каменным древнерусским княжеским замком, вернее, с его фрагментами, мы можем познакомиться воочию. Это Боголюбово, расположенный в десяти километрах от города Владимира замок «жестоковыйного» (из-за ранения у него не сгибалась шея, или «выя» по-древнерусски, а бояре полагали, что он слишком горд, за что и не любили) владимирского князя Андрея Боголюбского. Построен он был в 1158–1165 годах при впадении реки Нерль в Клязьму. Археологи полагают, что здесь были крепостные сооружения, княжеский дворец и церковь, соединенные переходами. Но после смерти князя Андрея (он был убит своими слугами), рязанский князь Глеб разорил и разграбил Боголюбово, а во время нашествия татар в 30-х годах XIII века были уничтожены крепостные постройки, от которых сохранился только земляной вал. Так что сегодня мы можем посмотреть лишь на одну белокаменную лестничную башню, в которой вроде бы и погиб князь, часть перехода и перестроенную церковь.

Крепость представляла собой укрепление (обычно пограничное), где стоял исключительно военный гарнизон, а, так сказать, мирных жителей, практически не было. Правда, есть и более широкое понятие слова «крепость» – это любое мощное укрепление, твердыня. Например, большое военное значение имели монастыри, которые порой окружали мощные фортификационные постройки. Это ведь тоже твердыня, тоже крепость. Сильные и обширные укрепления обычно имели и города – большие поселения, центры ремесла и торговли. Но все же, когда мы будем говорить о крепости, то обычно будем иметь в виду укрепления специально военного назначения.

Нужно отметить, что множество древних замков, крепостей и городов исчезло. В этой книге будут упоминаться города и крепости, которые нам известны только по летописям и археологическим раскопкам, а в натуре их не существует. Такова, например, Старая Рязань – когда-то центр Рязанского княжества, а сейчас лишь объект археологических раскопок: современная Рязань находится далеко от своей предшественницы. Другие же из некогда мощных твердынь превратились в села и даже небольшие деревни. Ну, хотя бы Кидекша, небольшое поселение на берегу реки Нерль в нынешней Владимирской области, недалеко от Суздаля: практически от древней Кидекши остался только каменный собор XII века, а ведь согласитесь, такие дорогостоящие постройки на пустом месте никто бы в древности возводить не стал. Одни города и крепости исчезли совсем или выродились в деревни, потому что в них отпала нужда, и их укрепления перестали поддерживать. Через другие же прокатились войны, и на их месте остались развалины, которые некому, не на что и незачем было восстанавливать. Например, много городов и крепостей погибло во время монголо-татарского нашествия. Так что сейчас все они известны только археологам под общим названием городищ – бывших укрепленных поселений.

Впрочем, иногда остатки подобных дерево-земляных сооружений своими масштабами потрясают воображение. В южнорусских землях, на нынешней Украине хорошо видны так называемые Змиевы валы. Змиевыми прозвали их когда-то местные жители: якобы, то ли нагромоздил их некий фантастический Змий, чтобы прикрыться ими от русских богатырей, то ли святые Козьма и Демьян, отковав огромный плуг, запрягли в него побежденного Змия и провели по границе огромные борозды – валы и рвы. И такое предположение не удивительно: ведь эти валы даже в середине XIX века достигали 6,5 метров в высоту (даже сегодня оплывшие и осыпавшиеся валы кое-где превышают 4 метра высоты) и тянулись на 120 километров. Причем это был не один вал, а целая система валов, включавшая в себя реки и непроходимые болота как естественные рубежи. Некоторые из них строились от одной реки до другой, другие шли по берегам рек. Эта система тянулась от Днепра на востоке (почти от пригородов нынешнего Киева) в сторону Житомира на запад, а с севера на юг простиралась от нынешнего Житомирского шоссе (г. Макаров – самая северная точка) почти до Белой Церкви, проходя вдоль рек Унава, Ирпень и Стугна. В некоторых местах имелся один вал и ров перед ним, в других рвы располагались по сторонам вала. Валы насыпались землей, вынутой при создании рва, часто с примесью глины, в других же местах в основании лежал вал из песка высотой около 2 метров и шириной до 6 метров, поверх которого насыпали слой глины толщиной полтора-два метра. И будто бы поверх просохшей глины разводили огромные костры, чтобы обжечь и не позволить дождям размывать ее. Это позволило археологам определить время постройки этих валов. Так называемый радиоуглеродный метод анализа оставшихся углей говорит, что постройка, по крайней мере, изученных валов, началась, будто бы, около 150 года до новой эры и продолжалась до 550 года новой эры, а восстановление осыпавшихся валов шло в VII веке. Конечно, никаких древнерусских богатырей тогда здесь не было, как не было еще ни русских, ни украинцев. А находился здесь огромный межплеменной союз восточнославянских племен, антов и родственных им склавинов – предков будущих полян и древлян, с которых в школе начинают изучение отечественной истории. И даты постройки и восстановления валов совпадают с важными датами этой древней истории, с так называемым переселением народов – с нашествием гуннов, в IV веке разбивших остготов и вытеснявших их из степей Северного Причерноморья, с аварско-славянскими войнами VII века. Никаких письменных упоминаний о создании этих валов нет. А ведь для производства таких широкомасштабных работ, требовавших десятки тысяч рабочих рук, нужно и достаточно многочисленное население этих местностей, и, главное – государство, чтобы организовать такое строительство: ведь рабочих нужно было кормить, охранять от нападений, и т. д. У нас много досужих охотников гадать об НЛО и о появлении инопланетян. А вот о Змиевых валах и гадать-то страшно: для инопланетян земляные валы слишком примитивны, да и не нужны, а для догосударственной эпохи строительство их невозможно. Значит, у наших очень отдаленных предков были зачатки государственности.

Рис. 3. Змиевы валы. Карта

Впервые о Змиевых валах упомянул архиепископ Бруно, проезжавший в начале XI века через Киевскую землю: «государь руссов, великий царствами и богатствами… в течение двух дней провожал меня сам вплоть до крайнего предела своего государства, который он со всех сторон окружил крепчайшей и длиннейшей оградой по причине кочующего врага». Правда, слишком-то доверять сообщениям раннесредневековых путешественников не стоит: они любили, для придания веса и себе, и своим, действительно, опасным путешествиям порассказать много такого, чего в природе не существует: и о людях с песьими головами, и о фантастических зверях и растениях, вроде кричащего корня мандрагоры. В русских летописях Змиевы валы упоминаются лишь с конца XI века. А так называемая Лаврентьевская летопись даже говорит, против кого служили эти сооружения: «…зовется вал Половечьскый».

Рис. 4. Змиевы валы

Впрочем, современные археологи оспаривают принадлежность этих валов древней эпохе антов, чаще всего датируя их X–XI веками. Но не исключено, что древнерусские князья могли воспользоваться более древними сооружениями, восстанавливая и дополнительно укрепляя их.

Такие валы воздвигали и другие народы. Еще в VII веке до новой эры вездесущие древние греки, народ воинов и торговцев, в восточной части Крыма основали свое укрепленное торговое поселение-факторию Феодосию. Затем здесь возникло целое Боспорское государство. Для защиты Феодосии боспорские правители Спартокиды возвели Асандров вал, пересекавший перешеек между Феодосией и Арабатской стрелкой. На рубеже I–II веков новой эры завоевавший земли даков (примерно на территории нынешней Румынии), римский император Траян построил огромный Траянов вал вдоль Дуная, чтобы обезопасить новые владения от набегов варварских племен. Воздвигали валы и древние германцы, авары, западные славяне, датский король Готфрид в 808 году и франкский император Карл Великий в 812 году.

Итак, наиболее выгодным местом для постройки укрепленного поселения был остров – если не посреди большой реки или озера, то хотя бы посреди болот и равнин, на рёлках и моренах. Но рёлки и морены тоже еще поискать надо. А ведь европейская территория нашей страны отличается как раз равнинностью. По этой огромной великорусской равнине во множестве текут и полноводные реки, и небольшие речки, и ручьи, вытекающие из лесных болот. Они образуют целую сеть, кстати, очень удобную и для передвижения: летом на лодках, зимой по ровному замерзшему льду на санях. По суше на тогдашней, покрытой сырыми и густыми хвойными лесами Великорусской равнине проезда практически не было. Ручьи впадают в речки, речки в реки, а кое-где по берегам рек встречаются еще и широкие овраги. И при впадении одной реки в другую образуются мысы, с двух сторон защищенные водой. Здесь очень удобно селиться. И такие поселения мысового типа – едва ли не самые распространенные на Руси. Да вот хотя бы Москва. Конечно, заложена она была не князем Юрием Долгоруким, который на боевом коне и в доспехах нынче простирает длань вовсе не на том месте, где появилась, так сказать, Протомосква, а совершенно неизвестными простыми землепашцами-смердами, ремесленниками, рыболовами и охотниками на высоком, поросшем еловым бором и срытом в 1847 г. холме, расположенном на узком мысу у впадения реки Неглинки в Москву-реку. Пожалуй, даже и не русскими, точнее, не славянами-вятичами заложена, – русских в ту давнюю пору еще не существовало, – а угро-финнами: само название «Москва» не славянское, а угро-финское. Этому древнему поселению много больше 1000 лет. А суздальский князь Юрий Долгорукий просто пригласил в 1147 году своего союзника, князя Новгород-Северского Святослава Ольговича на встречу в свое село Москву на переговоры и «дал ему пир силен». Видно, пир был действительно «силен», если летописец счел нужным упомянуть о нем. И только в 1156 году Юрий превратил село в «город», обнеся его деревянными стенами.