Жемчужинка для Мажора

Голова брюнета находится на уровне моих бёдер. Он подаётся вперёд и прикасается горячими губами к нежной коже внутренней стороны бедра. Я ахаю и судорожно всхлипываю. А Глеб продолжает шире раздвигать мои ноги и покрывать их дорожками из поцелуев.

Когда язык Соколовского касается средоточия желания сквозь ткань, я откидываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь. Моё тело пылает. Жаждет его. Я запускаю руки в его волосы, притягивая к себе, и парень поддаётся. Поднимается с коврика и укладывается на кровать. Нависает надо мной.

- Глеб, - умоляюще шепчут мои губы.

- Сначала туфельки и платье, любовь моя, а потом десерт. – Порочно ухмыляется брюнет, дразняще целуя мои губы.

- Ты изверг! – Обличительно шепчу я, сводя ноги от сильного желания, которое я едва могу контролировать.

- Твой изверг. – Хрипит Соколовский, тянет края моей футболки вверх, и как бы случайно касается налитой груди.

Я шиплю и отталкиваю парня от себя. Стягиваю остатки пижамы, оставаясь в одном нижнем белье. Ускользаю от очередной дразнящей ласки, но Глеб предусмотрительно хватает платье и качает головой.

- Нет-нет, девочка моя. Я помогу тебе. - Он поддевает указательными пальцами бретельки и подвешивает на них платье, не переставая глядеть на моё пунцовое лицо и понимающе ухмыляться.

Я бы разозлилась, но один быстрый взгляд в область его ширинки успокаивает меня. Мажор тоже мучается, как бы стойко себя не вёл.

От мысли, что я тоже имею над ним власть, во мне будто что-то переключается. Словно роковая красотка, которой я никогда не была, плавно поднимаюсь с кровати. Соблазнительно провожу по лифу, прежде чем его снять.

Улыбка слетает с губ Соколовского. Его кадык дёргается, когда я поворачиваюсь к нему спиной и стягиваю ещё и трусики, прогибаясь в спине. Снимать их не нужно было, но уж очень мне хотелось проучить брюнета и тоже поддразнить.

- Ну, так помогай, - смотрю на него через плечо. Томно. Из-под ресниц.

И, будь я проклята, но я упиваюсь взглядом, полным обожания, которым награждает меня мажор. В такие моменты в моей голове не проскакивает ни одна мысль на тему того, что Соколовский может меня предать. Эти эмоции – настоящие. То, что происходит между нами – реально.

Я не должна в нём сомневаться.

Глеб помогает мне надеть платье через голову. Встаёт позади меня, кладёт руки на мои плечи и подводит к зеркалу во весь рост, расположившемуся в дальнем углу комнаты.

- Ты так прекрасна, Арина, - шепчет мужчина.

И я ему верю.

Мои с детства вьющиеся волосы, которые я упорно выпрямляю утюжком чуть ли не каждый день, сейчас завиты аккуратными белоснежными локонами. Небесный цвет платья оттеняет мою слишком светлую кожу, придавая ей аристократичную бледность. Тонкие бретельки подчёркивают узкие плечи с выступающими ключицами. И, несмотря на то, что на мне сейчас нет лифа, небольшая острая грудь, которую не скрывает тонкая ткань, не придаёт образу вульгарности.

Соколовский нежно берёт мои локоны и раскидывает их по плечам и спине, открытой до поясницы. Я ощущаю прохладное прикосновение нитей золотистых цепочек на спине, протянутых от одного края платья до другого и кокетливо свисающих вдоль.

- Ты – королева моего сердца. И станешь королевой вечера. Я уверен. – Произносит Глеб.

Горло перехватывает от его слов, а на глазах появляются бисеринки слёз, которые я моментально смаргиваю.

- Туфли. – Каркающим голосом напоминаю я, желая уйти от неловкого момента.

Буря эмоций кипит во мне, порождая щемящую нежность к Соколовскому. Он не просто восхваляет меня и мою красоту, а заражает уверенностью в себе. Я всю жизнь воспринимала себя, как самую обычную. Серую мышь, как меня называет Крицкая. Но то, как на меня смотрит Глеб, вынуждает усомниться в том, что я всю жизнь думала о себе.

Возможно, для кого-то я так и останусь серой мышкой. Возможно, для себя тоже. Но не для моего мажора. Он будто смотрит на меня сквозь призму розовых очков, делающих меня краше. Или брюнет видит то, что не видно мне самой…

Всё это неважно. Важен лишь наш общий мир, который мы строим вместе.

Соколовский подходит ко мне с коробками. Опускается на одно колено и ставит на него мои ноги по очереди, аккуратно надевая туфельки из другой пары. Они великолепно подходят к платью. Такие же нежно-голубые, усыпанные блесками, словно звёздами на небе.

Я не могу оторвать глаз от этого великолепия.

- Вижу, ты в восторге. – Ласково улыбается Глеб. – Но давай дадим шанс третьей паре?

Последние туфли оказываются не менее красивыми, но я уже сделала свой выбор. О чём и говорю брюнету.

- Уверена? Можем оставить и эти, - показывает отвергнутые мной коробки с туфлями.

Я округляю глаза, представив, сколько они стоят, и быстро-быстро качаю головой из стороны в сторону.

- Нет, спасибо. Лучше продукты купи.

Мажор одаривает меня снисходительным взглядом.

- Уже купил. Прекрати заботиться о моих деньгах, Арина. – Цокает языком. – Если я покупаю тебе всё это, значит, могу себе позволить.

- На деньги своего отца? Я не хочу быть должна семейству Соколовских. – Хмурюсь и прикусываю язык, потому что не хотела этого говорить. Но опасения уже прорвались наружу неосторожными словами.

- Я помогаю ему, так что всё это, - обводит взглядом покупки, - честно заработано мной.

- Когда ты успеваешь?

- Вместо некоторых занятий, - легкомысленно подмигивает мне, - которые мне не нужны и за которые проще заплатить на зачётной неделе.

- Фу таким быть, Глеб, - пытаюсь сохранить хмурое выражение лица, но уголки губ всё равно дёргаются вверх.

Этот парень неисправим.

- Зато я честно оцениваю свои возможности и правильно расставляю приоритеты. – Брюнет убирает коробки с туфлями, которые я забраковала, в сторону. – Переодевайся и пошли ужинать, я очень голодный.

Соколовский окидывает голодным взглядом мою фигуру, вынуждая меня усомниться в характере его голода. Но, словно борясь с самим собой, заставляет себя выйти из комнаты.

Я иду на кухню, достаю из холодильника заранее приготовленный мною ужин и ставлю в микроволновку разогреваться. За шумом не слышу, как Глеб подкрадывается ко мне сзади, и вздрагиваю, когда его руки обвиваются вокруг моей талии.

- Меня не будет завтра вечером, нужно помочь отцу уладить некоторые дела, - говорит мажор и чмокает меня в висок. – Так что отдохни завтра, седовласка. Постараюсь вернуться, как можно скорее.

У меня внутри всё опускается и холодеет. Соколовский говорит что-то ещё, но я не слышу его, стараясь удерживать на лице то же выражение, грозящее вот-вот рассыпаться мелкой крошкой.

Это правда… Крицкая не соврала…

И, похоже, завтра мне предстоит убедиться в том, что всё выстроенное мной и Глебом за последние месяцы, рассыплется, как карточный домик. Ведь откуда Лена могла знать о том, что завтра вечером в особняке Соколовских должен состояться ужин?

Из всех вариантов и исходя из контекста разговора и намёков, на ум приходит только одно - она приглашена туда лично. Как та самая богатая невеста.